Третья мировая война начинается с забывания

США стоят на пороге глобального конфликта с Россией и Китаем

В марте, когда от президента Байдена требовали усилить вовлеченность США в событиях на Украине, его ответом стало упоминание угрозы Третьей мировой войны четыре раза в течение одного дня.

«Прямой конфликт между НАТО и Россией – это Третья мировая война, которую мы должны постараться предотвратить», – сказал он. И несколько часов спустя подчеркнул: «Идея о том, чтобы послать на Украину наступательное оружие, отправить туда самолеты с американскими летчиками, танки и поезда с американскими экипажами… – просто поймите и не обманывайте себя, что бы вы все ни говорили, это называется Третьей мировой войной, понятно?»

Больше, чем какое-либо другое президентское заявление, сделанное после 11 сентября 2001 года, это предупреждение Байдена ознаменовало начало новой эры в американской внешней политике. На протяжении всей моей взрослой жизни и жизни большинства современных американцев Соединенные Штаты господствовали над миром, по существу безраздельно, беспрепятственно и бесконтрольно. Несколько лет назад все еще возможно было ожидать благополучного геополитического будущего. Хотя «соперничество великих держав» и стало лозунгом Пентагона, эта фраза может так же легко подразумевать спортивное соперничество, как и взрывоопасный конфликт. Вашингтон, Москва и Пекин, наверное, будут жестко конкурировать между собой, но ведь вполне могли бы и сосуществовать друг с другом.

Как странно, Соединенные Штаты сейчас сталкиваются с реальной и постоянно существующей перспективой сражения с противниками, достаточно сильными, чтобы причинить американцам огромный вред. Войны, последовавшие за 11 сентября, обошлись дорого, но настоящая война великих держав – такая, от которой в прошлом страдала Европа – была бы чем-то другим. Она способна противопоставить Соединенные Штаты России или даже Китаю, чья экономическая мощь соперничает с американской, а военная скоро сможет сравняться с нашей.

Эта мрачная реальность наступила с поразительной скоростью. С февраля российская спецоперация на Украине создала острый риск конфликта между США и Россией. Она также сделала китайское вторжение на Тайвань одним из главных американских страхов и увеличила готовность Вашингтона ответить на него военными действиями. «Это называется Третьей мировой войной», и правда…

Тем не менее, сколько американцев могут по-настоящему представить себе, что будет означать Третья мировая война? В то время, как в мире снова вырисовывается конфликт между великими державами, из жизни уходят те, кто был свидетелем последней войны. Всего около 1% американских ветеранов Второй мировой войны остаются в живых и могут рассказать нам свои истории. Подсчитано, что к концу этого десятилетия их останется менее 10 тысяч. Подавляющее большинство американцев сегодня не привыкли терпеть трудности, вызываемые нашей внешней политикой, не говоря уже о потерях жизней и благосостояния, которые может вызвать прямой конфликт с Китаем или Россией.

Подготовка страны к войне должна начинаться не с танков, самолетов и кораблей. Для этого потребуются общенациональные усилия по восстановлению истории и включению воображения. Это первое, что нужно американскому народу, чтобы подумать, хотят ли американцы вступать в большую войну, если наступит момент принятия такого решения.

Участие в конфликте великих держав вряд ли является новым вызовом для Соединенных Штатов. К 1945 году американцы пережили две мировые войны. Страна вышла из них с триумфом, но отрезвленная своими ранами. Хотя войны и подтолкнули Америку к мировому лидерству, наши лидеры и наши граждане всегда опасались, что Третья мировая война может стать столь же вероятной, сколь сегодня она кажется немыслимой. Возможно, это одна из причин, по которой до сих пор удалось избежать катастрофы.

В течение четырех десятилетий послевоенные президенты Америки понимали, что следующая «горячая» война, вероятно, будет хуже, чем предыдущая. В ядерный век «мы будем на линии фронта», говорил Трумэн. «Мы можем ожидать таких же разрушений у себя дома в Америке, которые постигли другие страны во Второй мировой войне». Но такое понимание страшных перспектив новой войны не удержало Трумэна и его преемников от вмешательства в дела стран третьего мира, от Гватемалы до Индонезии, где холодная война велась жестоко. И все же лидеры США, независимо от партии, признавали, что если Соединенные Штаты и Советский Союз столкнутся в прямом военном конфликте, то от материковой части Америки останутся лишь руины.

