Маргинальная многодетность в российской глубинке

Главный Мурзик страны – Герман Пятов (www.murzik.ru) - громко пообещал в ходе программы «Справедливость» на РЕН-ТВ, что мы с ним отправимся в деревню Мосейцево к героине, у которой из 8 детей 6 воспитываются в детдоме, и устроим ей «небо в алмазах». Был шанс отказаться, не смотря на туманный статус попечителя Мурзиков и предельную ясность истории уже на съемках, но я решила рассмотреть очередной лоскут российской глубинки.

Компания, состоящая из Германа Пятова, его заместительницы по фонду Ксении, меня, мужа-индуса, банковского работника Артёма, журналистки Ларисы Максимовой и её сына Андрея, выдвинулась вчера утром на двух машинах по Ярославке в сторону деревни Мосейцево Ростовской области. После распада совхоза Мосейцево попало в разряд умирающих, и я ожидала встретиться со стопроцентной мерзостью запустения. Однако, даже барачный дом, в котором живет героиня программы Лена, юридически висящий в воздухе, оказался вполне пристойным двухэтажным чистеньким зданием на несколько квартир.

Героиню застали врасплох, так что «ужасом, ужасом, ужасом» оказался не сам дом, а именно квартира многодетной Лены, неутомимо рожающей от ленивого сожителя. Две комнаты с проваленным полом были закрыты и забиты сваленными вещами; туалет вонял потому, что ни сожитель, ни Лена, в отличие от соседей, не предпринимали никаких попыток вычистить его; вода лилась тонкой струйкой потому, что сожителю было неохота починить кран; полы провались, потолки сыпались, а стены пугали своим видом по той же самой причине.



В одной ужасающей по антисанитарии комнате ютилась бравая Лена с шестимесячным грудничком, двухлетней девочкой, ухоженной длинной косой (заявила, что продаёт волосы) и новым телевизором, изрыгающим что-то типа «Аншлага». В углу на пожароопасной электроплитке кипятилось бельё, дети ползали по неопрятным постелям, а Лена жаловалась, какие сволочи опекуны, забравшие остальных 6 детей. Глядя на шестимесячного младенца, смотревшегося как трехмесячный, и двухлетнюю девочку, не говорящую ни слова и мерно раскачивающуюся (признак внутричерепного давления), на отключенный пустой холодильник, некоторое количество пакетов с лапшой, кашей и детским питанием, лично я забрала бы в детский дом и этих детей. Там их хотя бы лучше кормили, чаще мыли и больше защищали от пожара.

История Лены с помощью информации от неё, опекунов и соседей выстроилась полностью. Умственно отсталая мама, работающая дояркой в колхозе, родила от кого-то Лену и сдала её в детский дом. Точнее в коррекционный интернат для детей с задержкой развития. Время было советское, желание умственно отсталой плодиться и множиться не поддерживалось, и ей, видимо, в ходе кесарева сечения перевязали трубы. Выйдя из коррекционного детского дома, Лена вышла замуж за алкаша, начала пить вместе с ним и родила старшую дочь. Дочь благополучно забрали в детский дом, алкаша посадили за убийство, и след его потерялся. Сегодня выросшая 19-летняя дочь, виденная мною на телепрограмме, красивая девушка, учащаяся в Ярославле на туроператора, что матери на самом деле неизвестно или интеллектуально недоступно, Лена путается в показаниях по поводу учебы дочери, и, судя по всему, видит её раз в год.

Распрощавшись с отцом старшей дочери, Лена нашла сожителя, тоже выпускника детдома, не приспособленного ни к чему, кроме как качать торс, делать детей, собирать пожертвования на них и драться с соседями. Сожитель сделал ей ровно 7 детей, 5 из которых сдал в детский, когда Лена рожала последнего, а милиция с попечителями наблюдала, как дети греются в квартире при минус десяти градусах вокруг костра, разведенного в ведре - денег на дрова у родителей не было, а отопление в доме печное. Хитрожопый сожитель позволил записать на себя только двоих детей, остальные остались в воздухе, как и дом, в котором происходили события. И если виртуальный дом давал жильцам возможность жить без квартплаты, то виртуальное отцовство не обязывало сожителя вообще ни к чему.

