ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО

Наш[1] от­вет П…

Во вре­ме­на оны Рим, кстати сказать, тогда православный, не раз при­хо­дил на по­мощь пра­во­сла­вию Византии. И да­же спа­сал как, на­при­мер, в VIII ве­ке, ко­гда Пра­во­сла­вие по­ра­зи­ла яз­ва ико­но­бор­че­ст­ва. Эти фак­ты мы помним, и за­бы­вать не долж­ны. Од­на­ко с те­че­ни­ем вре­мён, пу­ти Рима и Византии ра­зо­шлись. Первый свернул на тропу католицизма и папацезаризма, вторая шествовала в православном русле. Путь Ис­ти­ны един – это по оп­ре­де­ле­нию, – и, вот, с тех пор, как ра­зо­шлись-то пу­ти, один во­прос не да­ет по­коя не­ко­то­рым. А имен­но, вопрос об истинности пути той или иной конфессии. Вот, недавно (летом 2007 г.) Папа Римский очередную энциклику выпустил с очередным же утверждением о единственно верном Пути, пути Католицизма. К сожалению, мы не знакомы с текстом этого послания. Очень хочется надеяться, что утверждения Папы базируются на сколь-нибудь твердых исторических, метафизических и теологических основаниях. Очень хочется надеяться, что утверждения Папы не голословны. Здесь мы не будем вступать в полемику, не имеем мы на это никаких прав. Мы только рассмотрим несколько аспектов, которые соотносятся с данным вопросом.

Аспект I: ОБРЯДЫ

Чем б̀ольшую трудность необходимо преодолеть человеку, тем б̀ольшую силу он должен приложить. Этот тезис, как нам кажется, не требует доказательств, ибо очевиден. Православные верующие стоят на службе, католики – сидят. Факт, казалось бы, незначительный. Но, согласитесь, простоять четыре часа на Литургии значительно труднее, чем просидеть мессу.[2] Вот и получается, что православная старушка в данном случае сильнее бравого морячка-католика. Старушка-то боле трудов положила.

Быть может, кому-то это покажется мелочью, недостойной внимания. Тогда мы предлагаем ему встать и постоять четыре часа. Пускай постоит, порассуждает о жизни нашей бренной… Это то, что касается плана физического.

Еще, такой момент возьмем. В Православии, как известно, принята практика исповеди "глаза в глаза", один на один исповедуемый и духовник. В Католицизме принята "анонимная исповедь". И та, и та практика имеет свои и плюсы, и минусы. Спорить о том, какая практика лучше – дело и бессмысленное, и непродуктивное. Одно ясно – практика Православия труднее. Человеку намного труднее каяться в своих грехах, глядя в глаза священнику, чем исповедоваться в одиночестве в специально обустроенной комнате. Ещё труднее, чем "глаза в глаза", так называемая "публичная исповедь". Но, надо сказать, что она, во-первых, не запрещена Православной Церковью, и практиковалась еще совсем недавно – по историческим меркам, – например, старцами Оптиной пустыни. Различия в практике исповеди – это то, что касается плана душевного.

Что же касается плана духовного, мы смеем напомнить, что все православные, как миряне, так и священники, причащаются Плотью и Кровью Христовой. В то время как у католиков только священники получают полное Причастие, миряне же вкушают только Плоть. Здесь нам нет никакой необходимости выслушивать богословские доводы, которые  обосновывали бы такое – ущербное на наш взгляд – положение католиков-мирян. Факт очевиден, и говорить здесь не о чем.

