"Бригадный подряд"профессионалов-отделочников в прокуратуре.

В период полного безвременья, году в девяносто четвертом, когда по

основному месту работы денег практически не платили, предложил мне

дружок подработать в отделочной бригаде. Взяли подряд на косметический

ремонт районной прокуратуры.

Что за район и что за город – я промолчу. Но тако-о-ого бардака я даже

не предполагал.

Прокуратура располагалась в жилом доме, занимая первый этаж – четыре

обычных квартиры – в одном из подъездов. Так что работа мало чем

отличалась от обычного домашнего косметического ремонта.

Следаки – в основном молодые ребята и девчонки – освобождали нам

квартиры по очереди. Даже мебель не выносили – двигали из угла в угол. В

наспех освобожденных помещениях тут и там валялись папки со старыми

делами. Но больше всего поражало количество валяющихся беспризорно

вещдоков с бирками. Ножи, топоры, стартовый пистолет, затвор от

винтовки, пакетики, конвертики… Когда мы обратили на это внимание одного

из следаков, он повел нас в соседнюю квартиру, где переоборудованный под

кладовку совмещенный санузел был под потолок завален таким же барахлом.

По отработанным делам, – объяснил следак, вещдоки должны вывозить и

уничтожать со временем. Но никому это на… не нужно.

Работали мы вчетвером. Было весело и ненапряжно. Никто не стоял над

душой. То и дело к нам вламывались посетители прокуратуры. В зависимости

от контингента мы или посылали их по адресу, или говорили что-нибудь

типа, что прокуратура переехала, а здесь теперь будет дом терпимости.

Один мужик, помню, спросил: а какая, мол, разница?

Примерно с часу до трех прокуратура вымирала, сотрудники расходились на

обед. Ну и мы, переодевшись в цивильное, шли в ближайший гастроном,

брали бутылочку (не ради пьянства, что такое поллитра на четверых

мужиков?) и садились обедать. Не чем Бог послал, а что собрали жены.

Вот в один из таких моментов и вломилась к нам растрепанная и зареванная

женщина лет сорока примерно с криком: «Да в конце то концов, кто- нибудь

найдет управу на этого изверга!? »

Увидев некоторое несоответствие в обстановке, накрытый стол и четверых

жующих мужиков, женщина слегка охолонула. А мы сидели, разинув набитые

рты.

Первым пришел в себя Ефимыч. Самый старший из нас, выполнявший роль

негласного бригадира, отставной военный, закончивший службу в звании

полковника, не помню каких родов войск. Мужик до ужаса представительный.

Если не в спецовке, то без костюма и галстука я его не видел.

Ефимыч женщину усадил, сказал: «Вы успокойтесь. Выпейте вот» И налил ей

полстакана водки. Говорил Ефимыч всегда веско. Женщина водку махнула и

сидела с круглыми глазами, совсем уж обалдев от такого приема в

прокуратуре.

А Ефимыч говорит: «Вы не обращайте внимания. У нас, видите, ремонт

небольшой. Рассказывайте»

И женщина сквозь слезы рассказала обычную историю. Пьет. Бьет. Не

работает. Деньги отнимает. Жаловалась в милицию. Бесполезно. Участковый

ничего сделать не может. Дети плачут. Их тоже лупит. А сегодня грозился

убить. Побежала к вам. Что делать?

«Что делать? – говорит Ефимыч. Пишите заявление. Сейчас я вам бумагу

дам, ручку. А там следователь, кому поручат, будет разбираться»

И в это время в подъезде раздается топот и крик пьяный: «Где эта сука? В

прокуратуру на меня жаловаться? Я те покажу…» И вваливается крендель.

Обычный синяк. Руки в наколках. За спиной ходки три по мелочи. По зоне

таких мужики бушлатом гоняют. А тут – герой. Статьи на него нет. УК он

лучше прокурора знает. И буреет от безнаказанности. И портит жизнь

окружающим по мелочи. А ближним от него житья нет. История и персонаж,

действительно, обычные.

С ходу, не обращая внимания на нас, наезжает на тетку: «А ну-ка, пошла

домой, курва!

