Активизация борьбы с террористической угрозой

Ближний Восток в 2015 году был, как обычно, перенасыщен событиями. Учитывая мозаичность региона — только в Лиге арабских государств 21 страна,- хотел бы выделить в этом кратком комментарии главное: на мой взгляд, это борьба с распространением террористической угрозы. Неслучайно президент России Владимир Путин начал свое ежегодное послание Федеральному собранию с этой темы: «Угроза терроризма нарастает. Ещё не решена проблема Афганистана. Ситуация в этой стране тревожная и не вселяет оптимизма, а недавно устойчивые, достаточно благополучные, кстати, страны Ближнего Востока и Северной Африки — Ирак, Ливия, Сирия — превратились в зону хаоса и анархии, из которой исходит угроза всему миру» .

Этот год не принес нормализации обстановки в тех странах региона, которые живут в условиях перманентных конфликтов. Общеизвестно, что в Сирии в результате длительного заигрывания США и их союзников с радикальными исламистами сложилась обстановка, граничащая с гуманитарной катастрофой. Не намного лучше обстояли дела и в соседнем Ираке. В террористической деятельности инициативу еще в прошлом году перехватила относительно новая организация -«Исламское государство» (ИГ).

ИГ получило широкую известность летом 2014 года, когда его боевики начали полномасштабное наступление на северные и западные районы Ирака. Затем были захвачены обширные территории в Сирии, возникли ячейки ИГ в ряде других ближневосточных и африканских стран.

Вопреки мнению наших политических оппонентов на Западе и Востоке российская военная помощь Сирии к осени этого года стала жизненно необходимой для этой страны. Сирийский конфликтный «узел» надо было развязывать как можно скорее. Большинство российских инициатив по мирному разрешению сирийского конфликта до этого не получили поддержки США и их союзников. Складывалось впечатление, что к осени последние растерялись, увязли в сирийском конфликте, безуспешно пытаясь провести границу между «хорошей» и «плохой» антиасадовской оппозицией. Еще в мае 2014 года, подводя итог ближневосточной политике администрации Барака Обамы, известный американский политический обозреватель Росс Дозет отметил в TheNewYorkTimes: «С уверенностью можно констатировать, что термин „провал“ точнее всего характеризует суть внешней политики США в регионе».

Мы видели, что драматические процессы, происходящие на пространстве Ближнего Востока и Северной Африки, несут угрозу российским национальным интересам. Укрепление позиций радикальных исламистских сил в арабских государствах может оказать негативное влияние на ситуацию на Северном Кавказе и в ряде других регионов нашей страны. Сейчас важно уничтожить террористов на дальних подступах к РФ. Уничтожение в результате теракта ИГ российского гражданского самолета над Синаем еще раз подтвердило такую необходимость.

Думаю, даже наши недоброжелатели не будут отрицать эффективность современной ближневосточной политики России. Для урегулирования ситуации вокруг Сирии, Ирана при поддержке российской дипломатии уже были успешно использованы такие важные принципы урегулирования международных и национальных конфликтов, как поэтапность и взаимность в решении проблем, вовлечение в переговорный процесс как можно большего числа стран и сторон, заинтересованных в его позитивных результатах.

Сейчас в Сирии только вмешательство России — замечу, при полном соблюдении норм международного права — изменило ситуацию, которая до этого лишь ухудшалась, в том числе в результате малоэффективной с точки зрения миротворчества деятельности созданной США коалиции. При поддержке российских ВКС сухопутные войска, верные Башару Асаду, начали освобождать захваченные ИГ районы. Если подходить объективно, джихадисты утратили стратегическую инициативу. Следует отдать должное ратному мастерству российских летчиков — с помощью высокоточного оружия и располагая соответствующей разведывательной информацией, они сумели поразить именно военные цели. Помог и созданный в Ираке Информационный центр с участием российских, сирийских, иракских и иранских военных. Страны Запада и ССАГЗ отказались предоставить такую информацию.

