С чего начинается Родина: академическая коррупция из лучших побуждений

Опыт борьбы с коррупцией показывает, что самым ее эффективным способом является не ужесточение уголовной ответственности, а создание таких условий, в которых преступник не может совершить самого преступления. Другими словами, чиновников следует лишать ровно тех полномочий, которые и позволяют им просить незаконную плату за свои услуги или закрывать глаза на совершение гражданами тех или иных действий. Чем меньше чиновник имеет возможностей вторгаться в жизнь граждан, чем меньше социально-экономических отношений он может регулировать, тем меньше возможностей для коррупции. История современной российской государственности является хорошим подтверждением этой простой истины, понятной на уровне здравого гражданского смысла. Ужесточение уголовного законодательства и многочисленные антикоррупционные кампании в России не дают никакого результата. Напротив, стоит сократить функции чиновничества – результат налицо.

Однако проблема глубже, чем кажется на первый взгляд. Насквозь коррумпированное общество, которое, подчеркнем, является таковым благодаря усилиям самого же государства, содержит в себе деструктивные социальные отношения, которые не устраняются простой аннигиляцией порождающих взяточничество административных механизмов. Эти отношения неформальны по своей природе или могут быть основаны на восприятии граждан себя как членов особых сообществ. Но при этом они в значительной степени легитимируются именно потому, что общество толерантно относится к коррупции внутри себя. То есть современное российское общество не стало бы придавать такого большого значения неформальным связям, если бы не воспринимало коррупцию в качестве определенной нормы. Вместе с тем, сокращение полномочий чиновников или передача некоторых государственных функций в частные руки должно обязательно сопровождаться оглаской и широким осуждением таких отношений. О каких именно неформальных отношениях идет речь, я поясню на примере одного кейса, взятого из недавних записей "Живого журнала".

История, которую без труда можно найти в кэше Яндекса, такова. У преподавательницы X Российского университета дружбы народов (РУДН) сложились неформальные дружеские отношения со студенткой пятого курса Y. X коротко характеризует Y следующим образом: "девочка гениальная". В прошлом Y закончила школу с золотой медалью, и в целом, по оценкам X, "умна, талантлива, красива". Y вскоре предстоит сдавать госэкзамены. Обнаруживается, что у Y в зачетной книжке имеется одна "тройка", которая не позволяет ей получить красный диплом. В российских вузах, как правило, разрешается пересдавать некоторое количество "троек" на последнем курсе, особенно, если талантливый студент собирается продолжить обучение в магистратуре или аспирантуре данного вуза. В РУДН, по описанию самой X, для пересдачи "плохой" оценки на "хорошую" необходимо совершенно официально заплатить "почти 8 000 рублей". Таковы правила вуза. Право на пересдачу, естественно, не гарантирует, что студент получит нужную ему оценку, или, как выражается X, "не факт, что, заплатив эту сумму, ты вместо плохой оценки поимеешь хорошую".

Y предстоит пересдать "тройку" за предмет, который изучался на втором курсе. Желания учить предмет, когда необходимо готовиться к важным госэкзаменам, у Y нет никакого. По совету X, Y пытается договориться с посредником кафедры, который поможет обеспечить положительный результат на экзамене. Посредник просит 40 000 рублей за услугу. Y в отчаянии, у нее нет таких денег, она идет к X и рассказывает ей о стоимости гарантии получить необходимую оценку. X искренне желает помочь Y получить красный диплом. Она хочет сделать доброе дело для человека, который, по ее мнению, не только талантлив, но и вызывает у нее личные, дружеские симпатии. X пытается самостоятельно договориться с кафедрой, через некоторое время находит "нужного" человека, который обещает поставить оценку, позволяющую Y получить красный диплом. "Ну что Вы! Какие могут быть разговоры! Пусть приходит, все поставим! Ну что мы не люди что ли и не понимаем ничего?" – говорит "нужный человек", тоже, видимо, руководствующийся исключительно наилучшими побуждениями.

