У правозащитного движения есть принцип: государство всегда виновато

Я хочу рассказать истории про то, что должно делать государство, и то, как оно должно защищать своих граждан. Не знаю, многие ли знают, что с 1998 года по 2001-й, пока не взорвались башни-близнецы, ЦРУ имело возможность несколько раз уничтожить Бен-Ладена. Почему оно этого не сделало?

Потому что за несколько месяцев до того, как Бен-Ладен объявил джихад Америке, случилась такая неприятность – война в Югославии. Удары по Белграду наносились в том числе и с использованием туристических карт, на которых, как известно любому советскому человеку, в социалистических государствах рисовались совсем не те объекты, с совсем не теми названиями, специально под такой случай – под бомбардировку. И было там Министерство боеприпасов, было указано на всех картах, где оно находится. Долбанули по Министерству боеприпасов, оказалось, что это китайское посольство.

И после этого ЦРУ и Пентагон, они были такие несчастные, что они долго не осмеливались наносить удары по подобного рода объектам. В частности, Бен-Ладен, которого они видели то на какой-то соколиной охоте, то еще с кем-то, остался безнаказанным. И сейчас все ЦРУ предъявляют: вот вы имели возможность уничтожить Бен-Ладену, а не уничтожили. А если бы долбанули по Бен-Ладену, то, наоборот, предъявляли бы: вот вы тут какого-то невинного старичка, который ничего не делает, охотится на соколов, да еще вместе с ним 20 мирных человек уничтожили.

Это я к тому, что современное государство… Я большой поклонник государств, когда они занимаются тем, что защищают своих граждан, а не когда они занимаются тем, что их грабят. Сильное государство – это то, которое исполняет обязанности по защите граждан, как Израиль, или Грузия, или Америка. А слабое государство – это то, которое их грабит и говорит, что это защита, у которого менты людей расстреливают на улицах. Это на самом деле слабое государство. Иллюзия этого государства, что мы крутые, если любой мент может любого гражданина застрелить.

В нынешнем гуманном мире сильные государства оказались в очень невыгодном положении. Вот представьте себе какого-нибудь молодого человека арабского происхождения, американского, который хочет защищать свою родину от террористов. Ему надо променять свою жизнь на собачью жизнь, ему надо поступить в ЦРУ, подвергать свою жизнь опасности. И что бы он ни сделал, во-первых, он всегда будет рисковать своей жизнью, жить как последняя собака. И что бы он ни сделал, ему всегда скажут, что он что-то сделал не так: либо он заодно убил мирных жителей, либо он, наоборот, чего-то не убил…

А представьте себе, если этот же молодой человек станет правозащитником, и будет защищать права заключенных, сидящих в Гуантанамо, и будет он ездить по конференциям, и ни секунды опасности у него в жизни не будет, и почет у него будет. И только одна вещь радует мою душу, что много фильмов сняли про сотрудников ЦРУ – и про то, какие они козлы, и про то, какие они герои, но еще никто не снял ни одного фильма про героического правозащитника, защищающего права террориста в Гуантанамо. Потому что сюжета нет, снимать не о чем.

Это один момент – полная дискредитация правозащитного движения на Западе, чудовищный союз левых, которые не любят государство, с террористами, которые тоже не любят демократические государства. Второе – ООН больше нет, на мой взгляд. Организация объединенных наций перестала быть инструментом решения проблем, причем тоже, естественно, не с флотилией «Свободная Газа». Пан Ги Мун сказал, что просит допустить в Палестину помощь. Простите, но сказать, что Палестина нуждается в дополнительной гуманитарной помощи, может либо идиот, либо коррупционер.

Еще раз повторяю, Палестина – это место, где семьи покупают генераторы, мотоциклы и имеет бесплатное стоматологическое лечение. Если это стоматологическое лечение находится на нижайшем уровне, как и всё в Палестине, это не проблема Израиля, это проблема «Хамаса». Проблемой Палестины не является отсутствие гуманитарной помощи, коей она завалена по уши. Проблемой Палестины является то, что террористы «Хамас» берут гуманитарную помощь, поставляемую ООН, и ее распределяют. И никакого другого источника доходов, кроме этой манны небесной, они не дозволяют.

Александр пишет: «Поддерживаю Израиль. Но, Юлия, как всегда, Израиль, хватающий конвой в нейтральных водах – это провокация, а несогласные на запрещенном митинге – это борьба за свободу без провокации. Двойные стандарты в политике». Александр, на мой взгляд, эта история, как и, например, поведение грузинской оппозиции, о котором я чуть ниже скажу, это очень важная история о том, что такое правда.

