Ирано-саудовский конфликт и Россия

Как ни странно, ирано-саудовский конфликт много значит для России. Он ставит вопрос ребром: что лучше – «мочить» или договариваться.

 Нарушение баланса сил между Ираном и крупнейшими суннитскими державами, – Саудовской Аравией и  Турцией, — одна из важнейших причин сегодняшних войн в Сирии, Ираке, Йемене. Даже образование ИГ (или Даиш, организация запрещена в России) в значительной мере является следствием этого дисбаланса.

 Конечно, есть множество других важных факторов: джихадизм как социально-политическое явление, российско-американское соперничество, борьба за рынки нефти и газа, неудачные попытки реформ Башара Асада и начавшееся в результате восстание. Все эти линии конфликта важны, но ход событий последних месяцев показывает, что ирано-турко-саудовское противостояние выходит на первое место.

 Разбалансирование шло постепенно. После свержения Саддама к власти в Багдаде пришло преимущественно шиитское, то есть проиранское правительство. США обещали иракским суннитам, что они тоже войдут во власть, но новые лидеры Ирака отказались это сделать. Как следствие, многие суннитские кланы и бывшие офицеры Саддама примкнули к  джихадистам. Иран фактически создал в Ираке параллельные военные структуры, более мощные, чем официальные вооруженные силы страны. То же самое произошло в  Сирии: армия Асада опирается на иранских советников, иранский спецназ, «Хезболлу».

 Далее, Иран отстоял свою ядерную программу, в то время, как саудовцы и Турция могут пока лишь  мечтать об этом. В Йемене проиранские хуситы захватили половину страны, саудовская коалиция не может справиться с ними, а США отказались вмешиваться.

 Очень сильное психологическое воздействие на саудовцев оказала та легкость, с которой американцы в годы «Арабской весны» отвернулись от Мубарака и других своих бывших союзников. В Эр-Рияде поняли, что в аналогичной ситуации им тоже надеяться не на кого. Между тем, Иран внутренне стабилен и не зависит от поддержки извне.

 Наконец, последний удар по балансу сил нанесла Россия, вступив в сирийскую войну фактически на стороне Ирана. Ведь саудовцы, турки, катарцы считают Асада иранским ставленником, так же, как за «Джабхат ан-Нусра» стоит Саудовская Аравия, за ИГ – Катар, за  туркоманами – эрдогановская Турция. Вообще, лозунг «Судьбу Сирии должны решать сами сирийцы» является лицемерием, т.к. за каждой группировкой в Сирии стоит та  или иная региональная держава.

 Верны ли обвинения саудовских властей, что все казненные шииты были агентами Ирана и террористами?  Трудно сказать. Ясно только, что Эр-Рияд не стал бы приводить приговор в исполнение, не стал бы разрывать дипломатические отношения с Ираном, не стал бы отвечать по этому поводу Америке «не ваше дело», если бы его не довели до крайности.

Ведь там на троне сидят не  случайные президенты-выскочки, а древняя династия восточных монархов – опытнейшие правители и дипломаты, которые сто раз всё обдумают, прежде чем делать. И не случайно их поддержали Иордания с ОАЭ, где у власти такие же  многоопытные владыки.

 Что всё это означает для Сирии? Во-первых, осложнятся мирные переговоры: три региональные державы будут еще жестче защищать своих ставленников и не сделают ни одной уступки. Во-вторых, теперь на первое место выходит не военный фактор, а дипломатический. Будущее Сирии и Ирака будет определять та мировая держава, которая поможет восстановить ирано-турко-саудовский баланс. Собственно, и прекращение огня, и  разработка новой сирийской конституции, и определение легитимной оппозиции, и  судьба Асада, — всё это будет решаться только в рамках восстановления данного баланса.

 Самый большие возможности для посредничества у США, но не факт, что они смогут ими воспользоваться. Проявляет дипломатическую активность Китай, но его время еще не пришло. Для нас главный вопрос – что сделает теперь Россия.

 Первый вариант: делать ставку на войну до победного конца, еще сильнее нарушая равновесие на стороне Ирана, усугубляя конфликт с Турцией и ожесточая аравийские монархии. Это позволит сохранить Асада еще на несколько лет, но общая дестабилизация на  Ближнем Востоке, джихадизм, терроризм только усилятся.

 Второй вариант: попытаться стать посредником, укрепляя тем самым своё влияние в регионе и  помогая снять напряжение, вызванное нарушением баланса. Но для этого придется пойти на компромисс, восстановить отношения с Турцией, отказаться от  прямолинейного военного курса. Здесь не помогут экспромты и эффектные, но  краткосрочные ходы, которые так любит Путин. Потребуется кропотливая дипломатическая работа, гибкость, в частности, готовность отбросить личные амбиции и обиды на Эрдогана.

 Короче говоря, — курс на лобовое столкновение или на поиск компромисса. Это не просто тактическая задача. Это выбор философии для внешней и внутренней политики – либо давить, либо учиться уважать и договариваться.