От Орджоникидзе до Якира

В деле Тухачевского выяснилась одна важная деталь, дело в том что обвиняемые военные ориентировались и считали своим союзником члена Политбюро С. Орджоникидзе.

Но вот что странно, с Орджоникидзе и одним из обвиняемых Якиром дружил некто иной как Л. Каганович.

Серго Орджоникидзе был хорошим другом арестованным военным и они хотели бы видеть его в руководстве страны после смещения Молотова и Сталина

Именно Орджоникидзе приходился как сегодня принято считать лучшим другом Л.Кагановичу

Вот что говорил Каганович об этом Ф. Чуеву:

"— Хорошо. Я хотел про Серго спросить. Вы же с ним дружили.

— Да, дружил.

— Много разговоров о его самоубийстве. Объясняют тем, что Орджоникидзе не принял политику тридцатых годов. Можно так сказать!

— Нет! — твердо, убежденно произносит Каганович. — Это неверно. Это неверно! Серго принял всю политику, принял ее всей душой и сердцем, принял, и активно, горячо боролся за индустриализацию страны. Нарком тяжелой промышленности, он горел на работе, так что эту версию я. решительно отвергаю.

Принял нашу политику, принял борьбу с троцкистами, принял борьбу с правыми. А что касается самоубийства, я затрудняюсь даже объяснить. Может быть, были у него какие-то внутренние переживания, что многих людей у него репрессировали, брата репрессировали. Может быть, поэтому… Как сейчас узнать?

— У нас тогда в Кремле по семьям ходила версия, что Серго безнадежно болен, — говорит Мая Лазаревна.

— Совершенно верно. Он был болен очень, — подтверждает Каганович. — Ленинградский профессор лечил его. Я забыл фамилию профессора.

— Не Лурье?

— Нет, русский. Академик. Он из Ленинграда к нему приезжал. Больной, тяжело больной человек, Серго. Работал много, работал изо всех сил, надрывался и, возможно, так сказать, нервы надорвались.

А брата его арестовали раньше. Серго воспринял этот арест ничего, пережил. Его брата арестовали, кажется, в тридцать пятом или в тридцать шестом. Так что нельзя сказать, что… Я считаю, что он болел. Не хотел, так сказать, сойти со сцены. Трудно теперь сказать. Сталин к нему относился хорошо, поддерживал его. А, к сожалению, его болезнь, безусловно…

— Рыбаков пишет…

— А Рыбаков что пишет?

— Что это был протест против Сталина.

— Можно писать что угодно, — говорит Каганович. — Он, конечно, видел излишества некоторые в репрессиях, возможно, Орджоникидзе. Он со мной всегда был откровенен. У нас любовные были отношения. Ничего такого не показывал. Ничего такого не показывал, — повторяет он.

— Я читал, что он перед этим сильно поругался со Сталиным.

— Неверно. А где источник? Это ведь Шатров написал. Откуда Шатров взял, неизвестно. Никакой ругани мы ни разу не слышали между Сталиным и Серго. Не слышал я ни разу. Наоборот, споры между ним и Молотовым были острые, по делам хозяйственным.

Как-то после одного заседания обедали у Сталина, и Серго в шутку говорит: «Ты меня все упрекаешь, урезаешь, а Кагановичу все удовлетворяешь!» Сталин говорит: «Дело не в Кагановиче, а в транспорте. Без транспорта вы все погибнете. Никуда ваша тяжелая промышленность не уедет без транспорта, не уедет! Поэтому я его и поддерживаю»."

В первом ряду--Орджоникидзе, Сталин, Косиор, позади Сталина--Каганович

Каганович утверждал что отношения между Орджонкидзе и Сталиным были самыми лучшими, но тогда встает вопрос--почему Сталин преследовал родственников Орджоникидзе и развенчивал память усопшего?

Вот диалог Чуева-Кагановича уже о Тухачвском:

"- Как вы считаете, правильно расстреляли Тухачевского и военных или они были невиновны?

- Вопрос состоит в том, что мы все были под властью идей наступления на Советскую власть. Фашизм наступает. Фашизм ведет антикоммунистическую линию. Еще были во власти того, что борьба идет внутри страны, и борьба эта может кончиться восстанием, гражданской войной. Так оно и было бы. Так и было бы.

И фашизм победил бы наверняка, потому что раскол бы внесла гражданская война. Далее. Были политические группировки - правая и троцкистская. Троцкий имел корни в армии. Правые имели корни в армии своей политикой правокулацкой. И в армии, конечно, были настроения антипартийного порядка.

И все-таки какая-то группировка командного состава была. Не могла не быть. Она была. Вся эта верхушка в Германии проходила учебу, была связана с немцами. Мы получили сведения, у Сталина были данные, что у нас есть связанная с фашистами группа. Называли Тухачевского и Якира.

Тухачевский когда-то был в плену в Германии и бежал из плена. Есть какая-то группировка. Что многие из них носили у себя в портфеле жезл Наполеона - это несомненно. Тухачевский был, по всем данным, бонапартистских настроений. Способный человек. Мог претендовать."

 .........

Чуев далее продолжает.

Как-то Каганович рассказал о четырех еврейских семьях в Киеве, из которых вышло много большевиков, Лазарь Моисеевич их сагитировал, они занимались у него в кружке, а впоследствии были репрессированы. Блехман, Лев Шейнин...

- В 1953 году я узнал, что Лев Шейнин жив, попросил чекистов его найти, так они нашли сначала его однофамильца писателя Льва Шейнина, который тоже сидел, и его освободили. А потом уже этого освободили.

- Многих забрали, потому что были указания, но многих я не давал забрать, и Микоян не давал некоторых, и другие министры. Я в ЦК обжаловал, Сталин сказал так: «Надо чтоб нарком представил обоснованное опровержение, либо пусть дает согласие». Мне присылают: такой, такой враг народа, вредители. Я должен отклонить, опровергнуть, а у меня данных нет для опровержения.

- Тогда Сталин не прав, получается.

- Не совсем прав. Не совсем прав. Говорят, нашли десятки писем Кагановича, где он согласен или предлагает арестовать. Там также десятки писем Микояна, Ворошилова... Шверник - всех секретарей ЦК ВЦСПС арестовали, и сам давал письменные согласия на это. Ну а как же?

- Но человеку порой трудно доказать, что он невиновен. Как я докажу, что я не украл?

- Я про Якира вам рассказывал? История Якира была такая, что меня за глотку брала.

Ворошилову доложил генерал Дубовой. «Скобелевым» его дразнили, звали - борода, как у Скобелева. Сын Дубового, моего друга, горловского шахтера, большевика с девятьсот пятого года. Он пришел к Ворошилову и доложил, что состоял в контрорганизации и сказал

«Вы доложите Сталину, чтобы он, как следует, допросил Кагановича, потому что он тоже с нами».

- А кто этого Дубового тянул за язык?

- Кто-то ему сказал.

- Но ведь он и на себя наговорил.

 

- На себя. А, может быть, он и состоял. Может быть, и была организация. Признание Дубового Ворошилову есть показатель того, что он не на допросе под пытками признал, а пришел сам к Ворошилову как генерал. Это не под пытками человек признал, это настоящий свидетель.

- Дубового арестовали?

- Да. А главное, первым показал на организацию Примаков, командир Украинского казачьего корпуса. По-моему, это его сын сейчас в Верховном Совете. Вы узнаете, мне скажете. Тот был очень способный. Из старых большевиков и претендовал на очень многое. Претендовал на большие посты. И вид имел такой. Но был троцкистом, прежде всего, настоящим. И Примаков показал на эту организацию. Его арестовали. Только Дубовой, я знаю, сам пришел и сказал.

- Но Примаков мог под пытками признаться.

- Я думаю, его не пытали.