Страх перед ядерным оружием стал частью американской жизни благодаря целеустремленным усилиям правительства по подготовке страны к худшему. Федеральное управление гражданской обороны посоветовало гражданам строить бомбоубежища на своих «задних дворах» и поддерживать чистоту в домах, чтобы было меньше беспорядка, который мог бы способствовать возникновению пожаров при ядерном взрыве. Фильм «Пригнись и прикройся», выпущенный в 1951 году, призывал школьников вести себя как мультяшные черепахи и прятаться под импровизированный панцирь – «стол или парту или что-нибудь еще поблизости» – в случае ядерных ударов. В 1960-х годах американские города были испещрены черно-желтыми указателями атомных убежищ.

Призрак полномасштабной войны держал под контролем сверхдержавы времен холодной войны. В 1950 году Трумэн послал американские войска для защиты Южной Кореи от вторжения коммунистического Севера, но его решимость имела свои границы. После того, как генерал Дуглас Макартур умолял Трумэна взорвать Китай и Северную Корею 34 ядерными бомбами, президент уволил генерала. Напоминая о «катастрофе Второй мировой войны», он сказал нации: «Мы не будем предпринимать никаких действий, которые могли бы возложить на нас ответственность за начало всеобщей глобальной войны – Третьей мировой войны».

Крайняя жестокость прошедших мировых войн и ожидание их продолжения сильно повлияли на решения президента Джона Кеннеди во время кубинского ракетного кризиса, когда Советский Союз разместил ядерное оружие в 150 километрах от Флориды. Кеннеди, который служил на Тихом океане и спас товарища-матроса после того, как их корабль затонул, разгневался на своих военных советников за рекомендацию превентивных ударов по советским ракетным объектам. Вместо того, чтобы ударить по СССР, он ввел морскую блокаду вокруг Кубы и потребовал, чтобы Советы вывезли свои ракеты с острова. Последовало недельное противостояние двух ядерных держав «глаза в глаза». Приблизительно 10 миллионов американцев бежали из своих домов. Толпы людей собирались в пунктах гражданской обороны, чтобы узнать, как пережить ядерный взрыв. Но Советы отступили после того, как Кеннеди тайно пообещал им вывести американские ракеты «Юпитер» из Турции. Мир подошел настолько близко к ядерному Армагеддону, что Кеннеди, ссылаясь на огромную опасность Третьей тотальной мировой войны для американской нации, сделал первые шаги к разрядке перед своей гибелью в 1963 году.

Но память никогда не бывает статичной. После распада Советского Союза и смены поколений Вторая мировая война превратилась у нас в историю морального триумфа, а не в поучительную трагедию.

В 1990-х годах целый поток фильмов, литературных произведений и работ историков прославлял «величайшее поколение», как назвал журналист Том Брокоу тех, кто выиграл войну для Америки. Согласно всем этим нарративам, Соединенные Штаты спасли мир и остановили Холокост. Последнее как-то непостижимо превратилось в главную цель Америки в войне, хотя прекращение массовых убийств европейских евреев не было основной причиной вступления Соединенных Штатов в нее. Новое поколение, лично незатронутое войной великих держав, изменило прошлое, почитая своих старших, но упрощая зачастую очень сложный и болезненный опыт ветеранов.

В этом контексте двойной урок мировых войн, призывающий Америку возглавить мир, но предупреждающий ее не переусердствовать в этом, свелся к одномерному лозунгу «поддерживать и даже расширять американское могущество». Президенты начали эксплуатировать историю Второй мировой войны для того, чтобы прославлять американскую военную мощь и оправдывать доминирование США в мире. В годовщину Перл-Харбора в 1991 году Джордж Буш-старший заявил стране, что «это изоляционизм и пацифизм сопровождал те самые японские бомбардировщики, которые атаковали наших солдат 50 лет назад». На церемониях, возвеличивавших 50-летие высадки союзных войск в Нормандии в 1944 году, Билл Клинтон вспоминал, как эти войска собрались «словно звезды величественной галактики» и «излили свою демократическую ярость на врага», сражаясь в последующей великой битве.

В 2004 году между Монументом Вашингтона и Мемориалом Линкольну в США, в нашей столице возвели внушительный Мемориал Второй мировой войны, строительство которого длилось десять лет и обошлось в 197 миллионов долларов. Через год после вторжения в Ирак Джордж Буш-младший выступил на церемонии его официального открытия. Тогда он сказал: «Картины страшных концентрационных лагерей, гор тел мертвых и призрачные фигуры выживших навсегда утвердили великое призвание Америки противостоять идеологии смерти». Предотвращение повторения Второй мировой войны уже больше не требовало проявления осторожности. Оно подразумевало одно – свержение тиранов.

В конце концов, зачем было зацикливаться на ужасах глобального конфликта в то время, когда его повторение казалось невозможным? Когда постсоветская Россия шаталась, а Китай был очень беден, у Соединенных Штатов больше не было противостоящих им великих держав, с которыми можно было бы вести войну.

Ушла в историю не просто крупная мировая война.

