Описание демонстрации в Москве 25 февраля 1901 года, где засветился и Лев Толстой.

Описание демонстрации в Москве 25 февраля 1901 года, где засветился и Лев Толстой.

РАБОЧАЯ ДЕМОНСТРАЦИЯ 25 ФЕВРАЛЯ 1901 ГОДА В МОСКВЕ

В воскресенье 25 февраля возбуждение достигло высшей степени, и десятки тысяч народа приняли участие в противоправительственных демонстрациях. В первый раз Москва видела такое массовое проявление народного протеста. С утра стали собираться толпы у университета. После полудня большая толпа, в числе которой были рабочие Прохоровской мануфактуры, двинулась по Никитской и Тверскому бульвару с пением. На середине Тверского бульвара встретились казаки. Толпа устроила баррикаду из бульварных скамеек и задержала натиск казаков, мчавшихся во весь опор. Громким свистом и ругательствами толпа выражала свое презрение казакам. Вдруг раздались крики, что сзади толпу оцепили городовые. Толпа ринулась назад и прорвала цепь городовых, причем происходило целое побоище. Толпа отбивала тех, кого полиция пыталась задержать, и не более десятка лиц осталось в руках полиции. Наконец, полиции удалось рассеять толпу. В течение всего дня громадные толпы, состоявшие преимущественно из рабочих, демонстрировали по улицам, особенно по Лубянке, по Тверскому бульвару, Мясницкому и Никитскому.

Приводим письмо одной корреспондентки, бывшей очевидцем одной из таких демонстраций около 4 ч. дня: «…Мы дошли до Кузнецкого моста, где нам представилась чудная картина: весь Кузнецкий мост до Лубянки был залит сплошной массой народа, почти исключительно фабричными и мастеровыми, незначительным количеством студентов и массой уличных мальчишек; вся эта толпа свистала, кричала «ура», размахивала платками и бросала шапки; но, как ураган, налетели жандармы, которые разбили толпу на несколько групп, и мы пошли на Лубянскую площадь. Здесь было арестовано несколько студентов, толпа бросилась их отбивать, избила пристава и, когда он спрятался в ресторане, разбила в последнем окна. Здесь публика увидела Л. Н. Толстого (это было как раз в день появления в газетах его отлучения от церкви), толпа уст­роила Толстому овацию и с криками: «Ура, Лев Николаевич», проводила его по Рождественке, где по его просьбе усадила на извозчика. Я вышла на Цветной бульвар, который был усеян народом; полиция старалась разбивать толпу на маленькие кучки и не допускать до Тверской, а направлять ее в переулки, но толпа, уменьшаясь на одном месте, вырастала, подобно голове гидры, вдвое большем количестве в другом».

Другой очевидец пишет: «В 4 ч. я подошел к Тверской, Театральная площадь была вся залита толпой, буквально залита.

Толпа двигалась по Тверской к дому генерал-губернатора. Прискакавшие казаки загородили путь. Тогда толпа по переулку направилась на Неглинный проезд, оттуда на Кузнецкий. Надо вам сказать, что толпа проявляла удивительную дисциплинированность. Она не разбегалась при виде городовых и казаков, а встречала их единодушным гиканьем, свистом и ругательствами. Она или следовала единодушно указаниям вожаков («Сплотись! Направо! Вперед!»), которые всегда находились из среды интеллигентных рабочих (студенты почти совсем не принимали участия), или ясно давала знать свое несогласие с вожаками и заставляла их переменять направление. На Неглинном казаки разъединили толпу на 3 части. Я имею сведения только про первую часть, другие совершали демонстрацию по другим улицам… Первая часть двинулась к Политехническому музею, где ожидалась сходка студентов, но потом повернула по направлению к Мясницкой. Каждого студента, которого толпа встречала, она приветствовала киданием шапок, криками сочувствия и приглашением присоединиться. В случае согласия (которое, кстати, бывало очень редко), толпа поднимала его на «ура», аплодировала и т. д., а в противном случае она провожала его смехом и свистом… Приставов, даже отдельно идущих, толпа освистывала, закидывала твердыми предметами и заставляла быстро удирать со своих постов. За все время толпа не только не разрушила ни одной лавки, но, если мальчишки позволяли себе разбивать фонари, толпа не пускала их, причем раздавались крики: «Потом будут писать про нас, что мы просто буянили», «Все равно с нас потом налогами сдерут» и т. д.

Пройдя Мясницкую, толпа двинулась на бульвар. Тут она все росла и росла, и когда была недалеко от Тверского (один бульвар отделял), народу было не меньше 8000 человек. Студентов было, может быть, несколько человек, не больше. Перед редакцией «Московских ведомостей» толпа остановилась. Рабочие решили разрушить редакцию. Но тут прискакали казаки и городовые. Казаки с нагайками и пиками разъединили толпу на 4 части, а городовые начали избивать (в буквальном смысле слова) отдельных лиц из толпы, замеченных как вожаков. Толпа забрасывала снежками и льдинами казаков, заставила офицера уехать на самый зад, но городовые, под защитой казаков, буквально избивали толпу, встречая, положим, и хороший отпор. На Тверской улице и Страстной площади в воздухе стоял свист от нагаек. Били нагайками не только казаки, но и жандармы. В этот же день был устроен кошачий концерт перед домом генерал-губернатора. Во дворе дома генерал-губернатора до сих пор день и ночь сидит масса казаков и городовых. В воскресенье же толпы ходили и по другим улицам. Около университета целый день стояла тысячная толпа».