- Кому-то надо было состряпать это дело и вас очернить, в том числе.

- Это трудно сказать. Мы опять переходим к этому вопросу. Это сложный вопрос, очень сложный вопрос. То, что, конечно, правые в армии искали себе опору и имели ее... Вы же поймите, в каком положении Сталин оказался! Этакие могиканы - Троцкий, Зиновьев, Каменев...

Ленинградская организация качалась, Украинская вот так качалась, только я привел ее в христианский вид... Многие организации качались - в Туркестанской тоже мне пришлось поработать. Зиновьев, Каменев - старые большевики, потом Рыков, Томский, Бухарин, Угланов... В каком положении оказался Сталин! Конечно, он сплотил силы, а как же иначе?

А тут фашисты в Германии набирают силу."

Иван Васильевич Дубовой пришел сам к Ворошилову, признавшись что он член заговора и сказал что с ними заодно....Каганович

 

А вот и история о Якире:

"- Вы, наверно, знали Якира по Украине...

- Я из этого секрета не делаю. Дело было так: я с Якиром дружил. Он был моим другом. Я к нему очень хорошо относился в последние годы. В первые годы я к нему относился подозрительно. В двадцать пятом году меня послали генеральным секретарем ЦК Украины. На Украине были Петровский, Фрунзе, Раковский... Я тогда молодым был. Мне трудно было. Освободилось место командующего Украинским военным округом. На Украине тогда поднимали голову троцкисты, рабочая оппозиция и зиновьевцы.

В ЦК Украины большие колебания были, Квиринг был секретарем, старый большевик, хороший человек. В шестнадцатом году его жена приехала в Екатеринослав из-за границы, Ленин ее послал. Я ее знал. Квиринг колебался, Петровский колебался, решили туда послать Кагановича. И я поехал, повел борьбу за спасение организации на платформе ЦК. Они присылали ко мне своих людей, пробовали меня.

Предложили Якира на округ. Я Якира знаю. Проявлял колебания троцкистские. Поэтому, если мы его возьмем командующим округом... Я написал Сталину. Сталин мне прислал большое письмо, в котором писал: «Якира мы знаем. Фрунзе его особенно знает. И ручается за него. Я прошу вас не отказываться от него». Это предисловие.

В тридцать седьмом году, когда было дело Тухачевского и Якира, меня вызвали в ЦК. Там Ворошилов, Калинин, Молотов. Сталин меня спрашивает: - Как вы относитесь к Якиру? - Я говорю: - Я - хорошо. - Что же это - хорошо? - Я знаю его как крепкого командира.

Я говорю: - Вы, товарищ Сталин, хорошо помните, что я возражал против Якира в двадцать пятом году, и вы мне писали письмо, в котором просили принять Якира командующим, и что Фрунзе за него ручается. Вы знаете, как я отношусь к вашему слову. Я ему поверил, бывал у него на военном совете, он бывал у меня. Я ему доверял.

Сталин так посмотрел: - Верно, верно. Я писал письмо. Вопрос исчерпан."

И. Якир был единственным друживший с Кагановичем, Якир был прощеным троцкистом

 

А вот что Каганович говорит о самом процессе над военными:

 "- Сейчас пишут, что документы, на основании которых их репрессировали, были фальшивыми, их подбросила разведка...

- Это еще вопрос, - говорит Каганович. - Я не имею данных, на основании которых их реабилитировали. Я не имею данных. Однако, все теперь им кланяются! Приветствуют! Это не так просто, как изображается дело. Пишут вранье.

..Я спросил Кагановича, знал ли он Тухачевского?

- Плохо знал.

- Вы больше Якира знали? Но, наверно, между ними много общего?

- Нет. Тухачевский - рафинированный дворянин, красивый, грамотный, умный, способный.

- Был ли он заговорщиком

- Я вполне это допускаю.

- Сейчас пишут, что показания выбиты из него чекистами.

- Дело не в показаниях, а в тех материалах, которые были до суда, - говорит Каганович.

- Но их подбросили немцы Сталину через Бенеша.

- Говорят, английская разведка. Но я допускаю, что он был заговорщиком. Тогда все могло быть.

Я считаю безобразием, ложью, когда утверждают, что Сталин боролся за личную власть. При этом забывают, что прежде всего Сталин был идейным человеком.

Для него главное была идея. Конечно, нельзя оправдывать многое. И я убежден, что Сталин сам бы признал ошибки. Он на Девятнадцатом съезде, обращаясь к коммунистическим и рабочим партиям, сказал, что надеется: они не повторят наших ошибок."

 

В 1990 году Каганович заявил Чуеву что он не знает были ли виновны или нет репрессированные военные, но он это допускает.....

Каганович говрил так будто он ничего не знает о деле Тухачевского вообще и за чистками стоит один Сталин

Но возможно ли чтобы один из 3-х самых влиятельных людей СССР ничего не знал об деле?

Этой версии что за всеми чистками в СССР стоял один Сталин, Каганович будет придерживаться до конца, однако факты будут оповергать его

Вот что Ворошилов говорил об этом 1 июня на военном совете

"Мне теперь стыдно, — здесь как раз зашел Лазарь Моисеевич Каганович, — мне теперь стыдно ему в глаза глядеть. С этой трибуны, с бахвальством, — мне тогда казалось, что с гордостью, теперь я должен это иначе квалифицировать, — с бахвальством я заявлял здесь, что мое положение не похоже на его положение, что-де у нас вскрьгты только единицы, и то нам наполовину известные мерзавцы; мы знаем, что это бывшие контрреволюционеры, вместе с Троцким орудовавшие против нашей партии, против нашей страны, против нашего народа.

Мы думали их перевоспитать, а теперь они оказались врагами и их своевременно схватили за руку, поймали с поличным. Я тогда здесь с гордостью заявлял, что у нас мало контрреволюционеров, а у него — Кагановича — их много. Я радовался тому, что все эти контрреволюционеры были вскрыты.

Правда, я поправился тогда и сказал, что думаю, что не все еще мерзавцы у нас раскрыты; надо было думать, что и в рядах нашей армии эти господчики, эта погань должна была существовать.

Враг не настолько прост, враг не настолько глуп, чтобы не запустить свои подлые щупальца в этот наиболее деликапгый, наиболее действенный, наиболее важный, нужный всякому государству аппарат, каким является Рабоче-крестьянская Красная армия."

Ворошилов поспешил извинится перед Кагановичем за свое зазнайство и безалаберность

....................

7 июня вышел новый приказ РККА

Приказ НКО СССР № 072
«Обращение к армии по поводу раскрытия НКВД предательской контрреволюционной военно-фашистской организации в РККА»

Товарищи красноармейцы, командиры, политработники Рабоче-крестьянской Красной армии!

С 1 по 4 июня с. г. в присутствии правительства состоялся Военный совет при народном комиссаре обороны СССР. На заседании Военного совета был заслушан и подвергнут обсуждению мой доклад о раскрытой Народным комиссариатом внутренних дел предательской, контрреволюционной военной фашистской организации, которая, будучи строго законспирированной, долгое время существовала и проводила подлую подрывную, вредительскую и шпионскую работу в Красной армии.

Советский суд уже не раз заслуженно карал выявленных из троцкистско-зиновьевских шаек террористов, диверсантов, шпионов и убийц, творивших свое предательское дело на деньги германской, японской и других иностранных разведок под командой озверелого фашиста, изменника и предателя рабочих и крестьян Троцкого. Верховный суд вынес свой беспощадный приговор бандитам из шайки Зиновьева, Каменева, Троцкого, Пятакова, Смирнова и других.

Однако список контрреволюционных заговорщиков, шпионов и диверсантов далеко не исчерпывался осужденными ранее преступниками. Многие из них, притаившись под маской честных людей, оставались на свободе и продолжали творить свое черное дело измены и предательства.

