Мэр, уехавший из США, командует ополчением в Сирии

Накануне переговоров в Женеве военкоры сайта «Комсомольской правды» Александр Коц и Дмитрий Стешин провели день на передовой с бойцами ополчения системной оппозиции, воюющей на стороне правительственных сил.

К переговорам противника можно принуждать по-разному. Можно разбить его армию и окружить его столицу. А можно в многолетних кровавых сражениях дать понять, что ты не сдашься без боя, не убежишь, и победу над тобой во вражеском стане просто некому будет праздновать — все полягут на поле брани. Кажется, до Запада дошло, что источник мира нужно искать не в горах Латакии, не в пересохших полупустынях вокруг осажденного Дэйр-эз-Зора, не в окопах, отрытых на границах древних земель ханаанских, среди пыльных гор и маленьких христианских городков, которым по четыре тысячи лет от роду.

Мир спрятан в кабинетах респектабельных западных политиков и в офисах транснациональных компаний, оформленных в стиле хайтек. Этот мир, придется выдавливать из Запада по капле, во время шестимесячных переговоров в Женеве. Так и не сдавшейся Сирии придется предлагать альтернативные варианты развития и какие-то новые общественно-политические конструкции. Новый халифат в исполнении ДАИШ уже не устроит даже равнодушных к чужому горю США. Из козырей у Запада есть прозападная оппозиция, сидящая в разрушенных пригородах Дамаска и ждущая, когда ее призовут на царство. У нее нет сил отнять это царство силой. Но, в Сирии тоже есть оппозиция, которую нынешние власти, мягко говоря, не очень устраивают. Вот только воевать против своей страны этим людям как-то не пришло в голову.

«Гуд бай, Америка!»

История ныне христианского городка Садад на востоке провинции Хомс насчитывает более четырех тысяч лет. Местные исследователи полагают, что именно он упоминался в Ветхом Завете как северо-восточная граница земли Ханаанской. В истории современной Сирии он, как и множество таких же небольших городков, стал печально известен, «благодаря» страшной резне, устроенной боевиками Фронта Ан-Нусры в 2013 году. Заняв две трети Садада, исламисты убили 46 местных жителей-христиан. Однако закрепиться здесь так и не смогли. Первый отпор, до подхода армии, террористам дали ополченцы, среди которых были как христиане, так и мусульмане...

Мэр Садада Слейман Аль-Халиль встречает нас в просторном зале своего дома. От каменных полов веет ледяным холодом, но специально для нас затопили камин. Тепло от него идет родное — в камине горят снарядные ящики сделанные еще вСССР. В углу — огромный портрет российского летчика на фоне триколора. После гибели Олега Пешкова в местных храмах отслужили панихиду и теперь будут поминать его каждую воскресную службу. Вечно, пока будут стоять храмы Садада.

Слейман — нетипичный для Сирии мэр. Он - единственный на всю страну глава города, не входящий в правящую партию Баас. И более того, является членом оппозиционной Национально-патриотической партии, не имеющей своего представительства ни в Кабмине, ни в Парламенте. Его супруга Ива разносит чай в маленьких стаканчиках, почти без акцента общаясь с нами по-английски. Как и сам Слейман.

- Ничего удивительного, - смеется он. - Мы с 2000 по 2009 годы прожили в США. Я поехал туда на заработки, а как встал на ноги, вернулся. В Америке у меня родились двое детей, они граждане США, но приехали сюда, на родину. Когда началась война, у нас была возможность уехать, даже письма приходили из Госдепартамента. Но мы решили остаться.

- Семья не была против?

- Да нет, мы здесь себя чувствуем в большей безопасности, чем в штатах. Там за 9 лет на меня было совершено несколько нападений, четыре ножевых ранения. Честно говоря, наша партия в начале конфликта заняла нейтральную позицию, думали, что нас это обойдет. После того, как исламисты вошли в Маалюлю, стало понятно, что отсидеться не получится. И мы начали на базе партийной ячейки создавать ополчение, которое и дало отпор боевикам. Сегодня у нас вокруг города несколько линий обороны, которые мы держим совместно с войсками.

Слейман Аль-Халиль предлагает проехаться до переднего края, от которого до владений ИГИЛ (запрещенная в России организация — Ред.) всегопара километров.

- Но я бы не акцентировал внимание на конфессии, - серьезно говорит Слейман. - Рядом с нами есть суннитское село, которое, как и мы, встало на защиту своих домов. Просто в Мхине жило много радикалов, которых «романтика» «Исламского государства» очень привлекала. Но они жили не по мусульманским канонам. Нарожают по 10 детей и отправляют их, еще не окрепших, по городам — деньги зарабатывать.

