«Колхозы смогли создать только русские, у евреев были кибуцы».

«Колхозы смогли создать только русские, у евреев были  кибуцы».

     Где то в начале двухтысячных, когда с Израилем еще не было безвизового режима, туда уехал мой старый  товарищ, с которым мы дружили еще чуть ли не с детсадовских времен, длительное время жили в одном городе , работали в одной организации.

     Затем ветры перестройки раскидали нас в разные стороны – он где то в середине 90х уехал в Москву, я в начале нулевых – в Татарстан.  Я остался в России, а он, после нескольких лет московских  мытарств, уехал в Израиль. Но связи мы не теряли, перезванивались, а когда он устроился, стали разговаривать по скайпу.  Уехал он в город Беер-Шева,  отучился там в ульпане – так называется языковый ликбез для вновь прибывших, через год стал разговаривать на иврите и устроился на работу. Короче жизнь у него там стала налаживаться и он стал звать меня в гости.

    Пока существовал визовый режим, это казалось несбыточным. А потом Израиль и Россия открыли границы для граждан друг друга, и Леонид – так звали товарища  - стал звать в гости более настойчиво, благо, он к тому времени уже купил квартиру по ипотеке (он говорил – по машканте) и приобрел автомобиль.

   Однако – по путевке ехать не хотелось, да и Израиль на тот момент был довольно дорогой для туристов страной ( по-моему, и сейчас так), проживание в отеле стоило дорого, а краткосрочный сьем квартир в Израиле не практикуется – снять, конечно, можно, но будет не дешевле, чем в отеле.

   Но тут подвернулась возможность снять квартиру на два месяца, причем недорого – в том же доме , где жил Леня, после длительного проживания из одной из сдаваемых владельцами квартир сьехали жильцы, квартира требовала ремонта, владельцы собирались делать его через два – три месяца, и  согласились сдать ее нам – все равно будет пустовать-на этот период за смешную сумму – тысячу шекелей (примерно 250 долларов) в месяц за трехкомнатную квартиру с мебелью.

    Ленька срочно позвонил нам, получил наше согласие , договорился с хозяевами – и вот мы в середине августа 2009 года полетели в Израиль.

    Не буду рассказывать как летели, Беер-Шева оказалась смесью старого и нового Израиля, со старым городом, в котором было большое количество магазинчиков, магазинов и разных лавок, с рынком – самым настоящим восточным рынком с невиданными нами раньше овощами и фруктами, с продавцами, которые почти все понимали русское «Сколько это стоит?» и показывали цену , набирая цифры на калькуляторе, бедуинским базаром по четвергам и прочим колоритом.

  Первые дней 15 мы разьезжали по Израилю, сьздили в расположенный примерно в ста километрах Ашкелон на Средиземное море, на Мертвое море, расположенное примерно на таком же расстоянии, в Иерусалим, в Латрун- монастырь , Мини – Исраэль , в общем, по всему туристическому набору в Израиле.

   А потом я заскучал. Леньке нужно было работать, жена нашла себе подружек, с которыми вечерами разгуливала около дома, мне оставалось  либо бродить по городу, рассматривая его, либо скучать у телевизора (благо Российские программы в Израиле транслируются во всех кабельных сетях, есть и свои русскоязычные).

    В один из таких походов я обнаружил недалеко от дома довольно большой парк, который состоял из рощицы деревьев и находившейся посреди нее большой площадки, заросшей газоном. Парк был довольно ухоженный, деревья и газон поливались с помощью капельного и дождевального орошения, вокруг площадки стояли скамейки.

   В августе – сентябре в Израиле днем  стоит страшная жара,  но примерно до 10-11 часов и после 17 не так жарко, вот в это время я и повадился ходить в этот парк – который почему то назывался «Русский парк».  Там было тихо, никого не было, за исключением гулявших  одного – двух пожилых людей и стаи кошек, которые, особенно с утра, вальяжно лежали в тени древьев целыми выводками, каждый отдельно.

Иной раз их набиралось штук  20 – 25 особей. Кто то, видимо, их подкармливал, потому что там всегда стояла плошка с кормом.

   Дворовые кошки в Израиле – это что то. Это не наши толстомордые коты или серенькие Мурки, это тощие длинные  животные с большими ушами, на длинных ногах. Видимо, они были местной породы, хотя и наших Мурок и Барсиков там хватает, привезенных из России, но все они живут в семьях, за ними заботливо ухаживают – не выгонять же на улицу любимца семьи, привезенного за тридевять земель, да еще и за большие деньги!

    Хотя. По виду местных красавиц кошачьего рода было видно, что какие то Васьки таки уже подпортили эту породу – в кошках проглядывалась склонность к полноте и наши родные серые цвета.

   Ну ладно, это отступление. Через несколько дней я познакомился с еще одним любителем посидеть в парке в это время . Это был высокий старик, я бы сказал, дед, явно из евреев – ашкенази, что было сразу видно по лысоватому черепу, носу с горбинкой и серым глазам . Евреи – народ общительный, и понаблюдав за мной пару дней , старик, который в это время тоже обычно прогуливался в парке, подошел , и сев рядом со мной на скамейку, обратился ко мне с вопросом – на русском языке с еле заметным акцентом :

  - Я смотрю, вы недавно приехали? На мой утвердительный ответ последовал вопрос – «Оле-хадаш?» (Новый приехавший?), получив мой ответ – Нет.в отпуске. Вгостях. Помолчал, и задал естественный в таких случаях вопрос – «Как вам Израиль?».

  В общем, мы познакомились, и иногда беседовали на разные темы. Старика звали Борис, сначала он не хотел называть своего отчества , потом сказал что его отца звали Моисей, я стал называть его  Моисеич, он меня – «Молодой человек».