Аспект II: ОТНОШЕНИЕ ЦЕРКВИ И МИРА

Отношение Католической церкви[3] к миру общеизвестно. Рим возводил на престол и низвергал с престола императоров и королей. Одной рукой раздавал, а другой отбирал герцогства и графства. Разрешал или, наоборот, разрушал браки власть предержащих и простых мирян. Посылал на костры и раздавал – за соответствующее вознаграждения – индульгенции. Рим властвовал почти безраздельно на территории своей юрисдикции, то есть на территории Европы. Своё верховенство Папы обосновывали, в том числе, и так называемым "Константиновым даром", о котором в БЭС сказано следующее: "Константинов дар" – под­лож­ная гра­мо­та, со­став­ле­на в пап­ской кан­це­ля­рии, по-ви­ди­мо­му, в сер. VIII в. для обос­но­ва­ния при­тя­за­ний пап на свет­скую власть. Со­глас­но "К.д.", в 4 в. рим. имп. Кон­стан­тин I пе­ре­дал па­пе Силь­ве­сте­ру I верх. власть над зап. ча­стью Рим. им­пе­рии, в т.ч. над Ита­ли­ей. Под­лож­ность "К.д." до­ка­зал Ло­рен­цо Вал­ла в XV веке."

Многие: и монархи, и народы – противились такому господству, и во многом, именно из такого протеста родилась Реформация и вышел протестантизм. Однако эти темы мы отдаем на рассуждение и анализ высоколобым историкам. Мы же здесь видим неуемное стремление Католической церкви участвовать в светских жизни, во всех её проявлениях: в политике – орден иезуитов и тайная дипломатия; в культуре и науке – доминиканцы и Инквизиция. Да что там говорить? Я слышал, что даже женские колготы были разработаны модельерами после того, как в моду вошли мини-, а Папа своей буллой настоятельно порекомендовал женщинам не ходить с голыми конечностями. Даже, если это и не соответствует действительности, эта история вполне в духе Католической церкви. Ибо Рим зорко следит за мирянами в их мирской жизни и не ленится выказать своё отношение к любым проявлениям в общественной жизни католического мира, да и мира вообще. И ещё, мы можем заметить, вмешательство Католической церкви в дела мира было настолько сильным и настолько назойливым, что вызвал такую ответную реакцию мира, которая, в конце концов, привела к тому, что Рим скукожился до Ватикана. Это, ведь, о чём-то да говорит?

Не можем мы также не отметить и активную миссионерскую политику Католической церкви. Как ни крути, а она, можно сказать, "завоевала" два материка, Южную Америку и Африку. И завоевала не только и не столько мечем, но крестом. И это нельзя не признать, тысячи и тысячи католических миссионеров разнесли Свет Христов по всему земному шару, в самые отдалённые уголки его – честь им и хвала. Православная церковь, также ведёт миссионерскую деятельность, но не столь активно и не в таких объёмах. А самое главное, христианизация непросвещенных народов Католичеством и Православием проводились и проводятся на совершенно разных основаниях.

Да, вот ещё, ведь есть ещё одна сила, которая мнит себя просветителями, которая ведёт свою собственную миссионерскую деятельность. И ведёт, её не в пример, намного более активно и агрессивно, чем даже Католическая церковь. Я имею в виду "незаконнорожденное духовное дитя"  Католицизма,  все  эти протестантские секты: "свидетели…", "адвентисты", "баптисты" и прочие "исты…"        
Вот уж  кому-кому, как не к ним относится наша народная мудрость: "Покажи дураку как Богу молится, он и лоб расшибет". Ну да, Бог с ними, не будем о грустном.

Православная церковь, в отличие от Католической, исторически не принимала столь активного участия в жизни мира. Она всегда стояла и стоит рядом, но как бы отгорожена, отстраненна от светских дел, от суеты сует мирской жизни. Кстати, именно это постоянно ставят в вину нашей церкви наша доморощенная образованщина. Например, Игорь Волгин в своей работе "Последний год Достоевского" высказал недоумение по поводу того, что Православная церковь не выказала достаточного почтения в деле погребения нашего великого писателя. Я с большим уважением отношусь к Игорю Леонидовичу, как историку литературы, и более того, уверен, что все его упреки – это рецидивы старой и запущенной духовной болезни нашей интеллигенции. Эта самая интеллигенции как-то не очень понимает, что все эти венки, памятники, демонстрационные шествие, престижные кладбища не очень-то и нужны усопшему. Всё это нужно живущим, нужно для того, чтобы потрафить тщеславию этих самых живущих (можно только представить с какой гордостью и тщеславием некоторые сообщали своим близким, что они принимали участие в похоронах "самого" Федора Михайловича, или то, что им удалось-таки возложить венок на могилу писателя и тому подобное). Но ведь совершенно понятно почему наша церковь не выказала "достаточного почтения" в деле погребения нашего великого писателя, зачем же лить воду на мельницу человеческого тщеславия?! Мы привели только один пример, но он кажется нам достаточно красноречивым и не требует иных.

