Вахтанг Кикабидзе: жизнь короткая, и портить ее никому нельзя

Скоро в свет выйдет первая книга знаменитого грузинского певца и актера Вахтанга Кикабидзе. В Грузии его зовут просто Буба. И все знают дом, где он живет. О том, какой ценой достался ему этот дом, о чем книга и жизнь Кикабидзе вообще, а также о своем секрете семейного счастья, любви и главном хобби грузинская звезда рассказал в интервью Sputnik.

Расскажите об одном таком "необычном человеке". 

— Есть один герой – Саша. Он живет в Америке, тбилисский армянин. Мы с ним давно познакомились. Тогда только появились эти домашние дорогие кинотеатры. А он был их дилером в Советском Союзе, базировался в Москве. И однажды мы летели с семьей в Сан-Франциско, и Саша с нами. И в полете он мне говорит, что никогда не был в кабине у пилота. Ну я сказал, девочки через полчаса пришли и позвали нас в кабину летчиков. Ему так интересно, вижу, смотрит. А это был тот период, когда тяжело было, запаздывали выдачи зарплат. Не только в Грузии, вообще. И случилось так, что по дороге обратно я опять попал к этой команде летчиков. Зашел поздороваться. И командир меня спрашивает про Сашу. Я говорю: "А что такое?" Летчик отвечает: "Мы, когда вернулись обратно, нас встретил молодой человек при галстуке и принес большой телевизор". Редко бывают такие вещи, понимаете… 

Кроме книги, в столе у Кикабидзе лежит сценарий. На русском. Но снимать его нужно в Грузии. Если снимать в другой стране – этим историям просто не поверят, говорит Буба. Это "новелльное" кино — традиционная грузинская трагикомедия, смешная и философская. 

— Просто сейчас – это не модное кино. Сейчас снимают что? Менты, проститутки, сериалы… А это фестивальное кино. Сейчас большой дефицит "новелльного" кино. Раньше его итальянцы и грузины делали, а сейчас почему-то не могут.

- Для вас есть роль?

— Продюсер условия ставит, чтобы я играл. 

- Вахтанг Константинович, Данелия как-то сказал, что, если бы вы не стали актером и певцом, вы бы стали профессиональным художником или рыбаком. Это, серьезно, ваши любимые увлечения?

— Правда? (смеется). Это болезнь, да. С детства меня начали таскать на рыбалку. А недавно я ездил в Канаду, на рыбалку. Как раз лосось шел, крупный. Онтарио – огромное озеро. В общем первого лосося поймал я. А у того человека, который меня приглашал, Бориса, местного, нет слуха. И вечером, значит, они барбекю жарят, икру приготовили. И он сыну моему говорит: "Знаешь, Кока, если твой папа также поет, как ловит рыбу, значит он хороший певец". Свое резюме поставил! 

Буба улыбается своей фирменной улыбкой и закуривает очередную сигарету.

— Просто это очень интересный спорт. Вода, спокойно, тихо, никто к тебе не лезет, никто тебе не мешает. Сидишь себе… Вот сейчас я жду апреля, в апреле уже сезон начнется. Я в основном езжу рыбачить в Кахетию. Раньше ездили за пределы Грузии, в Азербайджан… Вообще я везде рыбачу, куда приезжаю на гастроли. Мой директор всегда всех предупреждает, мол, если хотите сделать приятное Кикабидзе, не надо застолья. Для него лучшее — рыбалка. 

- А что с рисованием?

— Я хотел рисовать, очень. И рисовал что-то в детстве, в основном карикатуры почему-то. У меня много друзей-художников. И я всегда им завидовал, что они по утрам выползают с похмелья, что-то рисуют, и красиво получается. Я никогда ничего не писал в жизни, тем более стихов, музыки. Прозой не занимался, но сейчас очень быстро пишу. 

- От руки пишете?

— От руки, да! Я даже не умею в телефоне находить звонок, чтобы увидеть, кто мне позвонил (ухмыляется). 

- Как вы начали писать песни?