К числу этих оставшихся до последнего времени не разоблаченными предателей и изменников относятся и участники контрреволюционной банды шпионов и заговорщиков, свившей себе гнездо в Красной армии. Руководящая верхушка этой военной фашистско-троцкистской банды состояла из людей, занимавших высокие командные посты в Рабоче-крестьянской Красной армии.

Как видно из материалов Народного комиссариата внутренних дел, сюда входили: бывшие заместители народного комиссара обороны Гамарник и Тухачевский, бывшие командующие войсками округов Якир и Уборевич, бывший начальник Военной академии имени т. Фрунзе Корк, бывшие заместители командующих войсками округов Примаков и Сангурский, бывший начальник Управления по начальствующему составу Фельдман, бывший военный атташе в Англии Путна, бывший председатель Центрального совета Осоавиахима Эйдеман. Врагу удалось путем подкупа, шантажа, провокации и обмана запутать в своих преступных сетях этих морально павших, забывших о своем долге, заживо загнивших людей, превратившихся в прямых агентов немецко-японского фашизма.

Конечной целью этой шайки было — ликвидировать во что бы то ни стало и какими угодно средствами советский строй в нашей стране, уничтожить в ней советскую власть, свергнуть рабоче-крестьянское правительство и восстановить в СССР ярмо помещиков и фабрикантов.

Для достижения этой своей предательской цели фашистские заговорщики не стеснялись в выборе средств: они готовили убийства руководителей партии и правительства, проводили всевозможное злостное вредительство в народном хозяйстве и в деле обороны страны, пытались подорвать мощь Красной армии и подготовить ее поражение в случае войны. Они рассчитывали, что своими предательскими действиями и вредительством в области технического и материального снабжения фронта и в деле руководства боевыми операциями смогут добиться в случае войны поражения Красной армии и свержения советского правительства.

Эти предатели хорошо знали, что они не могут найти поддержки среди рабочих и крестьян, среди бойцов Рабоче-крестьянской Красной армии, и поэтому работали обманом, скрываясь от народа и красноармейцев, боясь открыть подлинное свое лицо. Они продавали врагам Советского Союза военные тайны нашего государства, вели подрывную вредительскую работу на всех участках обороны страны, вредили в области оборонительного и необоронительного строительства, вредили в деле изготовления и хранения предметов вооружения и боевой техники, вредили в боевой подготовке войсковых частей, вредили всюду, куда им удавалось проникнуть.

Эти предатели и негодяи, прикрываясь высокими званиями членов партии и начальников Рабоче-крестьянской Красной армии, втихомолку делали все для подрыва оборонительной мощи нашей Родины, для подготовки поражения Красной армии в будущей войне. Они продавали нашу Родину германскому и японскому фашизму. Они ждали помощи от немецко-японских фашистов и за помощь готовы были отдать им Украину, Приморье на Дальнем Востоке.

Сейчас эти враги народа пойманы с поличным. Они целиком признались в своем предательстве, вредительстве и шпионаже. Нельзя быть уверенными, что и эти заклятые враги трудящихся полностью рассказали все, что они сделали. Нельзя верить и тому, что они выдали всех своих единомышленников и сообщников. Но главные организаторы, руководители и шпионы, непосредственно связанные с германскими и японскими генеральными штабами и их разведками, разоблачены. Они получат заслуженное возмездие от карающей руки советского правосудия.

Рабоче-крестьянская Красная армия, верный и честный оплот советской власти, беспощадно вскрывает этот гнойник на своем здоровом теле и быстро его ликвидирует. Враги просчитались. Немецко-японские фашисты не дождутся поражения Красной армии. Красная армия была и останется непобедимой. Агент японо-немецкого фашизма Троцкий и на этот раз узнает, что его верные подручные гамарники и Тухачевские, якиры, уборевичи и прочая сволочь, лакейски служившие капитализму, будут стерты с лица земли и память их будет проклята и забыта. Товарищи!

Красная армия была, есть и всегда будет армией победившего народа, армией социалистических завоеваний, армией, являющейся плотью и кровью народа, строящего новую социалистическую жизнь. Мы очищаем свои ряды от фашистско-шпионской троцкистской гнили и впредь не допустим повторения этих позорных фактов. Очищая свою армию от гнилостной дряни, мы тем самым делаем ее еще более сильной и неуязвимой.

Красная армия обязана и будет иметь до конца честный, преданный делу рабочих и крестьян, делу своей Родины подлинно свой начальствующий состав. Удесятерим большевистскую бдительность, повысим и радикально улучшим нашу работу во всех областях, повысим самокритику и тем ускорим полную ликвидацию последствий работы врагов народа.

Долой троцкистско-фашистских предателей! Смерть шпионам и изменникам!

Долой японских и немецких империалистов — хозяев троцкистских изменников и шпионов!

Да здравствует наша славная Рабоче-крестьянская Красная армия!

Да здравствует наша великая партия Ленина—Сталина!

Настоящий приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, кораблях, складах, штабах, управлениях и учреждениях Рабоче-крестьянской Красной армии .

Народный комиссар обороны СССР
Маршал Советского Союза К. Ворошилов

РГВА. Ф. 4. Оп. 15. Д. 13. Л. 187. Типографский экз.

А вот последнее письмо командарма Якира.

Письмо командарма 1-го ранга И.Э. Якира наркому внутренних дел Н.И. Ежову

10 июня 1937 г.

Народному комиссару внутренних дел Н.И. Ежову

Если сочтете возможным и нужным, прошу передать в ЦК и НКО.

Я все сказал. Мне кажется, я снова со своей любимой страной, с родной Красной армией. Мне кажется, я снова тот честный, преданный партии боец, каким я был около 17 лет, и я поэтому смею поставить ряд вопросов перед вами, ряд последних мыслей и предложений.

Вопросы организационные. Стрелковая дивизия. Штат ее ориентировочно должен равняться 17000 чел. Ее мощь огневая в первую очередь должна сделать ее сильнее польской и германской даже дивизий. По человеку, по нашему прекрасному людскому составу она всегда будет сильнее дивизии противника. В стрелковой дивизии надо обязательно значительно усилить противотанковую и противовоздушную , особенно мелкокалиберную автоматическую артиллерию. Количество противотанковых пушек в дивизии должно как минимум равняться 60 — лучше 72. По 6-орудийной батарее на батальон 54 и резервный 3-батарейный дивизион 18 пушек, по батарее при стрелковом полке или в виде отдельного дивизиона в распоряжении командира дивизии (большого значения не имеет), лучше при дивизии для усиления самого танкоопасного направления.

Если путем специальных конструкций не удается сделать противотанковую пушку одновременно и противовоздушной, что надо снова и снова пробовать и добиваться, то при стрелковой дивизии, кроме одного дивизиона 76-мм пушек типа 31-го года (ее надлежит улучшить и снабдить значительно более усовершенствованным снарядом) в дивизии нужно иметь минимально 4—6-орудийные противовоздушные мелкокалиберные батареи: три при стрелковых полках и одну при штабе дивизии, для работы по боевой, в том числе низколетающей авиации противника. Калибр этой автоматической артиллерии 37 или 45 мм. Остальные вопросы артиллерийского вооружения дивизии — увеличение количества гаубиц, содержание в стрелковой дивизии двух артполков — правильно, как мне кажется, решены на последнем артсовещании в Москве у наркома. Дабы облегчить и сделать более подвижной такую 17-тысячную стрелковую дивизию, надо значительно уменьшить в ней количество лошадей и увеличить количество автомашин, тракторов и тягачей. Это укоротит ее колонны, сделает более быстрым развертывание в боевые порядки и, следовательно, повысит боеспособность. Наша промышленность уже в 1937—1938 г. позволяет это сделать. Автомобиль и трактор понизят значительно опасность от авиации противника. Остальные вопросы организации стрелковых войск в последнем варианте, предлагаемом Генштабом РСК, мне кажется, решены правильно.

