Дары свободы

Сейчас модно горевать по советским временам. Хочу присоединиться.

Вы себе представляете, чтобы в день рождения Сталина при коммунистах его могилу засыпали гвоздиками? А чтобы построили мемориал бутовским расстрелам, палачам? А патриарх его освятил. Или открыли сталинский центр с целью подготовки репрессий? А что сделали бы в СССР с крестящимся коммунистом? Или с иконописцем, изображающим Сталина – неважно, в каком виде, бога или дьявола? Вы представляете, как поступил бы Сталин с Зюгановым и прочими зюгановцами? А как – Брежнев?

Смотрите, какая интересная штука получается. Всё брежневское Политбюро (да и ЦК) – люди, сделавшие партийную карьеру при Сталине. Сталинская молодежь. Они обладали в СССР всей полнотой власти. Но и не помышляли о восстановлении сталинизма. Хотя были и не против культа Брежнева (уж какой получался). Сегодня мы подходим к 25-й годовщине отмены ненавистной 6-й статьи (о руководящей роли коммунистической партии). И получаем сталинизм по полной.

Конечно – только карикатуру. Отличает нынешний от предшественника то, что там была высокая мечта и было реальное изменение общества – только не кидайтесь продуктами жизнедеятельности – к лучшему. Это изменение было не всесторонним, оно было оплачено непомерной ценой преступления, но оно было: в целом общество СССР образца 40-го года было выше (культурней – если вам так проще) общества 20-го года, а общество 60-го года – выше общества 40-го. Это факты. Для кого-то неприятные, но это факты. И никакие другие факты (ошибки и преступления коммунистов) эти ФАКТЫ отменить не могут. Их можно стараться не видеть, можно как угодно интерпретировать, но это – реальность.   

Теперь сравним состояние общества 2015-го года с его состоянием в 1990-м году. Деградация в целом очевидна. В тоске по сталинизму она и проявляется, и тоска по сталинизму ею  объясняется. Люди же видят, что мы опустились. Правда, им внушили, что мы все время идем вверх. Но на то и ментальная деградация, чтобы не понимать, что если идешь вверх, опуститься нельзя. Это детское мышление. Геродот вот тоже в свое время был уверен, что реки вытекают из морей.      

И вот дальше самый интересный вопрос: почему свобода привела к деградации?

От этого неприятного вопроса можно прятаться, но дело в том, что такие прятки и ведут к мечте о тотальной несвободе фашизма-сталинизма. Детское мышление так устроено: тогда было хорошо, сегодня – плохо, значит надо вернуться тогда. И в этом отношении нет большой разницы между Зюгановым, Михалковым (НикИтой) и Чубайсом (Игорем). Что уж говорить про народ попроще.

В общем, отвечать на вопрос о том, почему наша свобода привела нас к деградации придется. Иначе нам не понять происходящего.

Ведь смотрите сами: фашизм в Германии, Италии и во всяких других странах рождался из неустроенности и бедности.

У нас он родился из сытости. Из национального унижения? Да, нет – и так не скажешь. Прошло больше 10 лет после поражения в Холодной войне, прежде чем зазвучали реваншистские настроения. Унижение здесь свою роль сыграло, но не такую уж и значимую. Гораздо менее значимую, чем что-то другое. Что?

Ответ на это "что?" не надо искать далеко. Свобода. Как это ни неприятно – свобода. Свобода воровать, врать, пошлить, растлеваться и растлевать. Свобода убивать. И – свобода бить. А еще свобода болтать глупости, свобода болтать глупости с умным лицом и свобода взбалтывать умные слова в глупости. Свобода настала кругом. Джин был выпущен из бутылки. И начал свою работу: общество взбесилось, взбесновалось.

Ну, и что? К чему я призываю? Отказаться от свободы? Вернуться в совок? Это тоже вопросы детского мышления. Конечно – нет. Отказываться от свободы нельзя. Но необходимо различать свободу хорошего от свободы плохого, и свободу плохого необходимо ограничивать очень жесткими рамками.    

Как? Тут существуют два типа ограничителей – мораль и закон. И, вообще говоря, главный из них – мораль. Условно говоря, в 95 процентах случаев мораль мешает джину покинуть бутыдку, и только в 5 процентах – закон. Но это при нормальном состоянии общества. Естественно, при моральной деградации соотношение меняется: роль закона возрастает. Но в нашем случае и закон не поможет. Потому что законодатели аморальны сами.

Что же остается? Остается только медленная работа нравственного оздоровления.

Начинаться она должна с понимания того, что произошло. Понимание это крайне трудное, так как, с одной стороны, разрушает мифологию интеллигентского мышления, а с другой, приводит к выводам, уничижительным для самооценки. Поэтому совершенно естественно, психика такую, "вредную для себя" работу делает крайне неохотно, отказывается делать. Заставить психику трудиться в этом направлении могут только особые жизненные обстоятельства. Но мы такие обстоятельства имеем ужЕ, и дальше они будут только усугубляться.  

Понимание не приходит ко всему обществу одномоментно. Сначала понимают самые способные понимать. Это первая стадия. Затем начинается вторая: понявшие объединяются и начинают миссионерствовать – распространять свое понимание.

Вот такая работа. Не быстрая и не броская. И не слишком благодарная. Но пока мы ее не сделаем, падение наше не остановится.

Без того, чтобы отличать свободу хорошего от свободы плохого, мы так и будем шарахаться от полной несвободы к разгулу плохой свободы, предаваясь размышлениям, что из них хуже. И не желая понять, что плохо и то, и другое. А хороша только свобода хорошего.