— У меня появилась проблема с песнями. Очень многих авторов, композиторов, поэтов, которые со мной работали, уже нет в живых. А среди молодых я не могу найти того, кому интересно писать то, что мне интересно петь. И я сказал жене, давай, говорю, я попробую. Мои с юмором на это дело посмотрели, потому что я этим никогда занимался. Я, помню, взял две бутылки водки, закрылся, и к утру пять песен написал. Человек все время должен чем-то заниматься. Не получится — не получится, но он будет знать. А так догадываться, талантлив ты или нет – это не дело.

- И все же кино или пение – что вам ближе?

— Пение, наверное. 

- Вам не кажется, что в кино вы попали случайно?

— Да! (смеется). Я даже представить себе не мог, что буду сниматься в кино. 

А попал Кикабидзе в кино благодаря гениальной грузинской актрисе Верико Анджапаридзе, тете Георгия Данелия. Именно она попросила режиссера попробовать этого "мальчика из Орера". К тому времени Буба снялся в своей первой картине – музыкальной комедии "Встреча в горах" (1966, реж. Н. Санишвили), после которой Кикабидзе не снимали целых четыре года.

— Когда я увиделся с Данелия в первый раз, то почувствовал, что я ему не нравлюсь. Оказывается, у него главный герой по сценарию был толстый, рыжий и потеющий пьющий человек. 

- То есть полная ваша противоположность.

— Абсолютно! Но мне все же назначили встречу. Я пришел. А съемки уже начались. Они жили в гостинице, люди спали, было воскресенье. Пришел какой-то маленького роста желтого цвета человек. Одну сигарету закурил, прикурил, выбрасывает, прикурил, выбрасывает. Оказывается, он Боткина болел – я даже не знал. Он сказал: "Закричите!" Я говорю: "Неудобно, люди спят". Потом дали мне сценарий. Идите, говорят, мы вам позвоним. А мы в Турцию едем через неделю на гастроли. Я прочитал сценарий, и он так мне понравился. И стало так грустно. Четыре дня не звонили. На пятый день Данелия позвонил, сказал, что приехал к родственникам и попросил меня пойти с ним. В общем мы поехали. В гостях было много людей, женщин, все говорят: "О, кого Гия привел? Бубу привел!" Начали меня обнимать. На второй день Данелия повел меня к какому-то дяде. И я понял, что это пробы.

- Так Данелия проверял вас?

— Да, так он за мной наблюдал. И решил, наверное, рискнуть. Назначили меня. Я сказал ему, что-нибудь снимите, потому что я через два дня уеду. И Данелия снял сцену со сватовством – очень серьезная сцена была, тяжелая: Софико Чиаурели, Настя Вертинская. Когда я увидел Серго Закариадзе, у меня ноги подкосились, а я должен был с ним разговаривать. Отсняли. В общем поехал я в Турцию на гастроли, и через десять дней раздался звонок из Советского представительства в Стамбуле: "Срочно прибыть Кикабидзе в представительство". Я думал, кто-то заболел. Прибежал, а там телеграмма лежит: "Поздравляю! Актер Кикабидзе утвержден на главную роль в фильме "Не горюй!" Директор Мосфильма Познер". И мы начали снимать. Я хорошо помню первый день съемок. Данелия достал такой нож из кармана, булыжник взял и начал его точить. И до конца фильма он этот нож точил. К концу он стал, как шило. Я хотел украсть, но кто-то меня опередил (улыбается). 

После фильма не "Не горюй!" Вахтанг Кикабидзе крепко сдружился с Данелия и снялся еще в трех его картинах. Как поделился с нами актер, в любимом всеми "Мимино", оказывается, был совсем другой финал. Но он был не угоден советской цензуре. 

— Финал целиком был срезан, – рассказывает Кикабидзе. – Он заканчивался по-другому, весь фокус был в финале. В конце фильма, когда Мимино хочет бутылку открыть, пролетая над родиной, начинает дергаться. Стюардесса ему говорит, мол, есть открывалка, зачем вы мучаетесь? А он: "Что вы на меня все кричите?!" Он хочет домой! И потом говорит ей: "Хочешь, я выйду из самолета, Марина?" Или как там ее звали, не помню. А она отвечает: "Нет, не хочу". "А я, — говорит, — хочу". И он выходил… из самолета. А в фильме этого нет.