Красная армия располагает очень большим количеством танков. Большая половина их придана дивизиям стрелковым и кавалерийским и в какой-то части может оказаться на второстепенных направлениях. Это хорошо для совместного обучения пехоты и артиллерии с танками в мирное время, но это может затруднить использование части танков на нужных оперативных направлениях. Сохраняя танки в дивизиях, я считаю необходимым такую организацию управления их в стрелковом корпусе в виде командной головки небольшого тыла и небольшой ячейки связи, которая позволила бы в случае нужды использовать часть этих танков в виде полков или бригад трехбатальонного состава.

17-тысячная дивизия военного времени во всех пограничных районах — в мирное время, должна иметь 10—13 тыс. чел., чтобы сделать ее мобилизуемой и повышенной готовности. 5—6 дивизий на западной границе и соответствующее количество дивизий на Дальнем Востоке должно содержаться в штатах военного времени или очень близких к тому. Это необходимо как раз для учебы всего высшего начсостава в мирное время, так и для того, чтобы иметь минимум дивизий, готовых действовать в любое время. Все дивизии, кроме пограничных, могут быть двойного развертывания, но с наличием для этого специальных подвесков кадра командиров.

Самый крайний минимум количества стрелковых дивизий на военное время — 170. Этого количества недостаточно для ведения одновременной войны на Западе и на Востоке. Для такой войны нашей стране необходимо иметь около 200 (двухсот) стрелковых дивизий — 30—50 из них могут иметь значительно меньшие кадры мирного времени и иметь более поздние поэтому сроки готовности — не позже однако конца первого месяца войны. Доказательства этой моей мысли я могу дать дополнительно, если потребуется, она мною докладывалась как в Генштабе, так и наркому.

Лучше содержащиеся в мирное время стрелковые дивизии иметь кадровыми, величина кадров мирного времени может колебаться от пограничных 136 и 10-тысячных до 5—6-тысячных внутренних с тем, чтобы в последних была обеспечена подготовка высоких квалификаций и специальностей. Однако, если бы оказалось невозможным содержать такое количество стрелковых войск в мирное время, часть внутренних дивизий может содержаться и как территориальные — желательно, чтобы таких было немного. Количество их будет зависеть от цифры намеченных для пехоты полков. Цифра 200 стрелковых дивизий военного времени может вызвать острые возражения, но я исхожу из большой войны на Западе и Востоке и считаю эту цифру ориентировочно правильной.

Кавалерийские соединения дивизии и корпуса. Кавалерийских дивизий в том виде, в каком они у нас существуют, — много, безусловно, больше, чем нам можно применить в войне. В КВО 9 кавдивизий, да еще почти 4 подойдет, в БВО будет примерно столько же, Ленинград юже имеет значительное количество кавдивизий. Я отнюдь не прошв конницы на наших часто бездорожных театрах, но количество конницы безусловно надо сократить, вернее часть конницы обяза- 1сльно надо переформировать в легкие мотомехдивизии. Несмотря на то, что наши кавдивизии — сильные дивизии благодаря большому количеству автоматического оружия, артиллерии и быстроходных тиков, все же они подвержены тяжелым ударам противника как — и особенно с воздуха — пулей, бомбой и химией, так и с земли. Количество коней огромно, густоты и скопления неизбежны, если даже лучше учить конницу бою, крунных целей из себя конница представляет множество, а от химии коню пока деваться некуда. Несмотря на это, я за сохранение значительной части конницы, могущей победно действовать на наших театрах. Я считаю лишь, что уже к 1938 г. около 30% кавдивизий КВО (3 или даже 4 кавдивизии из 9) надо переформировать в мотомеханизированные или даже моторизованные (если промышленность не дает еще достаточного количества вездеходов) дивизии. Это значительно повысит их боеспособность, уменьшит уязвимость с воздуха и сделает значительно более дальнобойными. Ориентировочный штат решится уже в 1937 г. из работы над опытными моторизованными полками во 2-й кавдивизии КВО и дивизий БВО и Л ВО. Вопрос о коннице стоит уже 2— 3 года, но СМ. Буденный постановку его принимает как личную обиду. И сейчас он будет ругать меня за это предложение.

Переформирование ориентировочно 12 кавдивизий в мотомеханизированные или моторизованные естественно уменьшит на такую же цифру количество нужных нам стрелковых дивизий.

Танковые соединения. Наши танковые механизированные бригады слабы: при трехтанковом взводе и трех батальонах — такая бригада даст для боя 100—120 танков. Этого безусловно мало. Я не буду вдаваться здесь в спор о 36 и 5-танковом взводе, ибо дело не в этом, если учебная работа и испанская проверка отвергнут 5-танковый взвод, то можно увеличить количество взводов и рот. На основе ряда учений я считаю, что в механизированной танковой бригаде должно быть 200-220 танков. Обязательно должны быть увеличены средства усиления, и в частности артиллерия. Существует взгляд, что все танки — артиллерия и что танкам поэтому придавать артиллерии не следует. Это неправильно, по-моему. Танки будут драться совместно со своей пехотой и артиллерией, но они же будут вести в нашей армии и самостоятельные бои и, я думаю, даже в крупных соединениях, быть может, и в составе механизированной армии. На этот случай, да и при совместной работе с[о] своей пехотой, танковым соединениям нужна своя самоходная или транспортируемая тягачами артиллерия с большой гаубичиостью и солидной разрывной силы снарядом. Этой артиллерией в глубине будут делать то, чего не может сделать 45-мм пушка танка, будут разбивать и выковыривать прочно устроившиеся огневые в первую очередь противотанковые точки противника. Вот почему я считаю обязательным усиление наших бригад своей артиллерией — дивизионом 4-батарейного состава. Очень слабы в наших танковых бригадах переправочные средства, их очень мало и вне бригад, в распоряжении командующих армиями и фронта. Театр как севернее Полесья, так и к югу от него пересечен очень большим количеством речных преград. Каждые 20—30 километров река или речка. Оставление в нынешнем составе наших переправо'тных, понтонных и саперных средств может поставить в исключительно тяжелое положение наши танковые части. Как в танковых войсках, так особенно в распоряжении главного командования переправочные средства должны быть усилены с учетом потребной их грузоподъемности.

Специальные войска: части связи, саперные, понтонные и друг[ие]. Специальными войсками, и особенно частями связи, никто толком не занимается, в них вредительством поэтому заниматься легче всего. Позже, когда я буду говорить о материальной части, я скажу о радиостанциях, кабелеаппаратах. Сейчас только об организации. В Киеве стоит полк связи. Этот полк в военное время имеет коэффициент развертывания почти 30 — это значит, что Киевский полк связи должен сформировать около 30 частей. При большой квалификации большинства специальностей связистов: электрики, радисты, работники быстропечатающей аппаратуры, такое развертывание совершенно невозможно. Полк к тому же территориальный. Даже полностью учитывая наличные в Киеве ресурсы гражданских связистов, полк не может обеспечить и 50% задач, ложащихся на него в военное время.

Совершенно аналогичное положение с[о] специальными радиочастями. Нужно срочно увеличить количество частей связи на Правобережье. Я убежден, что аналогичное положение и в БВО, и в JIBO. Непринятие срочных мер может привести к затруднению, а местами даже срыву управления войсками. О саперных и понтонных войсках я говорил выше в связи с танковыми.

Как Управление связи РККА, так и Инженерное управление РККА надо обязательно усилить, иначе они не могут справиться как с результатами вредительства, так и со своими оргвопросами.