"У истории этой хороший конец. У моей студентки будет красный диплом, а у посредника не будет сорока тысяч", – завершает свой рассказ преподаватель X. Если на госэкзамене сложится все благополучно благодаря честным усилиям самой Y, стоимость красного диплома составить всего почти 8 000 рублей, официально заплаченных в кассу РУДН.

Факта дачи взятки не состоялось. Можно сказать, что, посредством доброжелательных отношений с сотрудником кафедры, X удалось предотвратить преступление и заодно помочь Y. При обсуждении истории X дополняет свою мотивацию следующим образом: "Разница в том, что у этой девочки нет таких денег, она живет с мамой, и помимо этого в семье парализованный дедушка, и студентка помимо того, что учится на одни пятерки, причем совершенно честно, вынуждена работать, чтоб содержать себя и помогать маме. И речь шла о гарантированной пересдаче тройки на четверку". Подчеркнем, X добилась для Y гарантированного результат посредством личного контакта, легитимация которого происходит на том основании, что X и сотрудника кафедры являются членами одного коллектива. X совершенно не видит в своих действиях ничего предосудительного. Напротив, она полагает, что так на ее месте должен поступать любой честный человек.

Однако в действительности представляется совершенно очевидным, что каждый разумный гражданин, руководствуясь не добрыми побуждениями, а исключительно своим здравым смыслом, скажет, что X, хоть и предотвратила факт дачи взятки, тем не менее, совершила действие, заслуживающее всяческого порицания. X нарушила трудовую, или, если угодно, академическую этику: X вообще не должна была пытаться помочь Y обеспечить нужный результат. Эта мысль кажется простой и очевидной для человека, находящегося вне системы, однако она непонятна X. Почему?

Можно попытаться рационализировать аргументы X. В коррумпированном обществе, чтобы помочь человеку, руководствуясь исключительно из добрых побуждений, нужно самому действовать нечестно, иначе помощь невозможна. То есть помочь можно только в том случае, если обойти правила. Правильный поступок возможен лишь с помощью неправильных инструментов. Сам результат поступка - "хорошее дело" – позволяет закрыть глаза на средства, которые к нему привели.

Но важно то, что X не пыталась не играть по правилам коррумпированного преподавательского сообщества. Для X такое сообщество принимается как данность. И если нет возможности заплатить, личные отношения, или попытка установления таковых посредством аргументов типа "Мы все преподаватели, и все прекрасно понимаем, что любой из нас может оказаться в данной ситуации – когда личные отношения или какие-либо еще интересы требуют помочь обеспечить нужный результат студенту", могут решить различные, сколь угодно "сложные" проблемы.

Я приведу пример из собственного опыта работы в РУДН. Во время сессии ко мне неоднократно подходили другие преподаватели с просьбой отнестись по-особому к тому или иному студенту на том основании, что он или она являются детьми сотрудников университета. Когда я отказывался и говорил, что оценка будет выставляться только на основании знаний, это вызывало у просителей недоумение. Один раз кто-то из них сделал потрясающее утверждение, которое прежде я слышал разве что в классических фильмах про итальянскую мафию: "Значит, вы не член семьи". Отказ от действия на основании неформальных отношений воспринимается как атака на саму систему. Но это, в свою очередь, происходит потому, что коррумпированность данного сообщества воспринимается его членами в качестве нормы.

Мышление в рамках личных отношений, восприятие трудовых отношений как "семейных", является одним из модусов существования коррумпированных сообществ в России. Навязывание обязательств на основании неформальных связей и толерантное отношение к взяточничеству хорошо дополняют друг друга. Система не может решать все проблемы внутри себя посредством одних взяток, иначе бы она развалилась. Она всегда должна оставлять другую возможность.

Какова мораль? Эффективная борьба с коррупцией способна делегитимировать различные отношения, которые ведут к нарушении трудовой этики, однако она не устранит их полностью. В полной мере, это вообще невозможно, поскольку они определяются неформальными правилами функционирования самих сообществ, особенно таких замкнутых, как академическое. Поэтому факты получения преференций за счет личных отношений должны подвергаться огласке и порицанию так же, как и попытки дачи взяток. Это часть борьбы с коррупцией в России. Таковы наши реалии.