Итак, мы видим, что отношение Католической и Православной церкви к миру различно. Суетное и назидательное первой и довольно-таки отрешенное – второй. О том, какое из этих отношений лучше – спорить и глупо, и бессмысленно. Но это – такое отношение – напоминает нам евангелистских сестёр Марфу и Марию. "Марфа! Марфа! Ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно. Мария же избрала благую часть, которая не отнимется от неё" (Лк. 10, 38 – 42).

Аспект III: МЕТАФИЗИЧЕСКИЙ

И Католицизм, и Православие имеют каждый своё метафизическое обоснование. Но ни в коем случае не сводятся к нему, всё-таки, Философия – это всего лишь "служанка" Богословия и от этого никуда не уйдешь, как бы первая "не задирала нос". В свою очередь, Богословие – лишь "свидетель и интерпретатор" живого религиозного опыта. Из этой посылки мы и будем исходить в своих построениях.

Католицизм официально признает своей философской базой учение Фомы Аквинского, христианскую интерпретацию аристотелизма так называемый "томизм" и "неотомизм". У Православия нет такой ярко очерченной философской базы, но это не означает, что её нет вообще – это и Великие отцы, и Григорий Палама. Не стоит здесь забывать и русскую философию "серебряного века", не все её представители, относили себя к адептам Православия, но нам здесь достаточно назвать Владимира Николаевича Ильина, о. Флоренского, конечно же, Алексея Федоровича Лосева.

Вполне естественно, что между этими метафизическими платформами существуют некоторые различия. И самым явным таким различием является вопрос о свободе воли и предопределении.

Обратимся к истории вопроса, в IV веке монах Пелагий выступил с утверждением об абсолютной свободе воли человека и отсутствии предопределения.  Эти  взгляды  были  осуждены  на III Вселенском соборе, и  в их  развенчании большую роль сыграл великий римский теолог бл. Августин. Тем самым, мы смеем утверждать, святой отец как бы подтолкнул западную, то есть католическую философскую мысль в сторону осмысления и обоснования предопределения. И последствия не заставили себя ждать, спустя каких-то с лишком десять веков, Католический мир потрясли те 95 вопросов, которые Мартин Лютер вывесил 31 октября 1517 на дверях виттенбергской Замковой церкви. С чего и началась Реформация, за которой в мир вошёл протестантизм со своей метафизикой, этикой и эстетикой. А вот уже протестантская философия во всеуслышание заявила об абсолютности предопределения. Надо отдать должное Католицизму, он бесстрашно вступил в метафизическую схватку с протестантизмом. Вспомним, например, Эразм Роттердамский выступил с трактатом "Диатриба, или рассуждения о свободе воли",  на что Мартин Лютер ответил "О рабстве воли" – названия говорят сами за себя.

Однако оставим метафизические споры за рамками сего, здесь нам необходимо ясно осознать, что протестантизм является, хотя и греховным незаконнорожденным, но всё ж таки "дитём духовным" Католицизма – это, во-первых.

А что привнёс протестантизм в этот мир, мы рассмотрим ниже.

Что привнёс протестантизм миру в области экономики, очень тщательно проанализировал и очень доходчиво донёс г-н Вебер в своей работе "Протестантская этика и дух капитализма". И вот ведь, что удивительно, такая прекрасная работа не вызвала в научном обществе сколь-нибудь серьёзного резонанса. Во всяком случае, у Макса Вебера так и не появилось серьёзных продолжателей его направления: философов и социологов, которые бы проследили влияние протестантизма на политику, культуру etc. Но, и это самое главное, г-н Вебер показал нам, как отвлечённые метафизические идеи влияют на обыденную жизнь обыкновенного обывателя. Как эти самые идеи, преобразовывая общественное сознание, преобразовывают общественную жизнь. У коммунистов есть тезис, мол, общественное Бытие определяет общественное Сознание. Не знаю, не знаю, может оно и так. Может Бытие и определяет, но вот то, что Сознание преобразовывает Бытие, в этом никакого сомнения быть не может. Ибо в противном случае мы и в настоящее время охотились бы с дубинками, питались бы корешками и жили бы в пещерах.

