Сериал «Школа» с точки зрения теории заговора

Начну с фиксации нескольких бесспорных фактов.

Во-первых, сериал назван неточно. Это – не «Школа», а «Московская школа». Дело даже не в четкой привязке быта – сами проблемы и заботы персонажей сериала абсолютно московские. За все многочисленные серии ни разу ни учителя, ни школьники, ни их родители не касаются основной для замкадья проблемы – что надо копать картошку.

Во-вторых, огромный сериал «Школа» первого телеканала оказался проектом совершенно провальным, что стало понятно после первых же серий. После начального скандала смотреть его перестали. Одобрения властей он тоже не получил, но несмотря на это его продолжали снимать, показывать и нещадно рекламировать. Почему?

Поэтому сразу встает вопрос – кому выгодно? И для ответа на этот вопрос надо вспомнить, кто в этих московских школах работает и учится.

Учатся там, естественно, самые разные дети. Иногда даже встречаются русские, но вот значительно интереснее – кто преподает.

В начале 90х годов в московских школах, как и во всей стране, был кризис. Многие ушли, новые кадры приходили неохотно. Сказать, что остались те, кто в силу никчемности не мог уйти, потому что никому был не нужен, было бы несправедливым оскорблением учительства. Однако в целом доля мужчин упала еще больше, а контингент постарел – ввиду фактической отмены пенсии уходить на нее перестали, а тех, кто уже не тянет, не увольняли – менять стало не на кого.

Однако московское учительство, в отличие от многих других профессиональных сообществ, не стало просто безропотно ждать конца. Они проявили профессиональную солидарность – ходили, ныли, возмущались, канючили… И в результате за последние пару лет сумели добиться от московского правительства, что им начали нормально платить. Сейчас обычный уровень суммарной зарплаты (со всеми доплатами и прибавками) для учителя московской гимназии – от 50 до 70 тысяч рублей в месяц.

В результате работа в школе стала очень даже финансово привлекательна.

У меня на кафедре уже лет 10 на полставке подрабатывает полковник. Раньше он преподавал в Академии имени Фрунзе, а потом, когда начались Сердюковские эксперименты над армией, уволился и пошел работать в школу. Точнее – в спецшколу для трудных подростков, куда его, как крепкого полковника, взяли на должность учителя информатики для хулиганов. Финансово очень выгадал, полставки доцента в госвузе (то есть тыщ 8) для него теперь малосущественны, но трудовую книжку на всякий случай и по привычке держит у нас.

Но в целом контингент учителей не поменялся. На возможные освободившиеся места стоит очередь, но в школе заправляют те, кто остался там в 90е, только постарел лет на 15. И они там стоят круговой обороной.

Моя одноклассница, учительница гимназии, ноет, что у нее низкая зарплата – всего лишь 50 тыщ, потому что часов много не дают. А не дают ей большой нагрузки потому, что ей с ней трудно справится. Она после инсульта, который с ней в 50 лет случился, ходит с трудом, ногу волочит, и язык ее плохо слушается.

Поэтому те, кто сейчас в московских школах работает, будут на трудовом посту стоять до последнего, их будут на каталке увозить, а они – за парты цепляться. И конкуренция лишняя им совершенно не к чему.

А как можно избежать лишней конкуренции? Во-первых, помалкивать о том, сколько им реально платят. Во-вторых – стараться запугивать возможных конкурентов жуткими условиями работы в школе, что дети сейчас – просто ужас-ужас-ужас.

Так теперь, с точки зрения теории заговора, понятно, зачем этот сериал «Школа» снимали? Его снимали по заказу богатеньких московских учителей, чтобы запугать претендентов на их место.