И слово в музыку вернись

Фото: Елена Мартынюк

Когда мы встречались в начале театрального сезона –2021/22 с давним другом и героем «ЛГ» народным артистом России Олегом Погудиным, то говорили о планируемой им большой премьере – концерте-спектакле «Золотой век». Премьера с успехом прошла, «Золотой век» зажил своей интересной сценической жизнью. А мы вновь встречаемся с любимым артистом.

– Олег Евгеньевич, «Золотой век» начал своё путешествие по стране…

– У нас в июле три спектакля-концерта «Золотой век» в трёх музеях. Царское Село, Ясная Поляна и Михайловское. Очень отрадно, что это происходит при поддержке Министерства культуры. Вообще надо сказать, что концерты в музеях я даю уже много лет. А вот играть концерт-спектакль мне пока приходилось только один раз. Это был «Эдемский вечер», который мы показывали в Ясной Поляне. И вот теперь получается такая музейная трилогия. Начинаем мы с Царского Села (мы же все помним, что «отечество нам – Царское Село»), потом оказываемся в Ясной Поляне и завершаем свой тур в Михайловском.

– Эти спектакли будут разными?

– Конечно, ведь у каждого этого места свой genius loci.

Премьерные показы «Золотого века» состояли из трёх частей: салон, деревня, театр. Теперь же на новых сценах мы хотим уделить отдельное внимание каждой из них.

Царское Село – аристократический салон. В нашем сознании слова «золотой век» и «Царское Село» связаны неразрывно, кроме того, для Пушкина и его современников золотым веком было именно правление Екатерины.

Вообще, Царское Село – это уже некий топос нашей культуры. Вспомним Анненского:

Скажите: «Царское Село» –

И улыбнёмся мы сквозь слёзы.

Или Мандельштама:

Поедем в Царское Село!

Свободны, ветрены и пьяны…

 https://youtu.be/kltjgz1ppFs

Анна Андреевна называла этот мир призрачным, но мы-то теперь знаем, что он самый что ни на есть настоящий.

Ясная Поляна – усадьба, деревня (и вторая часть «Золотого века»). «Петербург прихожая, Москва девичья, деревня же наш кабинет. Порядочный человек по необходимости проходит через прихожую и редко заглядывает в девичью, а сидит у себя в своём кабинете», – писал Александр Сергеевич.

В яснополянском «Золотом веке» обязательно прозвучат и русские, и так любимые Львом Толстым цыганские романсы.

И, конечно, «Золотой век» не мог не появиться в Михайловском. Там у нас будет возможность сосредоточиться на театральной части нашего проекта. И потому, что сцена в Михайловском для этого наиболее приспособлена, и потому, что именно там Пушкин написал «Бориса Годунова», работал над «Сценами из рыцарских времён» и «Египетскими ночами».

– Вы много лет в своём творчестве обращаетесь к классике. И как актёр, и теперь как режиссёр. Что отличает режиссёрский почерк Олега Погудина?

– То же, что в первую очередь определяет и мою актёрскую индивидуальность, – внимательное отношение к авторскому тексту. В нынешних модных режиссёрских подходах нередко отходит в тень само слово писателя или поэта. Больше внимания уделяется постановочным средствам. У нас же на первом плане «великое русское слово». Помните, как у Мандельштама: и слово в музыку вернись. При этом я никогда не был сторонником онтологических экспериментов. Мне кажется, что не стоит использовать декорации ради декораций и постановочные эффекты ради эффектов. За спиной 35 лет работы в том жанре, в котором первичен текст, поэтому, ставя свои концерты-спектакли (кстати, первым это определение использовал Станиславский, вторым – Таиров), я не занимаюсь поиском или выдумыванием смыслов, которые материал не предлагает, не предполагает и не предоставляет. Я бы даже сказал, что у меня нет желания заявить о своей режиссёрской субъектности и стать глашатаем каких-нибудь новых театральных практик или пуститься в плавание на волнах своего подсознания. Я – ученик в русской школе психологического театра.

– В этом году мы отмечаем 200-летие Аполлона Григорьева, сказавшего: «Пушкин – наше всё».

