Городницкий: " Буду двигаться, пока ноги носят..."

Городницкий: " Буду двигаться, пока ноги носят..."
http://gubkin.info/interesting/33598-gorodnickij-budu-dvigatsya-poka-nogi-nosyat....html

Перечень научных достижений и заслуг Александра Городницкого займет, наверное, не одну страницу, тем не менее знают его прежде всего по песням, многие из которых стали народными. Не так давно на ВВЦ в 55-м павильоне он участвовал в открытии Центра авторской песни, в начале апреля выступал в павильоне «Недра» в связи с Днем геолога, а встретились мы в Институте океанологии им. П.П.Ширшова РАН, где работает профессор Городницкий.

О войне

— Александр Моисеевич, ваше детство прошло в блокадном Ленинграде. Какое у вас осталось самое сильное воспоминание?

— Вы, наверное, ждете чего-нибудь героического? А я вспоминаю, как горел наш дом в феврале 1942-го. Пожар начался не от снаряда или бомбы, а потому что этажом выше умерла от голода соседка, а ее буржуйка осталась непотушенной. И хотя огонь можно было спокойно потушить, но сделать это было некому и нечем, потому что воду пришлось бы брать в проруби в Неве, а она была очень далеко. Так что мы собрали кое-какие свои вещи и тихо ушли, а десятилетия спустя я написал об этом стихотворение «Сочится медленно, как струйка…»

О песнях

— А когда стали сочинять песни?

— Первые серьезные песни возникли, когда я попал на Крайний Север в начале 1950-х. Выяснилось, что стихи там не котируются, а песни люди поют. Более того, для полярников они стали своеобразным средством общения. Тогда были написаны песни «Снег», «Кожаные куртки»... Впрочем, под гитару я пел и раньше, сочинил, например, в 1953 году гимн нашей геофизической специальности — песенку «Искатели урана» на мелодию Михаила Светлова.

— Вы на концертах, в отличие от других бардов, поете под аккомпанемент. Играете на гитаре?

— Я умею играть, но плохо. Поэтому пусть уж лучше за гитару берется мой друг Сережа Никитин. А я на гитаре могу лишь дома подобрать тот мотив, который мне нужен. Могу, впрочем, и профессионалу посоветовать, какие аккорды нужно брать.


Почему геология

— С юных лет хотели стать поэтом. Почему же тогда избрали путь ученого-геолога?

— Причина в том, что хотя я и окончил школу с золотой медалью, но в 1951 году, когда вовсю шла борьба с космополитизмом, еврей имел шанс поступить только в самые непрестижные тогда вузы. А я — мальчишка военного поколения, и мне хотелось приключений, подвигов. Поэтому выбирал я не специальность, а образ жизни. Вот и подал документы в военно-морское училище, Военно-инженерную воздушную академию и в Ленинградский горный институт.

Узнав об этом, мой отец, который всю жизнь был военным, уговорил меня пойти все-таки в горный. Я утешился тем, что студенты этого института носили тогда очень красивую, почти военную, форму.

— При поступлении были трудности?

— Еще какие! Нужно было почему-то прыгнуть в воду с вышки. А я, на нее поднявшись, струсил, потому что плавать тогда не умел, и уже собирался с позором уйти. Но тут доска, на которой я стоял, спружинила, и я рухнул в воду. Прыжок был засчитан, и я стал геологом.

О жене французского посла

— Говорят, что среди ваших поклонников есть даже африканцы…

— В самом деле примерно год назад во время одного из моих выступлений попросил слова представитель сенегальского посольства и сказал, что я единственный русский поэт, упомянувший в стихах о его стране. Речь шла о песне «Жена французского посла», которая возникла, когда мы на судне «Дмитрий Менделеев» стояли у берегов Сенегала. И жену французского посла я действительно видел… в подзорную трубу с расстояния около трехсот метров. Она в белом платье стояла рядом со своим мужем. Я и написал песню, благодаря которой мне тут же закрыли визу за якобы обнаружившуюся интимную связь с женой буржуазного дипломата.

(Песня по советским меркам была довольно фривольной. Есть там среди прочего такие слова: «Не нужны теперь другие бабы/ Всю мне душу Африка свела:/ Крокодилы, пальмы, баобабы/ И жена французского посла. — Ред.)

О народности

— Многие ваши песни стали народными. Не стала исключением и песня «На материк» («От злой тоски не матерись…»). Пытались ли вы доказать свое авторство?

— Пытался на свою голову несколько раз. В начале 1960-х рабочие геологической партии, среди которых немалую часть составляли бывшие зэки, подвыпив, исполняли эту песню как одну из «старых лагерных». Будучи тогда молодым, глупым и тщеславным, я немедленно заявил о своем авторстве. На что услышал лаконичный ответ: «Еще раз скажешь, что твоя, — замочим». После этого мне объяснили, что за такую песню надо всю жизнь страдать в зоне. Нашлись даже очевидцы, которые якобы слышали эту песню в 1940-е годы в лагерях под Норильском. Позже мне на Кольском полуострове показали… могилу автора этой песни.

— Вы объехали весь мир, и не по одному разу. А сейчас путешествуете?

— Я человек не очень домашний. Наверное, потому, что с 1954 года практически всю жизнь провел в экспедициях, каждые полгода где-нибудь пропадал. Сейчас я перестал в них ездить, но все равно много путешествую с гастролями и по России, и за рубежом: от Австралии и Новой Зеландии до Канады. Надо двигаться, пока ноги носят.