Ему в 29 лет давали еще 1 год жизни, а он совершил открытие и прожил до 80-ти.

Часто в парке на пробежке встречаю других бегунов. Многие дышат всеми "дырками". А дыхание важный элемент физической культуры. "Паровозное" дыхание широко пропагандируют на школьных уроках физкультуры: "Дышите глубже! Глубже вдох!!". Вот и появляются у нас такие бегуны. В свое время этот человек тоже любил так бегать...

Метод Бутейко, который пытаются продавать через аппарат Фролова, Самоздрав, достаточно известен. Я решил посмотреть, а сколько все-таки прожил автор метода. Оказалось, что 80 лет. Говорят, что он умер через некоторое время после того, как подвергся уличному нападению. Но в 29 лет ему давали всего год-два жизни...

А вот его история (а м.б. и легенда для лучшей продаваемости метода, но все-таки лучше об этой истории знать, чем не знать):

Родился Константин Павлович в 1923 году на солнечной, богатой плодородными землями Украине. Отец плотничал, мать шила. Старший брат Володя присматривал за младшим Костей. Жили, в общем-то, по тем 

временам неплохо. Никто не голодал, и без хлеба в семье не сидели. В 29-м (правда, уже без Володи, внезапно погибшего от острого воспаления легких) перебрались в село Поповку близ Конотопа, где предполагалось отдать Костю в школу. С юности Костю необычайно влекло к технике. После десятилетки, оконченной в Конотопе, появилась мечта построить небывалый аппарат, который мог бы рыться в земле, плавать и летать на другие планеты. Для ее осуществления в 39-м поступил на автодорожный факультет киевского политехнического.
А через два года началась война. Бомбы упали на родной Киев. Костя вместе с сокурсниками бросился в военкомат. Ребят взяли в танковое училище, а его по молодости лет определили лишь механиком в автоколонну Наркомздрава. Возил на фронт медикаменты. С фронта - раненых. И так до конца войны, который встретил под Берлином. Уже оттуда пригнал колонну немецких трофейных машин для Минздрава в Москву. Да так и остался в столице..

Решил продолжить образование. Правда, уже не на автодорожном факультете, а в 1-ом Московском медицинском институте им.И.М. Сеченова. Наглядевшись па фронте на кровь и смерть, решил изучать человека. Уже в то время ему казалось, что далеко не все в порядке в современной медицине. Еще в детстве заметил: если случалось заболеть -выручала бабушка, лечившая травами. Ее отвары, мази и настойки, как правило, очень хорошо помогали. Стоило матери обратиться к докторам - следовали таблетки, уколы, не приносившие зачастую никакой пользы.

На фронте специальность механика Бутейко освоил настолько, что мог определить неполадку в машине по малейшим отклонениям в стуке мотора. Примерно такого же совершенства хотелось достигнуть и в отношении человеческого организма. Быстрый и точный диагноз представлялся ему одной из вершин врачебного мастерства. В конце лета 1946-го Бутейко поступил на первый курс лечебного факультета первого Московского мединститута. Но уже ко второму курсу полностью разочаровался в лечебниках и перешел на санитарно-гигенический.

За всю свою жизнь Константин Павлович практически ни за одно дело не брался спустя рукава. Но изучению медицины отдавался особенно яростно. Круглый отличник, староста курса - эти титулы говорили сами за себя. Ему не хватало институтской библиотеки. А в центральной медицинской разрешалось заниматься только дипломированным специалистам. Но для него сделали исключение. И Бутейко буквально нырнул в необъятное книжное море.

К концу учебы дигноз: гипертония. Это он-то! Великолепный спортсмен, столько времени посвящавший физическим тренировкам! Человек, хорошо владевший боксом, оказался фактически бессильным перед надвигавшейся бедой. Уже не радовали полученный летом 52-го диплом с отличием, аспирантура при кафедре его наставника академика Тареева. На что ему все это, если жить осталось каких-то полтора года? Давление частенько поднималось за 220. От страшной, временами непереносимой боли раскалывалась голова. Совсем не по-спортивному сдавливало сердце. Бутейко находился в самом крупном центре отечественной медицинской теории и практики и, тем не менее, ничто не могло его спасти. Даже зловещий рак отступал в тень в сравнении со злокачественной гипертонией. С раком на ранней стадии еще как-то можно было бороться, иногда - успешно. Заглушить, приостановить, хоть бы на время (иногда достаточно длительное) губительный процесс. Злокачественная гипертония не оставляла никаких шансов!