Ушла в историю необходимость нести значительные расходы за внешнеполитический выбор Америки. Хотя война во Вьетнаме и взбудоражила американское общество, наши лидеры стремились оградить его от переживаний, связанных с любым конфликтом, большим или маленьким. Создание полностью контрактной армии покончило с призывом, авиация бомбила цели с безопасных высот, появление беспилотников позволило убивать дистанционно.

Гибель более семи тысяч военнослужащих в войнах после 11 сентября – и примерно в четыре раза больше в результате самоубийств – тяжело ударила по семьям и локальным сообществам, но этого было недостаточно, чтобы вызвать ответную реакцию общества, сравнимую по силе с Вьетнамом. Аналогично, хотя расходы на все американские интервенции за годы со времен Второй мировой войны и составили восемь с лишним триллионов долларов (при том, что не все они еще подсчитаны), выплаты растянулись на десятилетия и частично перешли даже в будущее.

Отсутствие необходимости беспокоиться о последствиях войн – если только вы не зачислены на военную службу – стало почти неотъемлемым правом американца по рождению.

Теперь это врожденное право подошло к концу. Соединенные Штаты вступают в эпоху интенсивного соперничества великих держав, которое может перерасти в крупномасштабную войну с применением обычных вооружений или ядерный конфликт. И пришло время подумать о последствиях.

«Критическая угроза», как говорится в новой Стратегии национальной безопасности, исходит из Москвы. Президент Владимир Путин контролирует тысячи единиц ядерного оружия, которых достаточно, чтобы многократно уничтожить цивилизацию.

Путин вполне может отреагировать на экзистенциальную угрозу при нескольких сценариях: если силы США или НАТО напрямую вступят с Россией в конфликт, если он сочтет, что его правлению угрожает опасность или если украинские силы приблизятся к тому, чтобы вновь завладеть Крымом. Никто точно не знает, что может побудить Кремль применить ядерное оружие, но Байден недавно сказал, что риск Армагеддона стал самым высоким со времен Карибского кризиса.

Президент Байден исключил использование силы для защиты Украины. Его администрация преследует четко сформулированную цель: она стремится укрепить позиции Украины на поле боя, чтобы усилить ее позиции в мирных переговорах. Эта цель не подразумевает обязательств США по обеспечению полной победы Украины. Но недавние успехи ВСУ побудили американских обозревателей удвоить свою поддержку Киева и еще больше отодвинуть разговоры о дипломатии на обочину (при этом Путин не демонстрирует никакой готовности остановить спецоперацию).

Как будто бы одной возможности войны с Россией было бы недостаточно, отношения США с Китаем находятся в свободном падении, в результате чего две ведущие мировые державы будут продолжать яростно бороться друг с другом в течение многих грядущих десятилетий.

Несмотря на осторожность президента Байдена в отношении России, он способствует росту риска нашего конфликта с Китаем. В серии интервью он утверждал, что Соединенные Штаты взяли на себя обязательство защищать Тайвань (на самом деле они обязаны только помочь вооружить Тайвань), и пообещал направить американские войска в случае китайского вторжения. Эти неоднократные «оплошности», вероятно, предназначены в первую очередь для сдерживания Пекина в свете его многочисленных недавних военных маневров вокруг острова. Но если увязать их с визитом высокопоставленной делегации Конгресса на Тайвань, то в них можно легко найти намеки на то, что США хотят «вечной» отделенности Тайваня от материка. Это как раз то, на что Китай вряд ли когда-нибудь согласится.

Не менее важно и то, что Байден, кажется, считает, что защита Тайваня стоила бы войны с Китаем.

Серия недавних военных игр, проведенных американскими аналитическими центрами, помогает нам представить, на что это будет похоже. Во-первых, война вокруг Тайваня, вероятно, будет длиться долго и унесет много жизней. Уже с самого начала Китай, судя по всему, применит свои высокоразвитые ударные возможности дальнего действия, чтобы вывести из строя американские силы, дислоцированные в Тихом океане. Генерал ВВС Марк Келли сказал, что силы Китая «запрограммированы так, чтобы нанести противнику больше потерь в первые 30 часов боя, чем мы понесли за последние 30 лет на Ближнем Востоке».

Согласно отчетам, в большинстве раундов военных игр, недавно проведенных Центром стратегических и международных исследований, Соединенные Штаты быстро потеряли два авианосца, на каждом из которых находилось не менее пяти тысяч человек, помимо сотен боевых самолетов. Один из участников игр отметил, что хотя вводные каждой из них менялись, «постоянным оставалось то кровавое месиво, в которое превращалось сражение, и то огромное количество жертв, которое понесут обе стороны».

