"Патриотам" денег не дают. Мединский, очнись! Люди устали лизать бесплатно!

Самое страшное, когда пиши ты что угодно, а властителей это нисколько не интересует. Такое отношение говорит о болезни власти и общества. Нельзя спускать с рук те мерзости, что пишут о России, и надо, я так думаю, поддерживать патриотическую литературу. Ведь не случайно Сталин материально очень поддерживал Союз писателей. К сожалению, Сталин был, пожалуй, последним властителем, который внимательно читал все художественные новинки. А сейчас? Никакой активной государственной поддержки русским писателям я не вижу. То же самое могу сказать о своей газете "День литературы", в которой я занимаю государственную патриотическую позицию, в течение 19 лет напечатал немало ярких рассказов, стихов, поэм. Хоть кто-то, хоть один человек из Министерства культуры, из Администрации президента поинтересовался газетой? Она пока выживает, но не хватает государственной поддержки. Маратов гельманов всегда будут поддерживать либеральные или западные фонды. А нас, писателей и поэтов государственного направления, кто поддержит?

Владимир Бондаренко, литературный критик и публицист

 

Когда Николай I отказалъ Булгарину въ просимой имъ ссудѣ (25 000 руб.) на изданіе описанія своего двадцатилѣтняго царствованія, Булгаринъ пишетъ Дубельту:


"Отецъ и командиръ!


Я не знаю, какъ васъ называть! Милостивый государь и ваше превосходительство - все это такъ далеко отъ сердца, все это такъ изношено, что любимому душою человѣку - эти условные знаки вовсе не идутъ! A я люблю и уважаю васъ точно душевно!..
Нѣтъ, добрый, благородный Леонтій Васильевичъ, есть горечи, которыхъ нельзя усладить! Не дѣло важно, но доказательство, во что меня цѣнятъ послѣ 26-тилѣтнихъ трудовъ, - вотъ что убійственно!.. Объ одномъ прошу васъ разувѣрить, если бъ кто вѣрилъ, что я поступилъ дерзновенно, обратясь въ нуждѣ къ моему государю. Я думаю: если сочинителю "Гавриліады", "Оды на вольность" и "Кинжала" (Пушкину. - М.Л.) - оказано столько благодѣяній и милостей... то почему же не дать взаймы мнѣ подъ вѣрный залогъ имѣнія... Просилъ я не невозможнаго и не на силы мои, но теперь вижу, какое мѣсто мнѣ назначено въ русскомъ царствѣ, и я, какъ улитка, прячусь въ мою раковину! Досадно мнѣ, что я послушался совѣтовъ пріятелей, да ужъ не воротишь! Скомпрометировался, a дѣлать нечего! Есть Богъ и потомство; быть можетъ, они вознаградятъ меня за мои страданія..."

Михаил Лемке. "Очерки по истории русской цензуры и журналистики XIX столетия"