Фашистский тупик: мировое развитие через призму итогов года

На модерации Отложенный

Мир за истекший год существенно сдвинулся в направлении фашизации. Четко идентифицируются три большие идеологические проекта. Они, на первый взгляд, конфронтационны друг к другу. Но все три являются проектами фашистскими. Речь идет о разных идеологических модификациях фашизма, которому либерализм все очевиднее уступает свое место.

Первый фашизм — постмодернистский. Идеологически экстремизируясь либерализм трансформировался в неолиберализм. Неолиберальная идеология это уже идеология не столько либеральная, сколько фашистская. Она утверждает жесткую власть меньшинства. И ради власти меньшинства архаическое большинство — «быдло» должно быть подавлено как в национальном, так и в глобальном масштабе. Легализация однополых браков в США явилась принципиальной вехой неолиберальной фашизации. Гомофашизм выходит из-за кулис. «Шарли Эбдо» — секулярный постмодернистский журнал, находящийся на позициях неолиберального экстремизма, стал в 2015 году фактором всеевропейской консолидации. Движение «Я — Шарли» явилось, по сути, демонстрацией поддержки постмодернистского фашизма.

Фашизм либо устанавливает жесткое антропологическое разграничение — апартеид, либо, напротив, принуждает всех быть подобными эталону фашиста. Сделать подобными себе… Если ты не гей, не разговариваешь на английском языке, не имеешь последних моделей айфонов — тебе нет места в выстраиваемой неолибералами модели сверхобщества. Второй фашизм — религиозно-фундаменталистский. Он в значительной мере вызван к жизни постмодернистским фашизмом и является ответной реакцией на него со стороны традиционного общества. Эта реакция, как видно из последних событий, целевым образом провоцируется.

Поток беженцев и мигрантов, направляемых с Ближнего Востока в Европу, делает конфликт фактически неизбежным.

Сегодня религиозно-фундаменталистский фашизм выстраивается, главным образом, вокруг ислама. Но такая связь не исключительна. Возможно формирование фашизма и под любыми другими религиозными вывесками. Но если в центре любой из традиционных религий лежит принцип человеколюбия, то в идеологии фашизма — разграничения на своих и чужих.

В современной модификации религиозно-фундаменталистский фашизм представлен джихадизмом. И силу его нельзя недооценить. Под знамена джихада встают сторонники по всему миру, не только в мусульманских странах и даже не только представители мусульманских народов.

Главный парадокс 2015 года состоит в живучести ИГИЛ. Всех усилий мировых держав оказывается недостаточно для его уничтожения. Что, казалось бы, можно было сделать в течение нескольких дней, не совершается. Значит, уничтожение Исламского государства не входит в глобальные планы. И это только подтверждает проектный характер современной мировой фашизации.

Третий фашизм — классический нацистский.

Как постомодернистский фашизм программирует реакцию джихадистского фашизма, так тот, в свою очередь, провоцирует ответную реакцию фашизма нацистского. Исламизация Европы и теракты становятся катализатором неонацизма. Он объединяется идеей отстоять Европу от чужаков и возрастающими настроениями мигрантофобии среди населения европейских стран. Но неонацизм конфликтен и в отношении постмодернистского фашизма. Ему ставится в вину подрыв национальных традиций и неспособность, или нежелание противостоять миграционным вызовам. И вот уже националистические и нацистские партии теснят политический центр, завоевывают все больше голосов электората.

Россия все более определенно подверстывается именно под это направление мирового идеологического движения. Симпатизация России сегодня становится своеобразным брендом со стороны ультраправых. Вместе с тем, она оказывается в жестком конфликте по отношению к двум другим мировым идеологическим версиям фашизма. Конфронтация с постмодернистским фашизмом была спровоцирована принятием в 2013 году в Российской Федерации антигейского закона. Закон сам по себе был достаточно мягким, будучи ограничен лишь запретом пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних. В самой России он фактически ничего не изменил. Но Российская Федерация и Путин стали позиционироваться в мировом информационном пространстве как главные силы мировой гомофобии.

Конфликт с религиозно-фундаменталистским фашизмом существовал и раньше, со времен войн в Афганистане и Чечне. Но в 2015 году он был задан активным включением России в борьбу с ИГИЛ. Россия оказалась, таким образом, за пару лет главным врагом и постмодернистского, и джихадистского фашизма. И это положение объективно подталкивает ее в объятия третьей идеологической силы — фашизма нацистского. 

Чтобы прогнозировать, что это будет означать для России, не надо быть футурологом:

1. во внешней сфере — выдвижение на передний край борьбы с неолиберальными США и джихадистскими силами ислама;

2. во внутренней сфере — национальный конфликт и перспектива геополитического распада.

Для характеристики мировой гео-идеологической ситуации наиболее точно подходил бы образ фашистского тупика. Любой вариант идеологического выбора в предлагаемом пространстве глобальных сил оказывается выбором фашистским. Для мира — это означает войну, для России — прекращение геополитического существования.

Выход из фашистского тупика возможен лишь при совершении шага за рамки пространства программируемого выбора. Это означает выдвижение иного глобального идеологического проекта. Данный проект должен оппонировать всем перечисленным версиям фашизма, как сущностно подобным друг другу. Для России артикуляция этого проекта — вопрос цивилизационного и геополитического выживания.