А еще из фильма был полностью вырезан персонаж по имени Петр, вспоминает Кикабидзе. Он подковывал в селе лошадей и просил Валико прислать ему американские подковы. После того, как Мимино выходил из самолета, следовала сцена разговора Валико и Петра. Кругом огромные заснеженные горы, музыка слышна.

— И Валико на заднице съехал откуда-то, поскользнулся в заснеженных горах. Мы все это серьезно играли, не улыбаясь. "Привет!" — "Привет!" — "А ты откуда, Валико?" — "Нелетная погода, и я пешком пришел. Я тебе подковы принес" — "А подковы мне уже не нужны. Мы с Бостоном побратались. И они нам теперь подковы присылают. Но гвоздей нет. Ты гвозди не привез?" И идет такой идиотский текст. "Но ты же мне не поручал привезти гвозди?" — отвечает Валико. И, когда Мимино уходит, Петр начинал хохотать. "Чего ты смеешься?" — "У тебя на заднице брюки лопнули!" (он же скатился по горе). "Дурак ты, Петр! — говорит ему Мимино. — Слева у тебя Казбек, справа – Эльбрус. Такая красота, а ты уставился мне прямо в жопу. Оглянись вокруг!" Об этом был фильм…

- Вахтанг Константинович, расскажите, как вам работалось с Фрунзиком Мкртчяном?

— Когда я с ним познакомился, меня поразило то, насколько у него смешное лицо, но глаза всегда очень грустные. Это потом я узнал, что у него очень тяжелая жизнь была, что такие драмы происходили: одна жена умерла, вторая умерла, дочь умерла, сын погиб, все… Он после съемки исчезал. Куда он ходил, что он делал, мы ничего не знали. Пьяным я его не видел, утром приходил трезвый на съемку. Но, уже когда мы подружились, я понял, что он пьет. С горя. 

Забавный случай был у Кикабидзе с Фрунзиком на съемках в "Не горюй!". Снимали сцену во Мцхета, в соборе. Увидев древнегрузинскую надпись на храме, Фрунзик нашел сходство письменности с армянской и подшутил над Кикабидзе, мол, "и эту церковь тоже армяне построили!?"

— Я говорю: "Как армяне построили?" Понимаете, он купил меня! И с тех пор я все время думал, как же мне ответить ему тем же. И вот снимаем мы сцену "Мимино" в ресторане, живем в гостинице "Россия". А там почему-то телефоны в гостинице стояли на подоконниках. Ты здесь лежишь, а к телефону надо бежать. Я на четыре утра поставил будильник и позвонил ему. Слышу в трубке его испуганный голос. Я говорю: "Фрунзик, извини, что я тебе звоню. Просто сейчас я такую передачу про армян слышал по "Голосу Америки". Не могу тебе не сказать. Оказывается, в Армении археологи нашли камень с надписью "500 лет армянскому комсомолу!" И я начал хохотать. А он молчит. Я говорю ему: "Ты почему не смеешься?" — А он отвечает: "А эти археологи не могли этот камень найти через 3-4 часа, чтобы я мог выспаться!?" Так мы валяли дурака (смеется). Кино есть кино!

Валял дурака Вахтанг Кикабидзе и в школе. Он ленился учиться, и, по собственным словам, не раз оставался на второй год. Зато очень любил читать. Эту любовь в детстве артисту привила русскоязычная соседка Рая. 

— Ее муж был расстрелян. Она плохо видела, и я помогал ей получать пенсию. В комнате ее стояла одна кровать, один стол, два стула, и вся комната была заполнена книгами. И тетя Рая начала постепенно давать мне книги, а я читал. И понял, что это другая жизнь! А сегодня интернет вытеснил книгу. Молодежь, в основном, не читает, к сожалению большому.

