Эта проблема не умрёт никогда — поляки всегда будут хотеть большего

Может ли примирение между Россией и Польшей быть на самом деле построено на правде о резне 1940 года в Катынском лесу?

  Такой образец существует: на основе открытого подхода к истории Берлин и Варшава стали ближе и перешли в категорию подлинных союзников. Сейчас Кремль пробует проделать нечто подобное, распространяя российские архивные материалы в Интернете, чтобы завоевать обычных поляков. Искренность приводит к взаимному доверию и открывает путь для новой расстановки сил в Западной Европе. На этом, по-видимому, строятся прогнозы Кремля.

Однако уверенность Москвы в ожидаемом результате слишком высока. Чтобы восстановить доверие в Восточной и Центральной Европе, потребуется нечто большее, чем выборочная публикация документов сталинской эпохи.

С 1992 года россияне признали, что НКВД уничтожило тысячи польских офицеров и представителей интеллигенции на территории Советского Союза. В течение полувека они слепо клялись, что это были немецкие преступления. Польские офицеры действительно были расстреляны в затылок из пистолетов немецкого производства «Вальтер ППК» — но только потому, что советские убийцы предпочитали использовать именно их. По-видимому, русские пистолеты имели более сильную отдачу, что приводило к боли в руке, и они откладывали своё оружие уже после нескольких десятков казней.

Сейчас Владимир Путин пошёл дальше, чем Борис Ельцин в 1990 году. Он заявил, что Катынь была сталинским преступлением, и он сожалеет, что и русские, и поляки стали жертвами советского диктатора. Публикация в Интернете этих документов, как предполагается, должна продемонстрировать, что у Москвы больше нет никаких тайн от поляков.

Но поляки хотят большего. Во-первых, они хотят извинений. Некоторые из 22 000 поляков были расстреляны не только в Катыни, но и в других лагерях и тюрьмах Советского Союза. Они хотят, чтобы извинения были принесены и за это, и за полвека официальной лжи, укрывавшей эти преступления.

Во-вторых, они хотят, чтобы казни были объявлены актом геноцида. Если у вас уничтожена элита страны — НКВД убило в Катыни и других местах почти половину польского офицерского корпуса, 20 университетских профессоров, 100 писателей и журналистов, несколько сотен юристов, инженеров и учителей, — то это равносильно геноциду.

В-третьих, поляки хотят знать имена. Они все ещё ждут так называемый «Белорусский список», в котором подробно описано убийство 7000 тысяч поляков в лесу Куропаты под Минском. Семьи хотят проведения расследования. Русские говорят, что они не могут найти списка. Наконец, семьи могут захотеть получить компенсации. Претензия была подана в Европейский суд.

Немцы, которые, конечно, совершили гораздо худшие преступления над поляками, прошли по каждому из этих кругов: извинения, совместные научно-исследовательские группы, участие государственных обвинителей, компенсации. Но это не всегда было легко, и полякам не раз приходилось подталкивать немцев — неприятно, но решительно. Однако этот процесс изменил отношения.

Русские скоро поймут, что публикация архивных материалов, а также степень открытости — только начало очень длительного процесса самоанализа.

Тогда возникает вопрос, есть ли у г-на Путина достаточная политическая воля, чтобы довести этот процесс до конца. Что делать, если — и это лишь один из возможных очагов напряжённости — польские историки хотят полного раскрытия информации о сделках между НКВД и гестапо Гитлера? Что же произойдёт с русской общенациональным мифом о Великой Отечественной войне?

Почти наверняка поляки хотят больше, чем Россия может предложить. Катынь, как политический вопрос, никогда не умрёт для поляков.