Во-вторых, у каждой из сторон возникнет соблазн пойти на эскалацию. Этим летом Центр новой американской безопасности также провел военную игру, закончившуюся тем, что Китай взорвал ядерный заряд недалеко от Гавайев. «Еще до того, как они поняли это, и Вашингтон, и Пекин пересекли «красные линии», но ни один из них не захотел отступать», – заключили организаторы игры. Особенно в условиях затяжной войны Китай может проводить кибератаки, чтобы нарушить критически важную американскую инфраструктуру. Он может отключить электроэнергию в крупных городах, службы экстренной помощи или прервать связь. Новый поток страха и подозрений разольется в американском обществе, смешиваясь с национализмом, который отразился на национальной политике после 11 сентября.

Экономические последствия будут не менее серьезными. Китайское вторжение на Тайвань, где производится большая часть полупроводников в мире, нанесет серьезный ущерб американской и мировой экономике, независимо от реакции Вашингтона (с этой целью Соединенные Штаты пытаются развивать производство полупроводников в Америке). Но война между США и Китаем чревата гораздо более широкими катастрофическими потерями. Исследователи RAND Corporation подсчитали, что годовой конфликт сократит валовой внутренний продукт Америки на 5–10%. А ведь экономика США сократилась только на 2,6% в 2009 году, худшем из всех лет Великой рецессии. Рост цен на бензин в начале конфликта на Украине дает лишь небольшое представление о том, к чему приведет война США и Китая. Примерно для трех пятых американцев, которые в настоящее время живут от зарплаты до зарплаты, война обернется миллионами потерянных рабочих мест, недополученных пенсий, высокими ценами и дефицитом.

Другими словами, война с Россией или Китаем, скорее всего, нанесет Соединенным Штатам беспрецедентный ущерб и останется надолго в памяти большинства ныне живущих граждан. Это, в свою очередь, порождает глубокую неопределенность в отношении того, как будет работать дальше американская политическая система. Включиться в войну было бы самым легким делом. Менее понятно то, проявит ли общественность и ее представители в законодательных органах волю к сражениям за отдаленные территории перед лицом непрекращающихся физических страданий и экономических бедствий. Когда миллионы людей останутся без работы, сочтут ли они, что дело Тайваня стоит их жертв? Смогут ли наши национальные лидеры убедительно объяснить, почему Соединенные Штаты платят тяжелую цену за Третью мировую войну?

Эти вопросы обязательно встанут во время конфликта, поэтому их следует начать задавать уже сейчас. Даже те, кто считает, что Соединенные Штаты должны сражаться за Украину или Тайвань, должны быть заинтересованы в информировании общественности о тех высоких ставках, которые связаны с конфликтами великих держав в ядерную и кибернетическую эры.

Последний знак, связанный с ядерной темой, который я видел несколько недель назад, – это гордое объявление небольшого либерального пригорода Вашингтона «зоной, свободной от ядерного оружия». Мультик «Пригнись и прикройся» заслуживает ремейка в XXI веке. Причем чего-то более запоминающегося, чем информационный бюллетень Министерства внутренней безопасности «Ядерный взрыв», в котором, тем не менее, содержатся дельные советы (например, после прохождения ударной волны у вас есть 10 минут, чтобы найти убежище до того, как выпадут радиоактивные осадки). На каждое моральное осуждение действий противников американцы должны услышать честные оценки затрат на попытки их остановить. Военная игра, которую транслировали в программе «Встреча с прессой» в мае, предлагала нам всего лишь одну модель. Еще лучше дополнить ее игрой мирной, показывающей, как в первую очередь избежать опустошения. Не привлекая внимания общественности к этим болезненным темам, наши политические лидеры рискуют привести нас к наихудшему исходу – начать Третью мировую войну и проиграть ее, когда страна даст обратный ход.

В условиях, когда в последние годы международные отношения все время ухудшаются, критики глобального превосходства США часто предупреждают, что назревает новая холодная война. И я нахожусь среди них. Тем не менее указание на холодную войну в некотором смысле преуменьшает опасность. Отношения с Россией и Китаем вряд ли останутся холодными. Во время первой холодной войны американские лидеры и граждане знали, что выживание не является чем-то неизбежным. Насилие мирового масштаба оставалось вполне возможной целью состязания сверхдержав вплоть до ошеломительного финала в 1989 году.

Сегодня Соединенные Штаты вновь берут на себя основное бремя противодействия амбициям правительств Москвы и Пекина. Когда Америка сделала это в первый раз, она жила под сенью жестоких уроков Второй мировой войны и действовала из искреннего и здорового страха перед другим таким катаклизмом. На этот раз уроки придется усваивать без такого опыта.

Стивен ВЕРТХЕЙМ

 The New York Times, США