За 20 минут можно по интернету прочесть "Войну и мир". 

- Или послушать!

— Да! И сказать, что я ее читал. Тогда по-другому было. 

- Правда, что ваш отец до войны работал журналистом?

— Да… Он сам ушел на фронт. Его не брали, у него со зрением не очень хорошо было: —8 или —10 было. А отцу было 32 года, по-моему. Как мама мне говорила, он сказал ей: "Мне стыдно ходить по улице". В 42-ом получили похоронку, что он погиб.

- Почему вы тогда его так долго искали?

— Мне было интересно, где он похоронен. Сейчас в Керчи стоит мемориальная доска большая. Меня как-то пригласили в Ясенево с концертом. А после концерта был ужин, на котором присутствовал весь генералитет. И как-то разговорились, я рассказал, что ищу пропавшего отца. Они мне пообещали разыскать фамилию в архивах. Я такой радостный прилетел. Месяц прошел, никто не звонит. Потом раздался звонок. Фамилия Кикабидзе – не очень распространенная. Нашли десять фамилий, но ни одна не совпала. Но потом, как мне сказали, были какие-то службы, которые были не под контролем правительства. Отдельные специальные организации – разведка и другое. Отец просто хорошо владел языками – немецкий, французский. Тогда очень много случаев было, когда спустя двадцать и более лет оказывались живыми пропавшие люди. Абель, например, был такой известный разведчик.  

- И вы надеялись?..

— Да. Когда я маму хоронил, Царство ей небесное, я его фотографию тоже положил к ней. Как будто отец тоже там. 

- Значит, ваша мама на этот мемориал в Керчь не ездила?

— Мама – нет. Я несколько раз был. У моего товарища отец тоже там воевал, но он вернулся. Рассказывал, что около 50 метров от берега море было красное от крови. Такая бойня там была. Вообще Керченская операция – это был такой прокол министерств обороны Советского Союза. Очень много людей погибло, и 70% из них были грузины. По количеству, сравнительно с другими нациями – это огромное число. 

- Маме, наверное, было очень трудно остаться одной с вами на руках? 

— Мама была очень красивая. Все время просили ее руки, но она так и не вышла замуж. Она говорила про отца, что он такой человек, что обязательно вернется. 

- До конца жизни ждала его?

— Да. 

- А чем она занималась?

— Мама моя была певицей. Ее брат основал в Грузии первый джаз-оркестр, и она там пела. Потом очень много лет пела в Государственной капелле. И сорок четыре года — в нашей кафедральной церкви, в Сионском соборе. 

- Финансово было трудно?

— Очень трудно! Голодали. Жили мы в бывшем коридоре, отгороженном тремя дверьми. С моей стороны соседи жили, заколочена была дверь. С левой – тоже соседи. И она – входная к нам была. Мы ее называли дверь-окно: потому что, если закрывали – воздуха не было. Восемь квадратных метров. Вот так и жили. Я прибегал к маме в церковь. Всегда по времени, якобы, когда школа заканчивалась. И мы шли с ней домой. А в церквях же Иисуса Христа разные художники рисовали. И я все никак не мог понять, как он на самом деле выглядит. А моя мать была очень верующей женщиной. И я как-то ее спросил: "Мам, а ты видела Христа?" Она отвечает: "Я каждый день его вижу". Я спрашиваю: "А кто он такой?" — "Это ты! Бог в тебе! И в каждом человеке есть Бог!" Какой, говорит, ты вырастешь человек, каким ты станешь, такой у тебя будет и Бог. Мама была читающей женщиной: все время читала книги, прессу. 

Наверное, мама и для вас была богиней…

— Я обожал ее, да. Очень любил ее. Где бы я ни находился (в поездки я рано начал ездить – лет пятьдесят тому назад, наверное, или больше), и, если не мог приехать, пересылал деньги через друзей, и они ей передавали их. 

Свою супругу, выпускницу училища Вагановой и солистку оперного балета, Вахтанг Кикабидзе встретил на гастролях, в Венгрии. Познакомились молодые люди при весьма интересных обстоятельствах. 