Войска противовоздушной обороны и ПВО. Этот участок особенно поражен как вредительством, так и полным до недавнего времени к нему невниманием со стороны Генштаба. Я меньше знаю ПВО страны и хорошо знаю ПВО Украины. Сегодня на Украине мы очень слабы, чтобы не сказать немощны, в ПВО. Все части ПВО, особенно стационарные, пунктовые киевские, имеют такой терри- ториальнокадровый штат, который совершенно лишает их боеспособности при очень коротких сроках готовности. 26—28 чел. в батарее киевского единственного зенитного артиллерийского полка не позволяют ни наблюдать, ни поправляться, ни убойно стрелять. Количество батарей для обороны Киева совершенно недостаточно. Прожекторный батальон переформировывается в полк — территориальный, не обеспечивает и одного полка, средств связи киевская бригада ПВО не имеет почти никаких, и без них лишена возможности управлять дивизионами.

В Киеве числится на бумаге, но нет ни одного баллона заграждения. Это, плюс вредительство, о котором я писал в показаниях, ясно рисует картину ПВО г. Киева. На ответственных для стратегических перевозок ж.-д. мостах стоят дивизионы НКВД со старыми пушками без прицельных приспособлений, без прожекторов и связи они охранять мостов не могут. В войсках непосредственно дело ПВО также очень запушено. Даже не все корпуса, стрелковые и кавалерийские, имеют по одному зенитному артдивизиону. Значительная часть этих дивизионов вооружена старой пушкой. В стрелковых и кавалерийских дивизиях на сегодня никакой зенитной артиллерии нет. Все это не позволяет создать даже приблизительную систему охраны войск от воздушного противника. Я упустил еще, что огромный некомплект тракторов делает значительную часть зенитной артиллерии неподвижной.

Нужно серьезных людей поставить на дело ПВО, на это исключительно важное дело, и дело это можно поднять, исправить результаты вредительства в короткий срок. Нужно еще ликвидировать беспризорность ПВО. Военную часть активной ПВО я осветил кратко на примере Киева. Решительных мероприятий и большой настойчивости требует упорядочение пассивной ПВО, выполняемой местными советами и наркоматами. Надо переломить несерьезное, шутливое отношение к воздушной опасности. На местах ни один ответственный за это дело работник им не занимается. Все сваливают на третьестепенных специально нанятых «знатоков» ПВО из числа безработных командиров запаса и сомнительных прожектеров-инженеров. Какие чудовищные проекты подчас разрабатывают эти люди, проекты убежищ герметизированных комнат, людских и конских дезинфекционных камер! Эти проекты автоматически, штампуются и затрачиваются миллионы на ненужное, очень часто вредительское, дело. Чего бы, казалось, проще: дать элементарные отправные данные и перечень утвержденных ПВО РККА проектов.

Очень слабы наши пожарные команды, в частности в Киеве. Пожарные команды могут быстро приехать и показать, как тушат 2—3 пожара. Десяток крупных пожаров поставит их в очень тяжелое положение, я не говорю уже о специфических киевских трудностях, где вода и свет на одном кабеле и когда при налете выключаешь свет, не можешь тушить пожаров. Я не знаю, но думаю, что в Москве и Ленинграде пожарные не способны справиться с одновременным тушением значительного количества пожаров. Если строго посмотреть, то окажется, что и милиция, даже при своем внешнем виде и подготовке, не научена локализовать большие очаги поражения и организовывать порядок при налете. Дело ПВО требует исключительного внимания и настойчивости для своего упорядочения.

Военно-воздушные силы. У нас летчики замечательные люди, у нас хорошие машины, но результаты вредительства велики, и я должен остановиться на ряде вопросов. При могущественном воздушном флоте соотношение разных видов авиации, по моему убеждению, неправильное, он не т.к. следует разложен по полочкам.

Судя по Киевскому военному округу, такое же, я знаю, положение и в других окру- rax по границе, очень велика в нашем воздушном флоте вспомогательная авиация, в частности разведывательная. Сейчас, правда, у нес большой некомплект машин, но соотношение приходится считать по процентам, получающимся из штатного состава. Эта авиация, имея очень серьезные учебные задачи — разведывать, сноситься по радио, фотографировать, корректировать артогонь, своими летнабами знать боевые порядки наземных частей и соединений, быть готовой к дневным, ночным, дальним и слепым полетам, стрелять, — не может одновременно быть хорошо подготовленной к боевым действиям и бомбежке. По-серьезному на нее в этом деле рассчитывать трудно. Таких самолетов только по КВО с учетом разведывательных эскадрилий армии и корпусных отрядов в военное время наберется около 400, может быть, несколько меньше (я говорю по штату).

Истребительная авиация. Я отнюдь не оспариваю ее большой значимости, но говорю в данном случае о нападающей на земного противника авиации и помню, что наиболее распространенный наш истребитель не имеет бомбодержателя и сегодня не может бомбить противника.

Эта исключительно важная для охраны войск, особенно конницы, танковых соединений, узлов, мостов и пунктов авиация сможет по войскам и аэродромам противника работать только пулеметами. Ее — истребительной авиации — по КВО будет (я все время говорю о 1937 г.) тоже около 400 машин: две бригады, две эскадрильи в тяжелых бригадах и три эскадрильи в конных корпусах. На 1937 г. мы имеем только одну штурмовую бригаду на старых ССС, измененных Р-5 и одну легкобомбардировочную бригаду на неполноценной машине Р-Зет. Прибавится еще одна-две эскадрильи из других мест. Следовательно, способной по своей обученности и специальному предназначению действовать по войскам, аэродромам и значимым пунктам противника боевой авиации у нас на театре полутится 220—250 самолетов. Такое соотношение я считаю неправильным. Я отдельно учитываю 2 тяжелые бригады ТБ-3, т.к. они имеют свои глубинные зада™. К 1938 г., когда вступят в строй новые бригады СБ, соотношение изменится, но недостаточно, и останется еще неправильным. Я считаю правильным намеченное увеличение истребительной авиации для пункта Киев (надо добиться того, чтобы вся истребительная авиация, и И-16 в частности, имела бомбосбрасыватели), но считаю остро необходимым увеличение бомбардировочной авиации, в том числе частично за счет вспомогательной — разведывательной. Следующий вопрос касается парковой службы. При необходимости работать авиации как минимум с двух зон — передовой и тыловой, а также в связи с тем, что на ряде аэродромов придется оставлять по одному отряду и реже не больше одной эскадрильи, организация авиационного тыла требует пересмотра и улучшения. Парки частей окажутся малыми, не способными обслужить бригады.

Помимо парков частей бригад или, что мне кажется более правильным, самостоятельных хвостов каждой эскадрильи, сводимых в мирное время в парк бригады, авиации не обойтись без дополнительной аэродромной службы, состоящей из специальных аэродромных par, батальонов или полков, способных, быстро развернувшись, обслужить сеть глубинных или запасных аэродромов. Без такой специальной организации аэродромной парковой службы маневр авиации в разных зонах, без чего нельзя уйти от удара противника, будет стеснен и работа затруднена. Вопросы механизации аэродромной службы, неоднократно так остро ставившиеся до сих пор вредительски, не разрешаются в массовых размерах, и на сегодня вопросы подвозки и подвески бомб, водоб и маслонагрева на значительном количестве аэродромов находятся в прежнем состоянии при полном отсутствии этой несложной механизации. Даже такой несложной машины, как автоцистерна, в авиации значительно меньше, чем в танковых войсках, куда Халепский направлял все в первую очередь, и это затрудняет учебу ряда частей с полевых аэродромов. Исключительная неорганизованность в воздушных силах имеет место с перевооружением частей на новую машину. Как правило, это происходит неожиданно, часто машины уже присланы, машины пришли, никто еще летать не умеет, техники машины не знают, описания нет и особенно у скоростных нет своевременно двухместной выводной учебной машины. Части попадают в очень тяжелое положение, освоение идет с издержками и даже жертвами. Ведь очень просто загодя знать куда что пойдет, вызвать на завод инженеров-техников части, своевременно где-то ввести в строй инструкторов от части или дать ей небольшое число машин и инструктора для обучения. Если изложенная мною практика не вредительская, то ничем от вредительской она не отличается. Воздушники будут отрицать, скажут, врет он, но все это можно проверить и найти подтверждение моим словам.