У нас здесь нет возможности рассматривать вопросы о влиянии протестантского сознания вполне серьёзно, мы их рассмотрим тезисно. Исторический материализм в своё время начинал так называемую эпоху освободительного движения с нидерландской народно-освободительной революции 1566-1609 годов, которая "…проходила под знаменем кальвинизма и была направлена на полную ликвидацию испанского господства и феодального произвола" (БЭС 1989 г.и.). Далее коммунистические историки с большим восхищением говорили об английской буржуазной революции 1640-1660-х годов.

И здесь руководящую и направляющую роль сыграл, как известно, всё тот же протестантизм в лице английских пуритан. Роль протестантского сознания в Великой французской революции, – на которой учились русские революционеры – не столь очевидна, но, тем не менее, не надо быть слишком уж прозорливым, чтобы не увидеть эту связь. Ведь       французские "просветители" сыграли в своей революции ту же роль, что русская интеллигенция в своей – раскачала устои государственности, а заодно и нравственности, базирующейся на религиозной основе. Мы имеем полное право утверждать, что эта революция – своеобразный реванш протестантизма за Варфоломеевскую "мойку", которую устроили им католики за два века до того. Из Великой французской… вышли: современная демократическая система с одной стороны и русский большевизм – с другой. (Нам думается, с этим постулатом никто спорить не будет.) Вот и получается, "западные" демократии и "советская власть" суть единоутробные братья протестантизма, ну, а то, что они в своё время "игрались" в холодную и идеологическую войну: что ж меж братьями всякие отношения бывают, особливо, ежели матушка у них не совсем в своём уме.

Влияние протестантского сознания на культуру – и здесь мы не будем затрагивать декаданс конца XIX начала XX века –  можно рассмотреть на примере современного шоу-бизнеса, и его лидере – Голливуде. Безусловно, у "фабрики грёз" перед всемирной культурой есть свои и неоспоримые достижения. Но мы-то будем говорить не о единичных гениальных творениях, а о массовом искусстве. Во всех этих бесчисленных блокбастерах просматривается одна единственная и прямая, как монорельс, идея: этот мир поделён между силами Добра и Зла, классический вариант – "Звёздные войны", "Гарри Потер". В подобных "шедеврах киноискусства" представитель первых (в боевиках их обычно играют Сталлоне, Ван Дамм и Шварценеггер – голливудский вариант наших "Труса", "Балбеса" и "Бывалого"[4]) самоотверженно вступает в схватку с представителем вторых и… побеждает. Идея, вроде бы, и неплохая, но… ведь это есть обыкновенная, ничем не прикрытая проповедь манихейства. И таковая проповедь тем более действенна и опасна, что она не проявлена въяве, рядится не в рясы проповедников, а в модные шмотки от кутюр. А сколько сил в своё время положил Католицизм в своей борьбе с различными манихейскими сектами: и крестовые походы на них направлял, и инквизицию натравливал, а он: вот он… жив курилка, только одежонку поменял и рядится сейчас в протестантские. Геев сочетает браком, женщин ставит священнослужителями, эвтаназию пропагандирует, да мало ли чего ещё? Одним словом, мы видим, что протестантский мир семимильными шагами скатывается в яму язычества, да ещё и всех нас за собой утягивает. А что нас ждёт в этой яме, нам показал всё тот же Голливуд, в своей гениальнейшей картине "Калигула" с Малколмом Маккдауэллом в главной роли (режиссёра, к сожалению, не помню). И гениален этот фильм, прежде всего, именно тем, что истинно передаёт нам дух этой самой эпохи, Дух язычества. А вот, хотим ли мы жизни нашим детям и нашим внукам в такую эпоху – это вопрос!