Я те покажу! …» Ефимыч встал меж ними, говорит:

«Гражданин, вы успокойтесь, присядьте, сейчас мы с вами побеседуем» Мы

тоже напряглись. Тот орет: «Не о чем мне с вами беседовать! » Но на стул

сел. Развалясь, нога на ногу, пальцы демонстрирует. Тетка в углу жмется.

Ефимыч ей говорит: «Вы домой сейчас идите, а мы с супругом вашим

побеседуем»

Тетка бочком-бочком, и выскользнула в дверь. Ефимыч садится за стол

напротив кренделя и начинает воспитательную беседу. Говорит уважительно.

Что ж, мол, вы, гражданин, ведете себя так? Жену бьете? Не работаете?

Нехорошо это. Не по мужски.

Тот только ухмыляется фиксато. «Ты, – говорит, начальник, кончай меня

лечить. Или говори конкретно, какие ко мне претензии, или я пошел.

Только нету у вас на меня статьи» И вообще, пошли вы, типа, на…

Послать Ефимыча – это надо быть полным отморозком. Ефимыч говорит:

«Статьи действительно нет. Поэтому мы для начала ограничимся

профилактическими мерами» Потом встает, снимает пиджак, вешает

аккуратно, и сменив любезный тон на свой обычный, командует: «Штаны

снять! »

«Ч-ч-его-о-о!??? » – обалдел крендель.

«Штаны, говорю, снимай! » говорит Ефимыч и достает со шкафа собачий

поводок, тоже вещдок с биркой. То ли душили им кого, то ли нашли на

месте преступления. Короткий, кожаный, жесткий, плетеный косичкой.

Хороший поводок. И нам кивает, а нас уже просить не надо – так достал

этот персонаж. Помогли ему штаны снять, перегнули через стол.

Ефимыч говорит официально: «Внимание! Гражданин Похуймнекактвояфамилия.

За регулярные издевательства над женой приговариваетесь к порке» И давай

его по голой жопе поводком охаживать.

Тот, конечно, не молчал. Орал сначала «Да вы что, о*уели!?», «Права не

имеете!», вертелся и вырывался. Но куда там. Потом просто выл.

Когда Ефимыч запыхался и рубашка под мышками потемнела, спросил: «Ну,

молодой человек? Прониклись? » Услышав в ответ: «Суки рваные! » передал

поводок Сереге со словами: «Сережа, продолжай»

Первый, и дай Бог последний раз я с таким удовольствием участвовал в

коллективной экзекуции.

Экзекуцию прекратили, когда пассажир натурально заплакал. Вместо

крутого, как вареные яйца кренделя, плакал обычный мелкий шкодник со

спущенными штанами. И доканала его видимо не сама порка, а непонимание

сути происходящего. Ну, то, что в ментовке бьют, это понятно. Но чтоб в

прокуратуре пороли? Это было выше его понимания.

Когда клиент, шмыгая носом, с горем пополам надел штаны, Ефимыч произнес

прощальную проникновенную речь. Держа его за воротник и глядя в глаза,

сказал: «Я тебя, гнида, если не успокоишься, каждый день буду сюда

приводить и пороть. Срать стоя будешь. Тебе тюрьма раем покажется» И

отпустил.

И все. Пришлось нам, правда, взять в этот день еще бутылочку

антидепрессанта.

А, нет! Не все. На другой день, или через день заглянул к нам прокурор.

Мы как раз линолеум достилали. Посмотрел, заценил. «Не слишком ли темный

линолеум? » говорит. Ефимыч ему отвечает, мол, куда светлее? У вас

посетители, не будете же каждые пять минут подтирать. «Да, да…» -

говорит как-то рассеянно прокурор. «Вы профессионалы, вам виднее» Потом

вскинулся как-то, будто чего вспомнил: «Тогда и вы уж, пожалуйста, в

правосудие не лезьте. А то, бегает, понимаешь, какой-то кадр по всему

городу, демонстрирует всем голую *опу, и говорит, что это его в

прокуратуре отхерачили! Смех просто… Но хулиганить вроде перестал…» И

пошел к себе…