Почему, когда Барак Обама говорит, что в Америке свобода, он говорит правду, а когда Владимир Владимирович Путин говорит, что в России демократия, он, мягко говоря, лукавит. Ответ – фразу правдой делает не какое-то построение фразы внутри нее, а правдой фразу делает то, соответствует она или не соответствует действительности. Вот почему Советский Союз, когда называл себя свободным, лгал, а Америка при этом говорит правду? Почему, когда разгоняют, подчеркиваю, не запрещенный митинг – митинги у нас разрешены, согласно Конституции, – это плохо, и это правда, что этот митинг разогнан, а когда в Грузии оппозиционеры говорят, что «нас разогнали и в нас стреляли», это вранье? Потому что это вранье.

Грузинская оппозиция, которая на этой неделе проиграла выборы на пост мэра Тбилиси, местные выборы, это интереснейший феномен, сопоставимый по своим масштабам с таким внутренним «Хамасом», но несколько неудачный. Неудачность его заключается в том, что грузинская оппозиция не имеет лагеря беженцев, который получает из-за рубежа помощь, и в связи с этим не имеет корней в телевизионной действительности.

Что вообще позволяет хамасоподобным правозащитникам существовать? То, что нынешний мир существует, с одной стороны, в дефиците информации, с другой стороны, эта информация никому не интересна, а с третьей стороны, это информация о тех странах, в которых данный человек не присутствует. И победителем оказывается тот, кто генерирует наиболее сильные символы. А грузинской оппозиции не повезло. Грузинская оппозиция имеет в основном референтные группы внутри Грузии. Поэтому когда она начинает рассуждать о том, что грузинские выборы – это фарс, то этот вранье. А когда наша оппозиция начинает рассуждать, что наши выборы – это фарс, то это правда. Это следует не из слов. Это следует из соотношения слов с действительностью.

Замечательные смс-ки мне приходят: «Любой джихад оборонительный по определению, война за обижаемых единоверцев. Наступательных джихадов не бывает». Уважаемый СВК, джихад бывает оборонительный и наступательный. Прочтите любую классику, любого ан-Навави. Наступательный джихад объявляется религиозными властями. В оборонительный джихад можно вступать без разрешения религиозных властей.

В чем проблема Бен-Ладена? У него сложные теологические проблемы – получить разрешение на джихад, поэтому он говорит, что его джихад оборонительный. Наступательный джихад является коллективной обязанностью уммы. Оборонительный джихад, с точки зрения классики теории, является обязанностью любого индивидуального мусульманина. Наступательный джихад требует согласия родителей или, скажем, кредиторов. Оборонительный джихад согласия родителей и кредиторов не требует.

С точки зрения Бен-Ладена, во всем мире идет оборонительный джихад против проклятых США. С точки зрения боевиков, сражающихся на Кавказе, на Кавказе идет оборонительный джихад против кровавой России. Причем не против диктатуры России, а против российской демократии. Другое дело, что у нас демократии нет, но это отдельный вопрос, но у нас демократия есть в Конституции, и эти ребята этим недовольны. Они говорят: «Вот у вас по Конституции написано, что править должен народ. А править должен аллах».

Кстати, значительная часть российских правозащитников тоже пытается этого не замечать и рассуждать, как Минкин в своей известной статье о том, что взорвались люди в метро, но ведь они взорвались так, чтобы специально минимизировать количество жертв. Потому что было мало жертв. Это считается нормальным, со стороны либеральной общественности это не вызывает удивления. Хотя, допустим, когда было 11 сентября, тогда жертв было три тысячи человек, что очень мало для башен-близнецов. Американцы приходят на работу поздно. Было рано. Если бы самолеты врезались в башни-близнецы через два часа, то жертв было бы 30 тысяч. Но ни один американский либеральный публицист не написал о том, что Бен-Ладен сознательно минимизировал количество жертв. А если бы написали, то с ним бы перестали здороваться.

Так что у России тоже есть проблема либерального отношения к террористам. Другое дело, что это не главная наша проблема, потому что в ответ на статью Минкина встал замечательный андроид товарищ Грызлов и выдал, что Минкин и террористы – это одно и то же. Замечательно. Почему правозащитники не хотят обсуждать то, что у нас происходит на Кавказе? Потому что они готовы к любым союзникам в борьбе против путинского режима и не понимают, что некоторые союзники хуже самого режима.

И государство не хочет обсуждать то, что у нас происходит на Кавказе, потому что первое, что бросается в глаза, что сурковские тезисы про суверенную демократию и рассказы «Наших» на озере Селигер, что демократия плоха, совпадают с воззрениями сторонников кавказского Имарата с точностью до знака, вернее с точностью до того, кто должен править. Эти ребята считают, что править должен аллах.

Другие ребята считают, что править должен Путин. Вот и вся разница. Демократию не любят и те, и другие.