Год-два и сгорает любой, даже самый сильный организм. Бутейко это знал. В его распоряжении были самые остродефицитные лекарства (в том числе и зарубежные). Рядом с ним находился крупнейший в Союзе специалист по гипертонии - его учитель академик Тареев. И все же Константин Павлович (дипломированного медика теперь величали по отчеству) был обречен! Лекарства не давали никакого эффекта. Тарееву он боялся говорить все до конца. Попросту могли (с таким-то давлением!) отчислить из аспирантуры. Но учитель и по косвенным вопросам, а в основном - по виду о многом догадывался. И глядел сочувствующе. Так смотрят на безвозвратно теряемого. А у академика в отношении Бутейко (о чем он не раз деликатно намекал ему) были большие планы. Академик Тареев считал его одним из наиболее талантливых своих выпускников.
И вдруг - в начале октября 52-го произошло чудо. Прямиком топавший к кладбищенским воротам Бутейко сначала замедлил скорость. А потом просто - не пошел, а побежал обратно. На его лице вновь появился давно утраченный здоровый румянец. Заблестели потухшие было серые глаза. Чудо свершилось 7 октября. Этот день, а вернее - ночь, Бутейко запомнил навсегда. В ночь на 7 октября 1952 года Константин Павлович совершил открытие...

7 октября 1952 года молодой советский ученый Константин Павлович Бутейко сделал такое открытие. Свершилось все довольно просто и буднично. Молодой ординатор дежурил в первой московской клинике у Петровских ворот. Объясняя дежурившим с ним студентам основы диагностики, Константин Павлович, сам ошибся в дигнозе. У больного, со всеми признаками астмы, была такая же болезнь, как и у Бутейко - злокачественная гипертония.
Не может быть!" - растерянно провожая взглядом медленно удалявшегося по коридору больного, недоумевал Бутейко. Этого не может быть. Осторожная поступь. Сильная одышка. Фактически не закрывающийся рот -все симптомы типичного астматика! И вдруг - злокачественная гипертония. С чего бы этак-то? Константин Павлович редко ошибался в диагнозе. И чтобы так промахнуться?! "А что если?!.." - внезапная догадка мелькнула в мозгу. Что если глубокое дыхание, характерное для астматиков и так ярко выраженное у этого паренька, страдающего злокачественной гипертонией, является не только хорошо заметным внешне симптомом, но причиной обеих болезней?

Короткая беседа с мускулистым, будто перетянутым в талии больным подтвердила его пока еще смутно намечавшиеся предположения. Юрий Козлов, двадцати одного года от рода, долгое время занимался тяжелой атлетикой. А значит, постоянное "передышивание": присел со штангой - выдох, рванул штангу кверху - глубочайший вдох. Бутейко вспомнил свою собственную спортивную историю. Огромные физические перегрузки. Дыхание по "паровозному" типу. Когда стали появляться признаки серьезного заболевания, спорт Константин Павлович вынужден был бросить, но дышал-то по-прежнему глубоко. Он успел примерно до середины пролистать пухлую историю болезни Козлова, как вдруг почувствовал, что у пего самого начинается очередной приступ.

Привычно, будто застучали молоточки, запульсировала в висках кровь, свидетельствуя о резком повышении давления. Раскалывающая боль охватила затылок. Защемило, застукало сердце, заныла правая почка. Подчиняясь выработанному рефлексу, Бутейко опустил было руку в карман за всегда имевшимся при себе лекарством, но... вдруг резко ее отдернул. Почему обязательно лекарство? И что за прок от него, если не устранена причина. А причиной своей злокачественной гипертонии с сегодняшнего вечера он склонен был считать глубокое дыхание. Так в чем же дело? Какие тут нужны снадобья? Надо попытаться взять быка а рога. Чего ходить вокруг да около? "Врачу: исцелися сам", - всплыло в памяти. Бутейко отложил в сторону историю болезни Козлова и откинулся на жесткую спинку венского стула. Затаил дыхание. "Дышать как можно менее глубоко. Чуть-чуть. чуть-чуть..." - мысленно повторял молодой ученый. Не хватало воздуха. Хотелось открыть рот и глотать его огромными порциями, но Константин Павлович сдерживал себя.

Прошла минута, другая, третья и... произошло чудо. Головная боль исчезла, утихла бешеная пульсация крови . в висках. Отпустило сердце. Успокоилась, будто от горячего компресса, донимавшая коликами почка. Все точно! Предположение подтверждалось самым наглядным образом.