— После концерта мы собирались, пили чай, обменивались впечатлениями о концерте. Ставки были маленькие очень, но мы себя считали какими-то другими людьми, потому что на нас приходил народ. И жили мы в гостинице в Будапеште. Вдруг, я помню, послышался страшный крик на улице, скрежет автомобильных тормозов, люди куда-то выбегали, выскакивали, бежали – паника. Мы думали, переворот начался. Спустились вниз. Оказывается, убили Кеннеди. И реакция была на это. И моя будущая жена тогда очень испугалась. Я помню, она начала плакать. А я обнял ее и уже не отпустил (улыбается). Ну сколько мы уже вместе? 50 с лишним лет. 

- Вы как-то сказали в одном интервью, что, если бы вы вдруг от нее ушли – она бы умерла. Вас связывают настолько сильные чувства?

— Дело, знаете, в чем? Я не люблю бегающих мужиков. Сейчас очень модно — друзья у друзей жен забирают. Конечно, в жизни все бывает. Может человек влюбиться: или она, или он. Но надо всегда помнить, что жизнь короткая. И портить жизнь близкому человеку нельзя. Не только близкому. Вообще никому нельзя портить жизнь! 

- Что для вас истинное счастье?

— Ну до сих пор я не понимал это глобально. А в последние годы я понял, что счастье – это все-таки спокойная мирная жизнь, наверное. Потому что столько проблем появилось в последние годы, что даже страшно. Настроения нет жить… Отсюда поедешь километров 30-40, там заграждения стоят какие-то. Политика – грязная вещь, очень. И в нашей огромной стране в свое время была создана система, которую переделать очень трудно. Должно, наверное, уйти несколько поколений, чтобы постепенно эта большая, богатая, образованная и умная страна стала бы современной. И очень обидно, что мы этого не увидим. А ведь люди хотят просто жить, чтобы у них была работа, чтобы дети росли. Раньше вот, если вы обратили внимание, десять, пятнадцать, двадцать лет тому назад, когда девушка по улице шла, то ребята смотрели на нее, и глаза горели у всех. А сейчас этого нет…

- Почему?

— О другом думают, понимаете! Думают, где достать, где заработать деньги, как устроить жизнь. Молодежь не оприходована, никто ими не интересуется. И в совокупности все это называется "плохая жизнь".

И кто виноват в этом?

— Система виновата. Изначально, сколько я рос, все время помню, что просыпался с тем – где достать? Где достать джинсы? Где достать сыр? Где достать колбасу? Мы, когда дом построили, я три месяца здесь не мог спать. 

- От радости?

— Нет. От того, что привык спать в восьмиквадратной комнате. Я днем приходил, а вечером уходил. И потом, через три-четыре месяца меня напоили сильно, и я остался и перешел ту грань. Мне мешало это все. Понимаете, ничего хорошего в этом нет. 

- Но, Вахтанг Константинович, возможно, если бы вы не прожили такой жизни, вы бы не стали тем, кем являетесь сейчас?

— Может быть. Просто человек, когда рождается – он должен быть счастлив в принципе. А когда человек ездит, видит (я все пять континентов объездил) и постепенно начинает понимать, что он живет в дерьме почему-то! У него тоже одна голова, две руки, две ноги. А там люди, значит, ухаживают за реками, чтобы реки и вода не травились, чистят улицы, чтобы было чисто, строят дома красивые и надолго, а не дешевые. Абсолютно другая система жизни. Мы, когда приезжали за границу на гастроли, и после концерта заходили журналисты и узнавали, откуда мы приехали, все морщились. Потому что им неприятно было слышать это слово, это название – СССР, Союз Советских Социалистических Республик. Такого выражения "товарищ" ни в одной стране, в мире не существует – "Ищи товар!" Каждое сословие должно быть на своем месте: бизнесмен должен бизнесом заниматься, должен нанимать людей, у которого этого таланта нет, они должны работать и создавать, а он должен им платить. Это все проверено, понимаете, и называется – ка-пи-та-лизм. А у нас это ругательное слово было. 