Поскольку власти в силу полного отсутствия силы… Потому что сила – это не когда менты убивают людей на улицах. Сила – это когда ФСБ может бороться с терроризмом, а не хватать бизнесменов. Так вот поскольку силы у нашего государства нет и надо это как-то замаскировать, то рождается гениальная идея – давайте мы объединим террористов с либералами и будем мочить либералов и зачитывать их как террористов.

Мне это очень напоминает такую замечательную организацию, как Госнаркоконтроль. у которой была большая проблема. Она заключалась в том, что сотрудники Госнаркоконтроля постоянно попадались и попадаются за торговлю наркотиками. Кстати, Госнаркоконтроль у нас законодательно пролоббировал уникальные поправки в закон о наркотиках, согласно которым отобранные наркотики в целях сбережения денег на всякие эксперименты можно легально перевозить. Соответственно, офицеры Госнаркоконтроля могут их легально перевозить. Вот такая организация пролоббировала такие поправки.

А дальше возникает вопрос: надо как-то отчитываться в раскрытии преступлений. Что сделал Госнаркоконтроль? Ничтоже сумняшеся, он записал в вещества, которые называются прекурсорами (т.е. вещества, из которых можно получить наркотики), кучу химических веществ, которые, кстати, прекурсорами не являются, но которые могут использоваться при производстве наркотиков, например, серную и соляную кислоту. Туда же можно было записать бензин, воду и воздух, но как-то ребята забыли. И сказали: мы конфискацию прекурсоров приравняем к конфискации наркотиков. И как они после этого стали конфисковывать наркотики… Просто тоннами. То же самое с борьбой против террористов. ФСБ против террористов не может бороться, зато может бороться против Минкина.

Еще несколько замечательных историй. Город Самара. Я всё говорила о том, как обстоит дело на Западе. На мой взгляд, на Западе дело обстоит не лучшим образом. На мой взгляд, Запад, особенно Европа, которая выиграла третью мировую войну у Советского Союза… Т.е. Европа по отношении к Советскому Союзу стояла в том же положении, в каком Израиль по отношению к Палестине и Южная Корея по отношению к Северной. За счет того, что рядом был такой страх и ужас, демократическая Европа показала, что демократия может работать. Вот эти ребята выиграли третью мировую войну против занесенного над ними топора, и после этого их сгубил простудный вирус.

Но у нас не европейские проблемы, у нас не западные проблемы, у нас свои тараканы. Рассказываю историю о городе Самаре. 48-летний программист Георгий Кутузов и две эсэсовки – сейчас я объясню, почему я употребляю слово «эсэсовки» – Лидия Котова и Татьяна Терехина, 20-летние сотрудницы милиции, будущие матери. Что-то он им сказал, они его пристегнули наручниками к лошади, он упал, лошадь понесла. Программист сейчас умер. Почему я употребляю слово «эсесовки»?

Я понимаю, что девушки не хотели убивать 50-летнего человека. Но вот такой момент. Галина Беленкова, это врач «Скорой помощи», рассказывает, что, когда она приехала на вызов, девушки стояли рядом с Кутузовым и были абсолютно спокойны и безразличны к случившемуся. Внутрь машины девушки не стали его заносить. Затем они пошли заниматься лжесвидетельством. Затем они нашли липовых свидетелей, которые стали рассказывать, что Кутузов якобы стащил всадницу с лошади за штанину.

Когда оказалось, что человек умер, то свидетели честно сказали, что они ничего этого не видели, а видели только сотрудницу милиции, которая им пояснила, что «в отношении меня было совершено преступление, и для того чтобы лицо подлежало заслуженной уголовной ответственности за содеянное, необходимо это подтвердить». Вот у нас Дмитрий Анатольевич Медведев отправил в Южную Корею следователей, выяснять, что там случилось с корветом «Чхонан». Может быть, в Самару их тоже отправить?

Казань. Ольга Алфимова, бухгалтер, красивейшая успешная 36-летняя женщина. Потеряла свой мобильник. Была она несколько нетрезва. В магазине, где она его потеряла, она начала скандалить со словами «где мой мобильник, никак вы его украли». Может быть, кстати, мобильник и украли, учитывая последующие события. Потому что потом его якобы нашли на улице, позвонили и отдали.