А там их быстро к рукам прибирали вербовщики. Мы, христиане, хоть столько и не рожаем, но воспитание у нас — на первом месте.

- А партия у вас не христианская...

- Она вообще международная, ей уже 89 лет. У нас нет никаких религиозных приоритетов. Мы выступаем за то, чтобы не делиться на алавитов, суннитов, шиитов или христиан. Есть одна нация — сирийцы. И мы должны этим гордиться.

- Не самая оппозиционная идея...

- И при этом до сих пор мы не можем войти в парламент. Всем очевидно, что страну надо менять. Но не так, как это хотят сделать в Женеве. Система, выстраиваемая десятилетиями, не может быть реформирована, если просто взять и поменять верхушку. Это не отменит ни бюрократию, ни коррупцию, ни клановость... Мы, хотя бы в Сададе, пытаемся изменить самих людей, их сознание. Начинать надо снизу.

- Не самый быстрый путь.

- Ну евреи 3000 лет к своему государству шли, и только в 1948 году его создали. Мы готовы потерпеть.

«Крестовый поход» за миром для всех

От последнего жилого христианского города до позиций Халифата всего 15 километров. Все что ближе — разрушено в хлам. В городе Мхин плотность огня была такая, что осколки срезали лопасти ветряков, качающих воду из скважин для поливки садов. Сложно подсчитать, сколько раз от этих древних городков оставались одни названия, даже не на картах, а в устных легендах. Но люди упорно возвращались в эти места, и нет никаких оснований думать, что в 21-ом веке эта традиция будет нарушена.

Мы едем на позиции над городом Карьятейн. В августе его заняли боевики Халифата и с садистской скрупулезностью продемонстрировали всему миру, какая участь ждет «зимми» (неверных), посмевших оказаться на «Землях Ислама». Христиан брили на голо, обложили специальным налогом, который нужно выплачивать золотом. Неверный не имел права сидеть в присутствии правоверного, смотреть ему в глаза. На кладбищах стали сносить надгробия, которые своим «язычеством» якобы оскорбляют «чистый ислам». Местные священники организовали «службу спасения христиан», выводя «неверных» по ночам из проклятого города.

Сейчас город похож на черную медузу, растекшуюся по желтой пустыне. Запускаем квадрокоптер — улицы пусты, ни одного человека, ни одной машины. Город мертв. Мэр рассказывает нам, что с ним связывались какие-то деятели Халифата и, дословно, заявили, что все христиане Карьятейна их заложники, и «мы будем их убивать, чтобы остановить ваш новый крестовый поход».

Слейман, кстати, не согласен с этим определением. Говорит, что это неправильно — подчеркивать, что именно христиане воюют с ИГИЛ. Мусульман в сирийской армии больше. И даже здесь, на позициях, про оперативную обстановку нам рассказывает ополченец-суннит.

- Видите, черная полоска. Эта насыпь железной дороги. Ближе они не подходят. Справа — укрепрайон, мы его выбиваем артиллерией.

Как в подтверждение его слов, над укрепрайоном начинают вставать фонтаны серого дыма. С позиций боевиков выезжает машина — кто-то решил сбежать от греха подальше и переждать обстрел. Машина несется с бешеной скоростью, на пределе видимости. Мы хорошо видим только шлейф желтой пыли. А над всей этой картиной уже второй час висит самолет-корректировщик. Все синее небо исчиркано белыми полосками инверсионного следа.

Солдат говорит нам, что рядом, на соседней сопке, бок о бок с христианами стоят отряды ливанской «Хезболлы», исламских фундаменталистов, у которых теплые отношения с христианами. Настолько теплые, что они погибают в этих пустынных землях за христианские города. И совершенно точно не считают этот освободительный поход «крестовым». Для них это бой с земными шайтанами и иблисами, пытавшимися построить из ислама «Четвертый рейх».

Мы возвращаемся в Садад уже в сумерках и еще долго гуляем по древним улочкам. В трапезной одного из храмов громко ухает арабская попса. Внутри — модно одетая молодежь вполне по-европейски отжигает на импровизированном танцполе между накрытыми столами.

- Мы провожаем нашего друга в Канаду, - радостно сообщает девчушка с непокрытой головой.

- Пока ситуация не стабилизируется, мы с родителями будем жить там, - говорит паренек Ямин Саркиз. - Я хочу учиться, но я не хочу оставаться там, я вернусь и попробую что-то сделать для страны.

- Точно? Не захочешь остаться?

- Точно. Мэр же вернулся!