Как мы стали первыми учениками

     Мы, которые 65+. Для этого назад в нашу молодость, где мы с распахнутыми глазами, где "комиссары в пыльных шлемах" и "голубые города" вошли в 70-е убежденными, что дальше все будет только лучше, что это только начало нового справедливого мира, где нам будет счастье и где уже не будет всяких кошмарных Гитлеров и неоднозначных Сталиных и страшных войн, потому что советские люди войны не хотят и не позволят никому больше ее развязать. Большую войну надо заранее устранить. Мы и в Прагу на танках, чтобы не было войны большой. Да, только за этим.

     Вошли мы во время, которое после назовут застоем, и постепенно обосновались в квартирах, пусть небольших (полезная площадь 31,5 кв.м.), но уже с новыми диванами, стенками, люстрами и коврами, куда возвращались с работы, да, скучноватой, с небольшой зарплатой, однако которую всегда можно было сменить на другую такую же, где можно было ждать этого будущего прекрасного мира, который пока не приходит, но непременно придет, потому что мы все его очень ждем. Ждем, пока же читаем книжки, спорим с друзьями про фильмы, спектакли, детишек тоже растим и всякое такое. Кому душновато в жизни, тем просторы, палатки, голубые города - страна у нас большая, всякому место есть.

     Жили-ждали, уставать стали ожидаючи, но новый начальник пришел с новыми словами: перестройка, гласность, новое мышление и т.п. - так что всем разумным стало ясно, что вот оно время нового справедливого мира, где всем воздасться, наконец. Всем нам - настоящим правильным советским людям. Хорошо говорил, увлекательно, но прекрасного мира все не было, напротив, как-то кругом худшело, на глазах худшело.

     И тут пришел другой начальник и открыл, наконец, нам глаза, почему желанного счастья все нет и нет: потому хватит кормить Кавказ, вместе с ним и Среднюю Азию, а также и хохлов с картофелеводами. Все деньги туда уходят, теперь перестанут, и мы, дорогие россияне, на них заживем. Как норвеги и лучше даже, потому у нас, кроме газа и селедки, еще всего другого немеряно.

     Не сразу, конечно, немного потом, а пока свободы столько, сколько сможем проглотить. Свобода вместо всего или даже воля, которая обернулась нуждой, необходимостью выжить самим, да и деткам тоже. Тяжесть ее придавила к земле так, что головы не поднять, и захотелось в застой, застой тесновато-душноватый, но такой уютный. В общем, в уют из этой несносимой свободы.

     Захотелось, тут и пришел новый начальник, с ним деньги из нефтегаза в наши карманы, пусть небольшие, но на полки, полные еды и других полезностей, мы могли уже не только любоваться. Ну да, стал он откусывать, отламывать свободы нашей, но куда нам ее столько, что с ней делать, лучше деньжат еще. В общем, почти не заметили, как ее не стало. Хотя конкретно для нас это не в новинку - не жили свободно, нечего и начинать. 

     На пусто место непонятой свободы заселилась гордость за страну нашу, за ее великую историю, за несравненные подвиги народа нашего, каких даже близко не было ни у одного другого народа и никогда не будет.

С ней, с гордостью, куда лучше, чем со свободой. Свобода - она занудна, лично к каждому с приставанием, что он сумеет, что сможет, а гордиться лучше вместе, всем народом в едином порыве со слезами на глазах. И вот эта гордость и стала для нас тем самым лекалом, зеркалом, в котором все происходящее предстает в истинном своем облике, и она безошибочно показывает, что необходимо холить и лелеять, а что безжалостно корчевать. 

     Корчевать надо было много чего, потому сорняков навырастало за годы свободы этой. Вот, скажем, ЛГБТ или даже квиры совсем непонятные хвастают, мол, они и есть будущее. А не надо нам такого будущего и детям не надо. В молодости нашей ничего такого не было, а были понятные и приятные мальчики-девочки и даже девушки легкого поведения были, и пусть так и будет. Нечего.

     Нечего обижать нас, смеяться, будто мы отсталые, замшелые на фоне Америки-Европы. Это откуда поглядеть: если правильно, то мы и есть несокрушимый утес нравственности и порядка в скатывающемся в гибельное разложение "цивилизованном" мире. И вообще, кто нас обидит, тот и дня не проживет. Вот хохлы нас обижали-обижали и хлебают теперь полной ложкой. Ну, назвали их нациками, так потерпели бы и ничего бы ужасного не было. Сидели бы теперь на Крещатике в своих вышиванках. В тепле и со светом. Просто "комиссары в пыльных шлемах" - это мы, как и поручик Голицын с Оболенским, а они при нас младшими. 

     Сами захотели жить, по-своему, а что у них своего? - Ничего, потому они только против нас и могут быть, то есть Анти-Россией. Хотя и Украиной могли бы, но только при нас. Могли бы, если б себя хорошо вели, а теперь уже наказать их надо, чтобы неповадно. 

     Мы начальников своих всю жизнь свою слушали и слушались, может и не верили им, но слушались, а они своих, как перчатки, сбрасывали. Неправильно это, непредусмотрительно. Вот и нынче, к примеру, если вдруг что не так с победой нашей, хоть это никогда невозможно, но вдруг, а мы ни причем. Это все начальники, с них спрос, им и ответ держать. Мы только слушали и слушались, как привыкли. И нового начальника, когда придет и свое слово скажет, мы тоже готовы слушать и слушаться. Но теперь недолго, ибо помирать скоро. Помирать скоро, а будто и не жили - ждали все, надеялись. Выясняется теперь, хохлы жили, а мы нет. Мы за это их не любим, сильно не любим, потому поделом им, по заслугам бомбы эти с ракетами. Конечно, америкосов еще больше не любим, но до них дотянуться непросто. Обидно.

     Кстати, может мы и следующего начальника переживем, перетерпим. Будем пыхтеть-кряхтеть, на здоровьишко жалиться, на бедность, а перетерпим - мы этому всю свою жизнь учились и научились.