Один день ушедшего года (том 1)

Сквозь пыльные бархатные шторы, купленные  хозяйкой комнаты в коммунальной квартире ещё в эпоху недоразвитого социализма, пробивались лучи утреннего солнца. В полосках света летали яркие точки. Потому, что ворочаясь на тахте, мадам хозяйка поднимала тучи щедро пахнущих клопами стаи пылинок.

В окно настойчиво стучали.

- Опять, - закряхтела ревматизмом мадам и, натужно бурча утренним животом, стала нашаривать ногами в тёплых чулках тапки, задвинутые вечером  в порыве алкогольной интоксикации под диван почти к плинтусу.

Так и не найдя обувь, мадам подтащила своё прикрытое чехлом-халатом тело к окну и осторожно выглянула из-за шторы.

- Опять насрали! - процедила мадам и в сердцах стукнула по оконному стеклу. Гадившие на подоконнике голуби улетели, но стекло, по которому пришёлся удар, дало трещину...

- Ё... т... м...! - откашлялась мадам...

"Да уж, неудачное начало дня" - мысли начали шевелиться в голове, измученной мигренью мадам. Впрочем, средство от утренней мигрени у мадам должно было стоять в буфете, на средней полке, спрятанное между банками с вермишелью и пачками каменной соли грубого помола.

Подтащить стул к буфету не было такой уж лёгкой задачей для обессиленной вечерними возлияниями дамы средней упитанности, зашкаливающей за шестипудовую отметку.

Наклонив венский стул, доставшийся ей по наследству от прежних хозяев комнаты, мадам потащила его на двух ножках волоком к буфету по пути зацепив палас, лежащий на полу с целью прикрыть прожженую в паркете дыру.

В молодости мадам была страстной походницей и однажды разбила палатку прямо в своей комнате и запалила перед ней костёр. Но молодые годы безвозвратно прошли, как, впрочем, и увлечение лёгкими и среднетяжёлыми наркотиками. На память осталась только алкозависимость.

Прислонив стул к буфету, страдалица кряхтя начала на него карабкаться. Сначала встав на сиденье на колени, а затем, поочерёдно помогая руками ставила ступни на стул. Дрожа коленями стала выпрямляться. И тут старый, просиженный не одной ж.пой стул, не выдержал. Сетка лопнула и пропустила мадам внутрь стула.

Падение в стул всколыхнуло мозг, мозг отреагировал волнами мигрени. Мысли ушли вдаль, осталась лишь непреодолимая тяга к лекарству.

В дополнение к неприятностям ошмётки сетчатого сидения порвали последние чулки, прикупленные на распродаже по талонам в лихие 90-е.

Стул обручем стягивал упитанные ляжки мадам не давая ни малейшей степени свободы. Но, как известно, больше всего хочется именно недостижимого. Поэтому, собрав всю свою измученную ненарзаном волю в потные кулаки, мадам семеня ногами внутри стула двинулась к дивану.

По пути мадам опрокинула этажерку, на полках которой любовно пылились подаренные первым (и последним) любовником мраморные слоники. Слоники разбежались по полу как ртутные капли.

- Бл.ть, - процедила мадам сквозь плотно сжатые губы, местами покрытые вчерашней помадой вызывающе алого цвета.

Потуги перемещения были не напрасными. Мадам достигла дивана. Осталось лишь на него лечь и стянуть с себя злосчастный стул. План был гениальный, но, как обычно, в его осуществление вмешался случай.

Рядом с диваном стояла стеклянная пепельница доверху наполненная окурками папирос, которые мадам курила с ранней молодости, подражая Фаине Раневской.

Мадам наступила на пепельницу, непроизвольно дёрнулась и вместе со стулом завалилась на диван вздымая очередные тучи пыли. Закашлявшись, мадам потеряла самоконтроль и вместе с проклятым стулом рухнула с дивана на пол.

- Бл.ть, - громко прошипела мадам и впала в прострацию, стукнувшись в падении затылком об пол.

Листья лавра мирно шелестели, перебираемые пальчиками лёгкого бриза, тянувшего с Эгейского моря. Уставшее за день Солнце предвкушало вечернее купание в прозрачных изумрудных водах.

Под кустиком дикого тёрна лежала прекрасная дева, разметавшись в юношеском сне. Из одежды - только лёгкая туника, сотканная из тончайшего паутинного шёлка. Рядом лежали лук и стрелы, немного в стороне - небрежно отброшенные сандалии. Маленькие ножки грациозно согнуты в коленях, прелестные ланиты румянятся, несмотря на чудный загар.

Ветерок то налетая, то затихая теребит чёрные кудри прелестницы. Она - Богиня, Диана, легендарная вечноюная девственница...

Вдруг стайка птичек, мирно щебетавшая на ветка тревожно вспорхнула и улетела. Но мирно спящая дева не пошевелилась и лишь маняще улыбнулась во сне.