Осенью 2015 года российские ВКС в ходе «Операции возмездия» стали наносить удары по нефтяной транспортной сети и топливным резервуарам джихадистов. Главной целью явились каналы сбыта ворованной сирийской нефти в турецком направлении. В результате разрушения преступного бизнеса между Турцией и «Исламским государством» перекрывается значительная часть финансовой подпитки ИГ с турецкой стороны. Кроме того, оценивая связанный с Турцией нефтяной скандал, имеет смысл вспомнить, что данный «экспорт» подрывает основу для послевоенного восстановления Сирии — эта страна (в отличие от, например, аравийских нефтяных монархий) располагает относительно скромными запасами энергоносителей — ее доля в мировых запасах нефти 0,2%.

Наша страна сейчас сражается не только за освобождение от террористов дружественной нам Сирии, но и, в более широком и долгосрочном плане, за российские национальные интересы, формирование системы глобального управления, соответствующей требованиям ХХI века. Ближний Восток в целом не принимает однополярный мир. Навязывание тех или иных вариантов демократизации ведет к разрушительным последствиям.

Многие задают себе вопрос — что же ждет «Исламское государство» в обозримой перспективе? Сможет ли оно утвердиться в качестве альтернативной модели государственности?

На эту тему существует немало прогнозов, часто противоречащих друг другу. Во многих случаях их объединяет скептицизм относительно возможности появления на карте мира еще одного государственного образования, прототипом которого стало бы «Исламское государство». Его легитимность, суверенитет, территориальная целостность и многие другие атрибуты государственности — в современном понимании — представляются недостижимыми. В то же время даже при благоприятном для противостоящих ИГ сил стечении обстоятельств сохранится живучесть данной модели террористической деятельности, претендующей на постепенное формирование государственности нового (или возрождения средневекового) типа.

Создается впечатление, что государственное строительство не является главной целью руководителей ИГ. В отличие от лидеров многих других ответвлений исламизма ИГ не выстраивает стратегию своей поэтапной легитимизации и превращения в субъект международного права. Надежды на то, что халифат окружит себя некими границами, превратится в полноценное государство, с которым можно будет договариваться, тщетны.

Конечная цель ИГ туманна, но это не уменьшает его одержимость в стремлении к экспансии. Девиз джихадистов -бакыяватамаддада (дословно — «остаться и расширяться»). Их можно сравнить с акулами, для которых постоянное движение, перемещение жизненно важны как способ насыщения организма кислородом.

Поэтому вытеснение организации с одних территорий будет перемещать ее активность в другие части мира, где есть достаточное число приверженцев идеи халифата. Так уже происходит. Стремление к внетерриториальности демонстрирует слабость ИГ как претендента на альтернативную государственность и одновременно его силу как террористической организации.

Питательную среду для выживания «Исламского государства» создает сохранение на Ближнем Востоке клубка противоречий и множества политических, этно-конфессиональных, социально-экономическихпроблем, которые способствовали расцвету исламизма в начале ХХI века. На фоне исламизации региона происходит углубление межцивилизационных расколов по конфессиональной, расовой, этнической, племенной и иным линиям, как на национальном, так и на субрегиональном и региональном уровнях.

Нарастание протестных настроений и радикализация политических движений тесно связаны с формационным отставанием данной группы стран от большого числа развитых и развивающихся государств, которые смогли в последние десятилетия весьма эффективно использовать возможности нового этапа научно-технологического развития и глобализации и в конечном итоге существенно повысить уровень жизни своего населения. Элиты большинства арабских стран, опасаясь утратить в ходе политических и экономических реформ свои позиции, упустили многие из этих возможностей.

В регионе набирает силу ощущение проигрыша цивилизациям, которые успешно приспосабливаются к конкуренции в новом глобальном мире, несправедливости политики внешнего мира, особенно Запада. Исламизация рассматривается многими в ближневосточном регионе как своего рода новая модель, третий путь, исламский вариант демократизации и возрождения (в других странах поиск новой модели развития носит более мирные формы; например, в Китае -в виде идеи «возрождения, реализации китайской мечты»). Радикальные исламисты, используя слабость государственной власти и остроту межэтнических, межплеменных конфликтов, надеются умножить число своих сторонников и усилить влияние.

Борьба с радикальным исламизмом в целом и с ИГ в частности приведет к желаемым результатам, если, во-первых, контролируемые ими территории будут постоянно сужаться, во-вторых, произойдет консолидация противостоящих им сил, в том числе в лагере так называемых умеренных исламистов,в-третьих, будет осуществлен заметный сдвиг в улучшении условий жизни в тех странах, где радикалы мобилизуют основную часть своих людских и иных ресурсов.