IV ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Здесь, по законам жанра, нам следовало бы принять глубокомысленную позу "Мыслителя", и после небольшой паузы выдать какое-нибудь философическое, маловразумительное резюме. К чему? Толку-то от всяких таких обобщений чуть. Если автору, дающему в мир прописные истины, создают соответствующий авторитет, то истины, им высказанные, от своего частого употребления подвергаются своеобразной инфляции, "замыливаются" и, как следствие, теряют свою остроту и актуальность, превращаясь в элементарную банальность. И, в противном случае, когда автор не удостаивается должного его уровню авторитета (Вебер, Шпенглер, Честертон, Тойнби, Хомяков, Лев Гумилев etc.), их взгляды просто-напросто замалчиваются и тихо пылятся на задворках человеческой памяти, интересные только узкому кругу высоколобых книгочеев. Таким образом, приходится с превеликим сожалением констатировать, что живой мысли в человеческом обществе, оказывается, не очень-то уютно приходится. И это несмотря на то, что мы себя горделиво величаем Homo sapiens’ами.  

Однако же какой никакой, а вывод нам (и читателю, надеюсь, будет интересно посмотреть) всё ж таки необходим. В качестве такового мы приведём самый явственный, на наш взгляд, пример различия католико-протестантского и православного сознания. В XVI веке в протестантских Нидерландах проживал француз-католик. Уму и обширности его знаний мог бы позавидовать любой студент-недоучка не только того времени, но и современности. По универсальности его исследовательских интересов, его можно поставить в один ряд с Леонардо да Винчи, Гёте и Ломоносовым. А по тому, что его именем названо целое течение философской мысли, мы можем судить о его вкладе в интеллектуальную сокровищницу человечества. Добрый католик – он, в одной из основных своих работ "Основные правила метода", много говорит о своей любви к Богу. Только вот, одной своей фразой он напрочь перечёркивает все свои излияния, где-то в середине, он заявляет, что каяться ему решительно не в чем, и каяться он никогда не будет. Незначительная, казалось бы, оговорка, но в ней, как в капле воды отразилось всё его исповедание веры. И вот, одно это единственное его высказывание, повторяюсь, начисто перечёркивает все его утверждения, о его благочестии. Этот мыслитель в своё время заявил во всеуслышание: "Cogito ergo sum"! (Кстати, первая половина этого выражения: "Сомневаюсь, значит мыслью", – лежит краеугольным камнем в основании всей современной науки, отчего выражение "научная истина" является не более чем оксюмороном, ибо наука всегда и постоянно оперирует не истинами, а гипотезами.) А под этим его "cogito" подразумевается вся позитивистская философия Нового времени, со всеми его: гегельянством, марксизмом, ницшенианством, утилитаризмом, бихевиоризмом, etc. Кстати, о последнем, если брать по большому счету, все протестантские этические и метафизические системы так или иначе, в большей или меньшей степени склоняются к этому самому бихевиоризму. Учению, которое низводит Человека с его пьедестала Свободы воли  до состояния животного инстинкта.

Великий след, всё-таки, оставил в памяти человечества этот Гражданин мира французского происхождения, что ни говори…

А с другой стороны, в коммунистическом, атеистическом и интернациональном эСэСэСэРе в ХХ-м веке жил Владимир Семёнович Высоцкий – гуляка и забияка, пьяница и дебошир, стишки пописывал и лицедействовал  всю свою жизнь – и у него вырвалось: " Я дышу –  и, значит, я люблю! Я люблю –  и, значит, я живу"! И этим сказано ВСЁ!!!

Вот в этом-то – в различии между "Cogito ergo sum" и "Я люблю –  и, значит, я живу" – и состоит вся разница между католико-протестантским и православным сознанием.

Что ещё к этому добавить?.. А какой уж там путь истинный, какой неистинный – не нам судить. Есть Кому!!!

Но то, что путь Православия более труден и более узок, чем Католицизм – это, нам думается, не вызывает сомнения.