– Да, это значительная дата, потому что Григорьев не только сказал эти прекрасные слова, но и был замечательным поэтом, одним из первых театральных критиков, а ещё, что очень важно для меня, внёс свой вклад в формирование поэтики русского городского романса – жанра, которым я занимаюсь всю жизнь.

– В предыдущем интервью мы говорили, что вы один из самых «литературных» исполнителей на нашей сцене. Но вот, говоря об Аполлоне Григорьеве, хочется вспомнить, что вы занимаетесь и научной деятельностью…

– Я ни в коей мере не считаю себя учёным, но тем не менее для меня очень важно принимать участие в конференциях, посвящённых Александру Блоку или уже упоминаемому Аполлону Григорьеву. Это связано с несколькими причинами. Первая состоит в моём желании институциализовать жанр романса. Привлечь к нему внимание научного сообщества. Вторая очень эгоистическая – это усталость от общего потока бездоказательных заявлений, концепций, теорий, которые просто валятся на нас из некоторых СМИ, соцсетей и тому подобного. Наука в этой ситуации – оазис, в котором нет места этому информационному белому шуму, где нельзя заявить: «А вот мне говорили, что Александр Блок…» или сослаться на «открытые источники». Всё должно быть чётко и ясно: кто, что, где, когда, номер страницы, единица хранения в фонде и так далее. И при этом научное сообщество готово обсуждать различные точки зрения. В наше время это дорогого стоит.

– Вы подготовили первую в наших СМИ часовую программу о Владимире Сабинине…

– Да, я очень рад, что у меня получилось подробно поговорить об этой личности. Ведь если вспомнить о Первой мировой, то в музыке самыми значительными её памятниками являются «Всенощное бдение» Рахманинова и романс «Гори, гори, моя звезда», которому этот певец дал вторую жизнь.

– Доводилось вам слышать, что Пушкин устарел?

– Конечно. И Пушкин, и Лермонтов, и Чайковский, и Глинка, и романс. Устарело всё. Меня лет тридцать журналисты спрашивают: почему вы выбрали романс, а не рок, ведь романс устарел.

В молодости я даже терялся, объяснял про свою актёрскую психофизику, про природу жанра.

Сейчас удивляюсь. Что странного в том, что русский артист в России выступает с исконно русским репертуаром? Ну я понимаю, меня бы спрашивали, почему я пою программы, в которых нет ни одного русского слова – на французском и итальянском языках, я и о них рассказал бы с удовольствием.

Но вообще мне кажется, что нынешняя ситуация заставила очень многих, уверенно рассуждавших о том, что у нас в культуре устарело, понять, что именно это и есть наши великие и вечные ценности, которые необходимо беречь.

– Вам интересны работы коллег?

– Да. Очень.

– Читаете критические статьи о себе?

– Читал бы с радостью и даже подчёркивал бы некоторые места, если бы эти статьи были. У нас довольно-таки критическое положение с театральной критикой, простите мне этот каламбур. Она нередко политизирована, замкнута на себя, ориентирована на узкий круг людей. А ведь театр – одно из самых демократических искусств. Я часто вспоминаю слова Гоголя: «Театр – это такая кафедра, с которой можно сказать миру много добра». Так вот, об этой стороне театра как-то говорится печально мало. А результатом становится потеря читающей публикой интереса к жанру и, как следствие, снижение качества публикаций о театре вообще.

Михаил Кузмин писал: «Театральный критик – астроном художественной жизни. Он открывает её явления «в виде групп созвездий или отдельными яркими звёздами». В современной ситуации я не вижу почти ничего похожего.

Но хочу сказать, что «Золотому веку» и «Мелодии рассвета» (спектаклю по греческим песням ребетика) в этом смысле повезло: было несколько хороших и полезных «критик».

– А что о вас пишут в соцсетях, читаете?

– Нет. И не рекомендую это делать своим коллегам.

– У «Золотого века» будет продолжение?

– Обязательно. В феврале 2023 года приглашаем всех в БКЗ «Октябрьский» на премьеру третьей, завершающей части нашей трилогии – «Ар-деко».

Беседу вёл Дмитрий Глебов