До сих пор фактически, в КВО во всяком случае, не созданы аппараты командующих воздушными силами округов. Большой некомплект, некому руководить учебой, организацией, жизнью бригад, а время формирования большого количества новых частей требует исключительного внимания, руководства, контроля. Нужно реализовать решение правительства об изменении и улучшении управления воздушными силами как в округе, так и в центре. В частности, аппарат ВВС РККА должен быть значительно более оперативным и больше жить интересами воздушных войск. Часто на многие месяцы этот аппарат ограничивает свои интересы Москвой, промышленностью, новой машиной и лишь внешне интересуется войсками — бригадами. Реализация решения правительства об улучшении и перестройке метеорологической службы, об установлении самостоятельной связи между бригадами, штабами ВВС округов и штабом ВВС РККА и о стройке авиационных радиоузлов и радиомаяков очень затягивается, нужно и можно этот вопрос поторопить, он облегчает работу воздушных сил. Чтобы не возвращаться к этому вопросу — кратко об учете и системе назначения кадров в воздушных силах. Это совершенно запущенный участок работы Управления ВВС РККА. Сплошь и рядом по непонятным причинам 1из школ та или иная бригада получает 20- 30 лишних летчиков, техников, летнабов. Люди эти длительно болтаются, месяцы выясняется вопрос, что с ними делаггь, пока разберутся. С назначением командиров еще хуже, каждый округ может привести десятки фамилий командиров отрядов и даже эскадрилий, больше года командующих частью и не назначенных приказом. Это их, конечно, злобит, нервирует. Требуется коренное улучшение этого дела в ВВС РККА.

Организация управления в ряде больших военных округов должна быть улучшена. Я со всей ответственностью говорю о том, что управление Киевским, Белорусским и некоторыми еще округами невозможно, нужно срочно принять решение о делении этих округов или создании в их пределах по 2—3 полноценных армейских (можно их назвать иначе) аппарата, которые обеспечат долгое руководство жизнью войск.

Вопросы боевойподготовки войск. Современный сложный бой, с очень сложным взаимодействием слагающих его элементов требует большой подготовки со стороны командиров и штабов. У нас учат не всегда полноценно и, главное, всяк по-своему. Единства методов обучения, обмен опытом округов совершенно недостаточен. У нас есть уже большое количество командиров, хорошо обучающих бою и сражению своих подчиненных, штабы и войска. Есть у нас, однако, и очень много еще командиров в оперативно-тактическом отношении сырых, много их в числе командиров соединений конницы. Дело боевой подготовки требует к себе исключительного внимания, серьезного руководства и обязательного поднятия на более высокий уровень кадра обучающих, особенно высших командиров. Нужно закончить работу по выпуску уставов и наставлений, без которых войскам так трудно и развить выпуск литературы как общего пользования, так и секретной, оперативно-тактической и технической. Большую помощь в деле обучения войск должны оказать выпуски академии Генерального штаба. Однако обязательно, чтобы Генштаб занялся больше работой над командующими фронтов и армий и их начальниками штабов. Нужно научить войска не схематическому, а разумному, инициативному бою. Это очень большой и знакомый мне вопрос, но некогда уже мне его развивать. Стрелковая подготовка у нас на верном пути, тактика требует большого внимания, вождение войск и операции тоже.

После объявления мне о том, что следствие закончено, писать труднее, но я все же попробую это делать.

Подготовка театра возможных военных действий. При большой моторизации Красной армии, значительном увеличении тяжелой артиллерии, тяжелых тракторов и автомашин остро стоит вопрос нашей дорожной сети. В народном хозяйстве количество машин с каждым годом растет, и они требуют хороших дорог. Дорог у нас недостаточно, и я убежден, что дороги — это боевая задача наступающего года и ближайших лет. Дороги у нас к тому же в погран полосе строятся плохо, часто вредительские, мосты — слабые пересечения все в одном уровне, что при напряженном движении будет замедлять, создавать заторы. На Украине, в частности, очень мало переходов — мостов через Днепр. Если даже приспособить под гужевое движение некоторые ж.-д. мосты — например, одну колею нового Каневского моста, то как минимум к северу от Кременчуга в ближайшие же годы надо построить три хороших широких моста. Все к югу от Киева. При наличии кой-какой сети дорог в погранполосе у нас почти отсутствует соединение этих дорог с глубинными узлами даже Правобережья и с Днепром. В прошлом году были начаты постройкой очень важные дороги Канев-Белая Церковь-Казатин и Черкассы-Умань-Гайсин, частью они сделаны в земляном полотне и мостах. В 1937 г. они приостановлены стройкой, их обязательно нужно кончить, так же как дорогу Оспир— Козелец— Милин—Коростень. Это легко и недорого сделать. Это, коне1гно, далеко не все. План строительства дорог и мостов в ближайшие годы обязательно должен быть значительно расширен.

Железнодорожное строительство в пограничной полосе и для подачи войск и материалов из тыла также требует серьезных работ. На Украине большие работы проделаны, их надо продолжать. Надо закончить строящуюся дорогу Погребище-Калиновка-Староконстан- тинов—Лепесовка. Последний участок в этом году консервируется. Он имеет большое значение, ибо создает переход в Шепетовской магистрали на новую дорогу, его надо кончить. Надо продлить эту новую дорогу по частично сделанному полотну от Жашкова до Цветкова и таким образом выйти на Цветково и Черкасский мост. Надо положить вторую колею — обязательно на участке Деражня—Волочиск, путь и мосты существуют, сняты только лет 15 тому назад рельсы. Обязательно расширить ряд узкостей, в частности продолжить еше два пути на коротком участке, не помню точно, Смена—Цветково или Цветково—Бобринская. Усилить пришедший в ветхость Киевский ж.-д. мост и обязательно построить новый ж.-д. мост, обходной. Это и ликвидация ряда узкостей в водоснабжении, выгрузочных возможностях и путевом развитии ряда станций (план в штабе КВО имеется) — минимум, без большого напряжения выполнимый.

Вопрос о базах горючего требует к себе серьезного внимания. Строятся базы медленно, плохо, запас бензина очень мал (на Украине), подвоз далек. Хорошо, если бы можно продлить нефтебензопро- вод от Трудовой до Кременчуга на Днепре. Это очень облегчило бы питание горючим. Независимо от этого надо укрепить организацию, строящую бензоемкости и заставить ее выполнить в 1937 г. правительственный план 1937 г., который, я думаю, будет увеличен в 1938 г.

В число вопросов подготовки театра входят и вопросы заготовки продовольствия, переходящих запасов промышленности, мобилизации промышленности и закрепления потребной рабочей силы и ряд других. Все они требуют руководства и внимания, на них я остановиться уже не успею.

Материальная часть. Очень кратко, частично на этом вопросе я останавливался в своих показаниях. Я сказал все, что мог об артиллерии и о снарядном хозяйстве, эти вопросы и без меня хорошо известны правительству и на них я останавливаться не буду. Я снова лишь повторю вопросы тяги. В нашей артиллерии очень плохо дело с трактором и тягачом — их мало, они не тянут ряда тяжелых пушек и гаубиц. Образцы, и хорошие образцы, у нас есть, нужно усилить производство и хотя бы год не распылять их, а насытить артиллерию Главного Командования, корпусную и зенитную в первую очередь.