Внезапно её ноздри расширились, она шумно втянула воздух и рывком села. Мерзкое зловоние прервало её сон. Диана оглянулась и быстро вскочила на ноги. Но поздно. Из-за куста на неё навалилось безобразное мерзко смердящее чудище. Урод походил то ли на козла, то ли на быка, стоящего на задних копытах и размахивающего напоминающими гротескные руки передними конечностями. Хвост постоянно охлёстывал ляжки, отгоняя сонмы навозных мух, а снизу живота прямо к козлиной бороде поднимался мерзкий, корявый устрашающего вида эрегированный пенис.

- Диана, будь моей!

- хрипело страшилище, придавливая девушку к земле.
Чудовище зажало рот девушке, чтобы она не могла призвать на помощь своего божественного отца - Зевса.

Отвратительный отросток вошёл в нежную плоть и стал совершать гнусные движения. 

Боль, страх, отвращение - вот первая реакция на грубую насильственную дефлорацию юной красавицы...

Однако, постепенно боль сменилась тёплыми волнами сокращений мышц живота, отвращение - непознанным чувством неги и страстного желания физического удовлетворения... Дева сама того не понимая стала искать встречи с грубыми толчками животного...

И вот как ослепительной вспышкой залило её сознание, движения перешли в конвульсии, насильник отпустил жертву и быстро исчез. 

Дева издала нечеловеческий крик, наполненный одновременно плотской радостью, желанием и чувством полной удовлетворённости...

Мадам медленно открыла глаза, кто-то громко стучал в дверь её комнаты.

- Что случилось? Почему кричали? - орали голоса за дверью.

Мадам совсем пришла в себя и огляделась. Стул, сковывавший движения окончательно развалился. Мадам лежала навзничь подле дивана широко раскинув ноги. В руках у неё была ножка от стула. Рядом валялись байковые панталоны...

Под диваном виднелись шлёпанцы.

Мадам встала на четверёньки и с помощью ножки от стула начала выковыривать обувь. В этот момент встревоженные соседи ломанули дверь и их взору предстала чу́дная картина мадамовой кормы в голом естестве...

Картина, достойная кисти Рубенса и Петра-Водкина в одном флаконе, повергла общественность в состояние прострации, граничащей с комой. Наименнее стойкие члены квартирного комитета попятились и на цыпочках отправились пить успокаивающие капли из прозрачных поллитровых пузырьков. Однако настощие ценители классической живописи и домашнего порно остались торчать в дверном проёме.

Шурование в забое под диваном принесло заслуженную победу и мадам, попятившись, пукнув и напоследок сверкнув перед восхищённой публикой голыми целюлитноапельсиновыми ляжками кряхтя выпрямилась и вставила свои бурситные ноги в тапки. Тут она заметила рожи, торчащие в приоткрытой двери и не целясь зафигачила туда ножку от стула, сопровождая бросок воинственным кличем команча, метнувшего томагавк в федерального солдата.

Удар пришёлся точно в лоб передовому общественнику, тот отпрянул и, навалившись на толпу, организовал кучу-малу. Дверь захлопнулась от порыва воняющего пережаренным луком и шкварками сквозняка с коммунальной кухни.

Крик вернул  в голову мадам мигрень, заставившую вспомнить о лекарстве.

В этот раз скалолазка решила не искушать стулья и добраться до полки в буфете более традиционным способом - сложив стопку из томиков классика и основоположника, которые благополучно служили тумбочкой для кадушки с засохшим фикусом сиротливо изображавшем осенний лес в углу комнаты. Эти книги в коленкорово-дермантиновых переплётах напоминали мадам бурную молодость, когда она бессонными ночами конспектировала труды в красную девяностошестилистовую тетрадку вымучивая себе зачёт по марксизму-ленинизму в то время, когда остальные комсомолки с комсомольцами нарушали Кодекс строителя коммунизма...

Прижав к животу кадку с сохлым фикусом, мадам переместила её на пол и освободила строительный материал. Возведение приступки у буфета выглядело как строительство пирамиды Хеопса, описанное в школьном учебнике древней истории. Но увенчалось успехом. Лестница напоминала ступеньки из фильма "Броненосец Потёмкин". Не хватало только коляски с младенцем.

Уставшая мадам решила перекурить. Поскольку папиросы кончились, выкопала из горы окурков самый аппетитный бычок, запалила спичкой остатки табака и с наслаждением затянулась... 

Бычок закончился после двух затяжек и мадам благополучно вскарабкавшись удачно схватила вожделённый мерзавчик с панацеей.

Врождённая интеллигентность мадам не позволяла пить даже лекарство из горлышка, поэтому спустившись с выстроенной лестницы мадам протёрла валяющийся на столе гранёный стакан полой халата. Жидкость, булькая, наполнила стакан до краёв.

Кокетливо отставив мизинец с фамильным кольцом чешской бижутерии, мадам залпом осушила стакан. Лекарство подействовало мгновенно...

Госпожа Диана, затянутая в латексный комбинезон и ремни с шипами, с хлыстом в правой руке и вибратором в левой встречала посетителей салона БДСМ. Сегодня 31 декабря сеанс должен был состояться сразу с двумя клиентами.

пирдолжение последует ЗАВТРА