Необходима широкая антитеррористическая коалиция. В наше время уже невозможно полагаться только на внешнеполитическое кредо Александра III («у России есть только два союзника: ее армия и флот»). Владимир Путин в послании Федеральному собранию отметил: «Нужно отбросить все споры и расхождения, создать один мощный кулак, единый антитеррористический фронт, который будет действовать на основе международного права и под эгидой Организации Объединенных Наций»3.

Американцы и их западные союзники долго отказывались сделать даже первый шаг — начать переговоры между военными ведомствами для координации антиигиловских операций. Они не готовы к широкому диалогу по Сирии. Хотя определенный сдвиг произошел — увы, лишь после терактов в Париже. В начале декабря ОБСЕ приняла предложенную Россией декларацию по противодействию терроризму. Великобритания и ФРГ вслед за Францией усилили свои военные контингенты, противостоящие джихадистам. Происходит стягивание в регион войск возглавляемой США коалиции. Но это еще не широкий антитеррористический фронт, создание которого не совместимо с политикой двойных стандартов и заигрывания с террористами в стиле Реджепа Эрдогана.

Что касается перспективных невоенных методов борьбы с ИГ, то следует установить контроль над нелегальными поставками нефти через Турцию и Курдистан, изолировать джихадистов от международной финансовой системы, прежде всего путем блокирования работы банков, расположенных на территориях, захваченных террористами в Ираке и Сирии.

Военные операции против ИГ решат лишь часть проблем. Как отметил в своем комментарии Анатолий Торкунов, «освобождение захваченных джихадистами районов Сирии и восстановление там законной власти — это только начало пути к миру и стабильности в регионе. Чтобы покончить с ИГ, необходимо прилагать систематические усилия к воссозданию центральной власти в Ираке, Ливии, а также предпринимать шаги к ликвидации ответвлений ИГ в Северной Африке и, что особенно важно, создать заслон против проникновения террористов из Афганистана в Центральную Азию и дальше на север. Борьба с ИГ должна предусматривать сочетание политических, военных, экономических и социальных мер. Ее необходимо координировать в международном плане».

При этом следует учитывать, что достижение этих целей — непростая задача. Слишком противоречивы интересы региональных сил, способных (но не всегда стремящихся) внести вклад в вытеснение ИГ, будь то многочисленные оппозиционные формирования на местах или влиятельные внешние игроки — аравийские нефтяные монархии, Иран, Турция, не говоря уже о разногласиях между странами НАТО и Россией.

После восстановления системы политической стабильности в ближневосточном регионе для России могут возникнуть новые возможности расширения многостороннего сотрудничества с арабскими государствами. Представляются необходимыми и вполне реальными подготовка и осуществление в этом регионе при содействии мирового сообщества, включая РФ, экономических, образовательных, социальных и иных проектов как эффективного противовеса планам военно-силового навязывания демократии.

Это поддержит стабильность правящих режимов и создаст условия для постепенной модернизации сложившихся на протяжении длительного времени систем управления с учетом местных ресурсов, традиций, племенных, клановых и этно-конфессиональных отношений. Несовершенство хозяйственных моделей, медлительность в их реформировании создают заколдованный круг: экономическое отставание обостряет социальные, этнические, конфессиональные конфликты, которые в свою очередь ведут к дальнейшей деградации национальных экономик.

Развитие гуманитарного сотрудничества с Арабским миром потребует соответствующего финансирования с российской стороны. Как показывает опыт развитых стран, упрочению позиций внерегиональной державы в этой части мира очень способствует так называемая «помощь развитию». Здесь необходимо оптимизировать приток российских финансовых ресурсов: выделять деньги на хорошо выверенные проекты, имеющие социальную отдачу — в первую очередь, проекты в сферах водоснабжения, добычи энергоносителей, строительства, транспорта, а также образования. Особое значение имеют проекты, направленные на решение проблемы трудоустройства и создание «социальных лифтов» в молодежной среде. Тем самым наша страна внесет свой вклад в противодействие распространению идеологии ИГ.