Для мелкокалиберной противотанковой усилить производство тягачей — их на местах нет. Из всех известных вам вопросов я хотел лишний раз подчеркнуть вопрос о необходимости срочно получить образцы и произвести снаряды большой эффективной разрывной и поражающей силы. Надо снова придумать вопрос о том, не следует ли в полк возвратить мортиру, очень эффектный у нее снаряд, а также ускорить выпуск минометов и мин к ним. На местах мин пока совершенно нет, и я слышал, что мина получилась неприцельного действия с большим разлетом. Вот кратко, что я хотел сказать по хорошо известному и неоднократно обсужденному артиллерийскому вопросу.

Я не останавливался на материальной части нашей авиации. В 1937 г. мы переживаем трудное положение с самолетами. Улучшится оно только к концу 1937 г., вернее к 1938 г. В легкой бомбардировочной и штурмовой авиации мы работаем на устарелых машинах тихоходных и с недостаточными тактическими показателями. Наши ССС и Р-Зет — машины переходные и подлежат замене. На замену их предполагают Вульти, я данных этой машины не знаю. С этим надо торопиться, ибо период полного освоения в войсках (не говоря о промышленности) новой машины отнимает сейчас до двух лет, при лучшей организации будет отнимать все же до года. Наши истребители И-16 — хорошая машина, быстроходная, но, вопервых, пока не имеет бомбосбрасывателя и, во-вторых, недостаточно маневренна, раствор пулеметов, кроме того, в плоскостях не дает должной убойности огня.

Я не говорю о ряде производственных дефектов в машине, непрочные нервюры, капризное убирание и отдача шасси, ряд еще. И-15, который только из-за баков так долго не эксплуатировался, видимо, сознательно вредительски — машина более маневренная, с лучшим качеством огня. Если верно, что восстанавливаемый в производстве вариант И-15 дает свыше 400 км, то это будет, безусловно, хорошая машина, и я лично считал бы, что в какой-то части ей надо заменить И-16. В И-16 дело, как мне кажется, не только в том, что летчики к ней не привыкли: главное — ее недостаточная маневренность и недостаточная убойность ее огня. О ДИ-6 — двухместном истребителе, который ждет конница в своей эскадрильи, я ничего не могу сказать, не знаю, кроме тот только, что сидящему спиной к летчику летнабу очень трудно работать при виражах — получаются большие напряжения, которые человек с трудом выдерживает.

Наши скоростные бригады, вооруженные СБ, молоды, требуют над собой большой еще работы и ликвидации ряда деликатностсй самой машины. Так же как в И-16, войска еще не освоили работы убирающихся шасси, по неясным для меня причинам часты пожары в моторной группе (в КВО их было 5 или 6, к счастью, все котились благополучно, без жертв) и ряд еще дефектов, которые с полным освоением ликвидируются. Я бы сказал, машина СБ — все же машина деликатная, радиус ее недостаточен. Все это лучше выглядит, как говорят, вДБ-3 — солиднее, радиус хороший. Я этой машины не знаю, надо форсировать ее производство, если все проверено — видимо, очень хорошая машина.

Наши тяжелые бригады вооружены тяжелой машиной ТБ-3. Эта машина была бы еше вполне пригодной для обучения людей и ночной бомбардировки, безусловно, но на нее не производят никаких запасных частей, и бригады работают подчас на недопустимых ресурсах и прочностях. Даже при перевооружении тяжелых бригад на другую машину (частью на ДБ-3) нужно изготовить юпасные части для ТБ-3 — восстановить все эти машины, и они очень пригодятся в ближайшие 2—3 года, несмотря на их тихоход- иость, как ночной бомбардировщик и транспортная машина. Разведывательная наша машина Р-5 тоже требует безусловного улучшения, в первую очередь другой, значительно большей скорости, иначе она не сможет выполнить ответственнейших разведывательных задач и уйти от авиации противника. Во всех машинах надо поднять высотность. Авиация до сих пор не приняла по-настоящему своего бомбового и артиллерийского хозяйства — это надо торопить и делать ее ответственной за свое огневое хозяйство.

Когда останавливаешься только на том, что тебе кажется нужно сделать, чтобы еще больше поднять наш воздушный флот, краски получаются густые, не этого я хочу, ибо я хорошо вижу все достоинства и мощь нашего воздушного флота и исключительные замечательные качества и воспитание наших летчиков. Я хочу лишь перечислить все кажущиеся мне острыми вопросы.

Материальная часть танков. Т-37 — плавающая, ее неправильно включают во все бригады, в том числе бригады быстроходных танков, как разведывательное средство, она тихоходна, отстает от БТ, у нее слабый передний мост, и она слабо вооружена, ее нужно усовершенствовать обязательно. Т-26 — хорошая выносливая машина, в последних ее выпусках серьезный порок — очень слабая маслопроводящая сеть и ряд еще дефектов, о которых я сообщил в Генштаб. БТ-7 — очень хорошая машина, но в последних ее вариантах плохо у нее с коробкой скоростей, я уже говорил, что техническое решение, принятое в связи с этим, по-моему, неправильное. Мощный быстроходный мотор большого веса, дабы не нарушать коробку, задросселирован, мощность его ограничена почти на 40%. Т-28 — хорошая машина, но в быстроходном варианте прогибает передний мост, и кронштейны — безусловное вредительство. Надо и можно без большого труда все эти недочеты исправить. Надо в бронировании наших танков от прямых линий перейти к наклонным и гнутым, чтобы рикошетировались, попадающий снаряд и пулю надо обязательно улучшить и более любовно делать внутреннюю часть танка, чтобы экипаж мог работать в более простых удобных условиях. Надо еще раз просмотреть прицельные приспособления танков, их улучшить, при возможности сделать независимыми от ходовых Частей и неизбежных постоянных толчков. У нас мощная танковая техника и сильные танковые войска. Значительно лучше надо их учить стрельбе.

О радиостанциях я не могу сказать ничего определенного. Я знаю только, что, видимо, сознательно вредительски, вроде радиостанции одной системы, т.е., например, полк, дивизия, корпус, в ряде случаев диапазоны волн не сходятся и связь не налаживается. Плохо обстоит дело с транспортом для радиостанции, многие не смонтированы на машинах, на двуколках и повозках их настолько трясет, что они быстро выходят из строя. Плохо с радиостанциями маленьки[ми] для разведывательных и линейных батальонов. Недосмотр это или вредительство, что такой простой вопрос, как катушка для телефонного кабеля: кабеля прибывает много, а наматывать его не на что. Материальную часть связи нужно тщательно проконтролировать. Связь у нас, насколько я видел, дело бесхозяйное, им надо конкретно руководить и проверять.

Тыловая подготовка войск, несмотря на ряд по этому вопросу указаний, стоит на низком уровне. Уровень и качество тыловых поездок, тыловых учений, маневров не высок. Квалифицированный командный состав спихивает проведение тыловых занятий на второстепенных, малоквалифицированных людей, часто отбывающих скучный номер, а не обучающих людей. Как в Москве, так и в округах этим делом занимаются как соответствующие тыловые отделы штабов, так и начальники военных сообщений и начальники снабженческих отделов. Тыловая подготовка при этом мало повышается. Я не имею окончательной точки зрения, нужно ли ввести аппараты начальников снабжения в округах или все это дело повести под штаб, его тыловой отдел или зам. н-ка штаба по службе тыла. Мне ясно только, что вопрос тыловой подготовки войск требует исключительного внимания и большой учебной работы. Надо научить командиров владеть в совершенстве своим тылом.