Сотрудники магазина вызвали милицию. Прибежал муж. Муж говорит: «Никакой проблемы, я сейчас отведу свою жену домой». Сотрудники милиции – видимо, им понравилась красивая женщина или что-то еще – говорят: «Нет, она поедет с нами». Утром они говорят мужу: «Извини, она покончила с собой». – «А как?» – «Она удавилась на шнурке от куртки». – «Так у нее куртки не было и шнурка не было». – «Ой, извините, она повесилась на бретельках от сарафана». Интересно, Дмитрий Анатольевич пошлет в Казань разбираться, отчего красавица, у которой всё было хорошо в жизни, которую впервые в жизни забрали в милицию, так вот скоропостижно покончила с собой? Или это никакое не самоубийство, а просто пьяные скоты милиционеры изнасиловали женщину, поняли, что будут проблемы, поэтому решили ее убить, чтобы проблем не было?

Еще одна потрясающая история. Город Омск. Рассказал эту историю корреспондент «Новой газеты» в Омске Георгий Бородянский. Это история женщины Елены Москаленко, которая умерла от рака в следственном изоляторе. Находилась она там по совершенно фантастической статье – 306-я статья, заведомо ложный донос. Такого нет, чтобы по такой статье сажали.

В чем предыстория, в чем ситуация, в чем заведомо ложный донос? Заведомо ложный донос заключается в том, что госпожа Елена Москаленко однажды сообщила, что ее знакомый полковник милиции г-н Векленко, заместитель начальника Омской академии МВД, подошел к ней с коммерческим предложением, которое заключалось в том, что ему надо было инвестировать деньги, но нельзя было их инвестировать от своего имени, поэтому он ей ежемесячно передавал довольно крупные суммы денег – 15 тысяч долларов, 40 тысяч долларов, и она их инвестировала. Она сама бывшая милиционерша. Чтобы она его не обманула, она давала расписки в том, что она ему эти деньги должна.

Это госпожа Москаленко заявила не сама. Это госпожа Москаленко заявила после ряда событий. События заключались в том, что она, богатая и бездетная женщина, которая давала вот эти странные расписки своему бывшему лучшему другу полковнику милиции, вышла замуж, и ее недвижимость вдруг оказалась будущим объектом наследования супруга, если с женой что-то случится. После этого полковник милиции Векленко принес все эти расписки в суд, сказал, что она должна ему денег, и потребовал ареста всего имущества, что и было исполнено.

И суд, и следствие не поинтересовались, что за странная история: откуда у полковника милиции то 40, то 15 тысяч долларов, которые он в течение нескольких лет дает этой женщине? Согласна, что история очень мутная, история тяжелая, мерзкая. Но поразительно в этой истории вот что. Когда женщина заявила, что это не ее долги, что это способ заработка, она угодила в тюрьму. Более того, ее фактически намеренно убили. Ей нужно было делать операцию, ее можно было бы спасти. Но бывший друг полковник милиции, ложный донос, четвертая стадия рака – и женщина умирает. Самое поразительное в этой истории – это внутренние взаимоотношения между этими людьми, они какие-то запредельные.

К чему я это говорю? Нам наконец Владимир Владимирович в разговоре с Шевчуком объяснил, почему у нас милиция такая. Он сказал, что у нас общество такое. Это удивительное объяснение. В Северной Корее, наверное, это общество плохое, люди неудачные. В Южной Корее они совсем другие. Это не вопрос организации общества, это вопрос человеческого материала.

Вот у нас замечательный Владимир Владимирович Путин, который просто прекрасный правитель, и прекрасный глава МВД Нургалиев, и вот только народ российский у нас поганенький. Это всё равно что сказать, что Сталин и Берия были замечательными людьми, и они не хотели никаких репрессий, а вот эти плохие НКВДшники, которые людям в затылок стреляли и говорили, что эти люди – враги народа, это потому что у нас народ поганенький. Это не вопрос Сталина и Берии, это вопрос поганенького народа. На мой взгляд, это высказывания людей, ненавидящих Россию.

Когда я услышала эти слова, я подумала: а что же дало Владимиру Владимировичу основания для заключения, что это у нас народ такой, что это у нас не органы такие, а народ? Может быть, это вокруг Владимира Владимировича такие люди? Честное слово, вокруг меня таких людей нет, с такими дружескими отношениями. Вокруг Владимира Владимировича, может, есть.

Известная история, когда Николая Аксёненко, когда умирал от рака, не выпускали за границу, потому что Владимиру Владимировичу клали на стол докладные записки, что это он притворяется. А Николай Аксёненко – это человек, в значительной степени благодаря которому Путин стал премьером, а потом президентом. Потому что когда Путина назначал Ельцин, то тогда Степашин закобенился и не захотел его назначать своим замом. И если бы Аксененко в тот момент не сказал «ну как это можно» и не уговорил Степашина – это был ключевой момент всех этих августовских назначений 1999 года, – то Путин, возможно, не стал бы президентом.

Еще раз, вокруг Владимира Владимировича, может, такие люди есть. А я вокруг себя таких людей не вижу. Всего лучшего. До встречи через неделю.