- Батоно Буба, давайте не будем о плохом! Лучше расскажите вот что. В социальных сетях очень популярно ваше высказывание о людях кавказской национальности. Где вы его сказали?

— Это у меня предисловие к книге. "Когда с вами беседует лицо "кавказской национальности" (это оскорбительное выражение – жиды, чучмеки), не считайте его дураком за акцент и некоторые грамматические ошибки. Просто помните, что это лицо с вами беседует на вашем языке, еще прекрасно владеет своим родным, который вы вообще не знаете. 

- Какие черты характера вы цените в друзьях?

— Знаете, я встречал людей, у которых не было друзей вообще. Это удивительная вещь, необъяснимая. Друг – это спина. Ну в моем случае, я не знаю, у других как. У меня всегда было много друзей. Когда я был в поездках, они вместо меня водили в школу моих детей. Постепенно начали друзья из жизни уходить. Кого хороню, кто еще жив. Так и живем. Мне жена всегда говорит, что у меня все наоборот: на первом месте родина, на втором – друзья, а на третьем – семья. Я говорю, мол, эти претензии маме предъявляй! Она так меня воспитала.

- Какой самый главный ваш недостаток?

— Я лентяй. Ну, кроме искусства, конечно. В искусстве я трудоголик. Сейчас в моем возрасте размышлять легче. А вообще правильно ходить по жизни очень трудно. 

- Правильно ходить, наверное, и не интересно…

— Не знаю, но 80% неправильно ходят. Мама всегда мне говорила, что ты должен жить для других, а не для себя. Мне это было непонятно. Сейчас я понял, что она была права. Если есть возможность помогать – надо помогать. Я не понимаю людей, которые считаются миллионерами и миллиардерами и не помогают другим. К деньгам должно быть совсем другое отношение. Деньги – это хорошо, это нужно, приносит счастье, но не в них дело. Дело в твоей голове и в твоих мозгах. Для чего ты эти деньги собираешь? Когда был молодой, мне все время друзья в карман клали, потому что мы копейки получали тогда. Пять рублей, три рубля – на сигареты. Никогда не забуду этого! Сейчас они все безработные – сейчас я им помогаю. А это и есть счастье, когда вокруг люди, которых ты любишь и которые тебя любят. Это очень важно.

А что больше всего цените в женщинах?

— Все-таки женщина должна быть умной. Потому что умная всегда кажется красивой.

- Разве?

— Это мое личное мнение. Мне очень нравилась, например, очень некрасивая женщина Клавдия Шульженко. Потому что, когда она начинала петь, она становилась красавицей. Я немного по-другому, видно, на это реагирую. А в остальном, когда очень красивые женщины – там, в голове ничего нет, к сожалению…

- А какова ваша формула семейного счастья?

— В детстве, когда я поездом ехал куда-то, попадались глухонемые (прикидывались глухонемыми), продавали фотографии. И была у них такая фотография: два профиля – женский и мужской с надписью "Голубки". И фраза: "Люби меня, как я тебя. И будем верные друзья". Так что уважение. Человек должен осознавать, что он создал семью. Эта любовь, она трансформируется постепенно. Наверное, с возрастом. Иначе не может быть.

- И во что трансформируется? 

— В дружбу, в уважение, во все, что угодно. 

- Со временем человек становится родным?

— Конечно. Мать твоих детей. Я написал песню, жене сказал: "Я тебе посвятил песню!" И там такой припев: "Милая моя, мать моих детей, бабушка внуков моих. Я молю Всевышнего первым умереть, чтобы не увидеть слез твоих". Жена сказала: "Ты эту песню петь не будешь!" Я говорю: "Почему?" — "Убери слово «бабушка!" Жалко, хорошая песня была…

- И, что, вы так ее и не спели?

— Нет. Зачем обижать?

Источник   Sputnik Грузия http://sputnik-georgia.ru/interview/20160206/230057379.html#ixzz3zT9aZ35K