  За месяц знакомства мы с ним беседовали на разные темы. Оказалось, что он приехал в Израиль с родителями еще во время войны, с Украины, где жил с родителями где то у моря в селе.

Ему в то время было лет 9-10, добирались они до Израиля морем, сначала до Турции, а потом уже всякими правдами и неправдами – в Хайфу. Много лет они прожили в кибуце, потом Израиль обявил независимость, потом он служил в армии, участвовал во всех войнах того периода,  где то в 60х годах стал гражданским,  работал  в разных местах (особенно на эту тему он не распространялся, да я и не спрашивал), заработал «хорошую пенсию», и теперь жил один, справляясь с хозяйством с помощью метапелет (социальный работник), у него было двое детей, которые иногда навещали его в Беер Шеве, хотя сами жили в других городах – Израиль – страна маленькая.

   Так вот, как то у нас неожиданно зашел разговор о кибуцах. Борис Моисеевич обычно не очень любил эту тему, но тут вдруг начал  рассказывать. Оказывается, когда они приехали в Израиль, то их направили во вновь создаваемый кибуц – кто то из еврейского мира выкупил землю у местных арабов, и передал ее приезжим для создания кибуца. И вот они жили там, среди мух и другого гнуса, обрабатывали ее, искали способ, как улучшить урожаи, работали все вместе – и старший кибуца работал вместе с ними в поле, сначала вручную, потом им подарили трактор.

   Они жили в палатках – сначала все вместе, потом в вагончиках, которые он почему-то называл «караван»,  и все таки освоили эту чертову землю, организовали поселение, начали получать доход со своих полей и теплиц, купили технику, построили , как он говорил, «виллы» для каждой семьи, в общем,  их тяжелая жизнь закончилась – все потекло налаженным путем – мешали только постоянные войны. Борис уехал из кибуца, родители его остались там жить до конца своей жизни, там умерли и были похоронены.

  И вот тут я, под впечатлением его рассказа, заявил:

     -Да! Это нужно же такое перенести! Построить все своими руками, работать дружно на земле, все вместе , без всяких трудодней, без принуждения! Наверное, больше никто не совершал такого подвига, ведь кибуцы – это практически почти то же самое , что и наши колхозы. Но у  нас получилось плохо!

   Моисеич внимательно посмотрел на меня, помолчал, и сказал:

    - Молодой человек, вы неправы. У вас получилось еще лучше, - и , увидев ошарашенное выражение моего лица, продолжил:

   - Понимаете в чем дело, ведь мы все это выдержали в том числе потому , что нам просто некуда было деться. Нет, не только в смысле – Израилю, но и лично моим родителям и мне. Мы приехали в неизвестную страну, в которой собирались жить. У нас ничего не было . Ни-че-го!  Если бы не этот кибуц, мы бы просто умерли, потому что не было кушать. А в нем мы получили какое – никакое жилье, пищу – и возможность работать. Работать в свою пользу, зная, что этой работой мы приближаем к себе времена  лучшей жизни.

    Вы думаете, если бы была возможность уехать, никто не уехал бы? Как бы не так! Уехали бы многие. Но куда? В Европе – война, Гитлер. В Америку – далеко, да и не нужны мы были ни Англии, ни Америке. Вот и получилось, что полагаться нужно было только на самих себя, поэтому и сейчас Израиль полагается только на самого себя.

   На мой вопрос – а почему «с колхозами получилось лучше» был удивительный ответ:

     - Понимаете, мне папа рассказывал - что такое была жизнь до колхозов? Мужику выделялся надел земли, он был ему хозяин, хотел – работал, хотел – нет. Работал только для того, чтобы прокормить себя. У него был дом, хозяйство, семья. Все свое, отдельное от других. Хотел – заводил корову или овец, хотел – продал их.  В общем, хозяин. И работой он себя не очень утруждал – делал ровно столько, чтобы прокормить семью и не выглядеть босяком. Ну, были, конечно, те,  у кого семья большая, земли побольше, и желания работать – тоже, которые занимались торговлей, но все равно – это не кибуц. Масштаб маленький для России.

    И тут этого мужика и других собирают в колхоз. Обьясняют, что вот, мол, машины будут работать, жизнь станет легче, школа там, и все такое. Он вроде умом понимает, что так будет лучше, но душой – нет.

   Как это так? Это значит, кончится его вольная жизнь? Это значит, кто то будет говорить ему, что и как делать? Это значит, нужно будет отдать свою землю, и лошадку, которую он только что купил? Как это так? Зачем? Да не нужно мне лучше, пусть будет как есть!

     Вот это и есть самое тяжелое в колхозе – понять, что вместе будет лучше ,что нельзя «как есть», переломить своё «я не хочу!» и начать работать в колхозе.  В кибуце было проще – ничего своего, работай , и все.

     На мое изумленное – «Заставили, НКВД… и так далее», Моисеич отрезал :

    - Не могли столько народа заставить! Заставили тех, кто не смог превозмочь себя, да и те потом уже держались там добровольно.

   - Как держались? – спросил я.  Ответ был изумительный:

   - Так ведь  не разбежались же. Продолжили работать, и перед войной жили уже хорошо.

     Помолчал и добавил:

     -Колхозы получились только в России. Больше ни в одной стране мира их создать так и не смогли.

       Помолчал,  и стал прощаться. На последок я спохватился – Моисеич, откуда ты все  это знаешь? Ты ведь был маленьким, когда уехали из СССР?

    Он усмехнулся:

     - Папа говорил. Он был деревенским кузнецом, и  до войны был – таки  в колхозе.

      Больше я его не видел – Ленька взял несколько отгулов, мы поехали в Эйлат, потом еще куда-то, а затем отпуск кончился.