По строительству я хотел высказать одну только мысль. Как хорошо было бы, если бы командующих освободили бы от этого дела. Если бы сдать строительные работы в европейской части Союза, по крайней мере, какому-нибудь мощному строительному тресту (быть может, даже специально для этого созданному) с хорошими техническими кадрами, оборотными средствами и серьезной технизацией работ как подрядчику Наркомата обороны. Если это невозможно, нужно радикально усилить технические кадры и хозяйственников военного строительства. Я не говорю здесь о ликвидации последствий вредительства, о чем говорил в своих показаниях. Не то все пишется, что обязательно нужно бы. Получается все у меня не так, неконкретно, неорганизованно в этой последней записке. Трудно работать, но я попробую продолжать еще. Пишешь и все время возвращается мысль: как ты попал в лагерь врагов, как ты пошел против своей страны, как ты оказался по ту сторону баррикад.

Осталось еще три вопроса: оперативная подготовка, кадры и политический аппарат и в конце — о работе НКО.

Кратко об оперативнойподготовке высшего начсостава и штабов. Кадры хорошо оперативно развитых людей у нас еще недостаточны. В работе оперативной много схематизма. Знание военной истории недостаточны, и она не в почете. Массовыми железнодорожными и автотранспортными перевозками войск владеет большое количество командиров, и штабов недостаточно. Систематическая, настойчивая, повторная оперативная разведдеятелъность и точный анализ добытых материалов не всегда и не везде применяются. Часто наблюдается нервность в решениях — реагировано направлением в бой войск на малозначащие объекты, на появившиеся небольшие части противника и раздергивание таким образом своих сосредоточенных для удара групп. Имеет место близкое к фронту и к силам противника собирание своих резервов и ударных группировок. При подвижности фронта это часто приводит к необходимости ввести в бой часть сил раньше времени и раздергиванию своих сил. Я мог бы ггривести еще очень большую группу оперативных вопросов.

Все это говорит, что надо больше и лучше учить командиров и штабы, что надо хорошо подготовить выпуск из Академии Генерального штаба, что надо больше руководить делом оперативной подготовки Генеральному штабу. Кроме этого, надо быть правдивыми с высшим начсоставом и откровенно требовать, несмотря на положение и прошлое: «Учись, у меня много недочетов, восполняй их, а не то окажешься в хвосте и можешь подвести в вождении крупных соединений». Это надо прямо сказать и «большим» командирам, таким как Тимошенко и другие. На такие замечания и указания ряд командиров обижаются вместо того, чтобы понять, что надо в кратчайший срок пополнить пробелы и большой работой добиться оперативной грамотности. В 13 часов 10 июня мне вручено обвинительное заключение.

Я хотел остановиться на кадрах, их подготовке и преданности делу Ленина—Сталина.

Сейчас я оборву работу над этой запиской и прочту обвинительное заключение. Если успею, продолжу ее. Я вижу, что написал не так. Я не писал, как исправить результат вредительства только, ибо об этом я говорил в своих показаниях. Я излагал просто ряд мыслей, как мне кажется, направленных к усилению родной Красной армии и нашей прекрасной страны. Если некоторые вопросы и изложены густо, то имел я в виду только сказать, помочь НКО, К.Е. Ворошилову и правительству еще больше укрепить оборону страны, которой мы так мешали.

Говоря о наших больших военных людях, я хотел снова повторить, что всех их надо много и хорошо, настойчиво учить, растить и воспитывать, а в связи с этим одновременно стоит вопрос о смелом выдвижении кадров. У нас очень млого хороших, легко могущих продвинуться командиров полков, много способных и готовых к выдвижению командиров дивизий, в том числе у нас немало даже засидевшихся командиров. И это несмотря на такое расширение армии и количество новых соединений.

В Красной армии внизу много способных людей, много талантов, их надо находить и смело выдвигать. Как видите, я избегаю фамилий, ибо понимаю, что веры полной мне нет и указание мое на тех или иных командиров может даже вызвать сомнение в них. Говоря об этом, я не могу не остановиться на все время волнующем меня вопросе. Я был в очень хороших отношениях с огромным количеством командиров и политработников Киевского округа и Красной армии в целом. Я боюсь, как бы на этих отношениях, в громадном большинстве своем честных и красноармейских, кое-где на местах не построили обвинения и не создали бы обстановки недоверия. Я говорю, конечно, только о честных людях, бывших со мной в тех или иных личных и служебных отношениях.

Говоря о кадрах, я не могу не сказать, что за счет смелых выдвижений надо обязательно укрепить Генеральный штаб и центральные управления НКО. Сейчас это само собой случится, большое количество людей оказалось врагами. Я подчеркиваю вопрос о Генштабе и ЦУ НКО, много там и неполноценных по подготовке и умению руководить людей. В частности, обязательно надо серьезно укрепить Оперативное управление Генштаба, этот ответственнейший аппарат в нынешнем его составе не может справиться со своими задачами. Задачи у него исключительно ответственные. Он должен противопоставить, суметь это сделать, свой продуманный и до точности просчитанный план нарушающим его и дергающим тенденциям снизу из округов.

Последнее тоже понятно: каждому сидящему на местной работе кажется, что его направление, его участок — самый главный, и он тянет изо всех сил к себе. Если это не натыкается на просчитанный план, то неизбежно такое дергание снизу имеет успех и срывает какую-то часто существенную часть общего плана. Оперативное управление Генштаба нужно укрепить лучшими людьми Красной армии. Это же касается ряда других управлений Генштаба. Б.М. Шапошникову нужно очень серьезно помочь людьми и вообще в работе. Ему, насколько я его знаю, будет нелегко справляться с громадной работой руководства Генеральным штабом (пусть он на меня не обидится).

Работу по значительному укреплению аппаратов [уп]равления нужно обязательно провести и в Управлении Воздушных сил РККА, и в Бронетанковом управлении РККА. В Военно-Воздушных Силах особенно нужно укрепить еще штаб, управление материально-технического снабжения и отдел кадров, а также его инспекторский аппарат. Нужно, чтобы округа и бригады больше чувствовали московский воздушный аппарат и чтобы он лучше руководил войсками.

Еще большего укрепления требует Бронетанковое управление, где наряду с вредителями царила близорукость и плохая работа. Как-то на себя работает этот аппарат, может быть, еще на другие ц[ентральные] управления, но очень мало, чтобы не сказать совсем, работает на войска, на танковые бригады, на округа. Это нетерпимо и должно быть изменено. Это же относится к ряду других управлений НКО.

Продолжение, видимо, не последует.

10 июня 1937

И. Якир

ЦА ФСБ РФ. Арх.-след. дело № 9000. Т. 12. Л. 171-200. Заверенная копия.

Свое последнее письмо Якир адресовал не Сталину или Ворошилову, а Николаю Ежову, он стремился донести свою полезность, возможно рассчитывал на понимание, но сам отдавал себе отчет в том что он обречен

Но о чем писал Якир?

Помимо высказанных предложений на тему того, что можно улучшить в организации РККА, в самом конце Якир затрагивает вопрос об общих кадровых проблемах РККА, где указывает на то, что наряду с вредителями вроде него и его коллег осужденных по делу о заговоре Тухачевского, имелись серьезные организационные пробелы общего характера, которые так же снижали боеготовность РККА.

Что особенно примечательно в свете расхожего утверждения, что эти проблемы появились в результате репрессий тех лиц, при которых они де факто нарастали в течение 30х годов.

Обратите так же внимание, что Якир одобрительно относится к идее стремительного выдвижения наверх молодых командиров, что начиная с Хрущевских времен ставилось в вину сталинскому окружению, что мол сначала всех талантов репрессировали, а затем начали молодежь продвигать

Якир в письме заявит что в РККА  есть серьезные орг-трудности и он с одобрением отнесется к новой политике, направленной на выдвижение молодых командиров, вместо увядших героев гражданской

Командарм И. Якир даст признательные показания, протоколы его допросов засекречены по сей день. Что же в документах такого секретного что их по сей день не рассекретили?