Жил сожитель не тужил, собирал дань с благотворителей, соседей и местного прихода, но вот наехали на него злые менты и заставили получить паспорт. А полученный паспорт, по новому закону вынуждает человека платить алименты на сданных в детдом детей, при чем не государству и детдому, а на сберкнижку самому ребенку, чтобы, выйдя после десятого класса в большой мир, он мог купить себе хотя бы костюм и ботинки. Сожителю этот статус показался непривычным, и как не пытались ему помочь местные, как не устраивал его на работу батюшка, деньги брались вперед и пропивались. Закон жесток, но справедлив, и сожителя укатали за неуплату алиментов на 80 дней в местную тюрьму, куда он ушел, забрав у Лены последние деньги из пособия на детей на тюремный ларек. Ей же всё равно дадут, не могут же нормальные селяне и благотворители смотреть на голодных детей.

На сегодня основной меседж Лены : «Отремонтируйте квартиру, верните мне из детского дома детей, дайте мне медаль за многодетность!» Детдомовских детей она на самом деле не видит по нескольку лет и с трудом узнаёт. То есть, типичная история умственно отсталого маргинализированного человека с хорошим репродуктивным здоровьем, превратившим её из деревенской дурочки в областную героиню, обласканную местными и федеральными СМИ.

Когда проводишь в комнате несколько часов, выясняешь, что мать восьми детей не знает, что грудничка надо поить так, чтобы он не глотал из бутылки воздух, что за половыми органами ребенка надо следить и бороться с опрелостями, что двухлетний ребенок должен уметь пользоваться горшком, что нельзя кормить грудью до трех лет, что после трёх нельзя кормить, чем бог послал и т.д.. Короче, убила бы собственными руками! Но при этом в умственно отсталой голове Лены жирно подчеркнут культ одежды - посреди всего этого мезозоя стоят её начищенные новые и недешёвые сапоги, висит приличное пальто и т.д. Думаю, из неё получилась бы хорошая прачка и гладильщица, но больше совсем никто.

Перекрестные допросы на местности показали, что после программы на РЕН-ТВ Лене дали двухкомнатную квартиру с ремонтом, газом, нормальной водой, туалетом и школой в соседнем селе, но переезжать туда ей не хочется : там надо платить за квартиру, там нет знакомых, там новые соседи. Со старыми всё просто, горизонтальные и вертикальные связи отстроены за много лет : из первого подъезда ей регулярно носят молоко; сожитель набил морду соседу, тот написал заяву в милицию, но это не повод, не оставлять детей у его жены, пока Лена идет в магазин; тут, идя на службу в церковь она может попросить у батюшки денег; тут у неё огромный прекрасный участок, соседи его пару раз вспахивали, но сожителю было лень даже посадить картошку, а там, за это можно и получить в морду…

Однако, Герман с Артемом повезли Лену смотреть новое жильё, а мы остались с детьми.
Если младшего она, уходя она покормила грудью по нашему требованию – ребенок до этого орал как резаный, то по поводу голодной старшей не оставила ни указаний, ни еды, что характерно для матерей с подобными девиациями.



За время отсутствия Лены мы познакомились с двумя соседками. Одна рассказал, что держит двух коров, одну козу, продаёт мясо на базаре, купила уже вторые Жигули, забрала внука на натуральные продукты и помогает деньгами детям, работающим в городе. Вторая поведала, что они всей семьей сажают и продают картошку, зелень и ягоду в городе, что сама она работает санитаркой в хирургии городской больницы с зарплатой 4 300. Судя по её одежде и глубокой любви мужа к алкоголю, зарплата санитарки подразумевает серьезные чаевые. То есть, сам по себе статус умирающей деревни на 300 человек без совхоза, но с православным приютом для девочек, не отнял у людей, желающих работать, возможность жить нормально.

Напичкав вернувшуюся Лену деньгами, пирогами, одеждой и посулами, группа поддержки двинулась в соседнее село Сулость к настоятелю местного храма отцу Сильвестру. Село выглядело весьма сувенирно, глаз радовали ладные домики с нарядными наличниками.



С отцом Сильвестром Лариса Максимова была знакома ни больше, ни меньше, чем через Тонино Гуэро. Нам показали потрясающий восстановленный отцом Сильвестром храм, трудившийся при социализме овощехранилищем. А потом батюшка принял и накормил нас в гостевом домике местными натуральными деликатесами.



Люстра в храме деревни Сулость

Какое счастье и какая редкость встретить в России образованного, умного, тонкого, харизматичного и терпимого батюшку. Понятно, почему исповедоваться к нему ездят из Москвы.
Интеллектуальный штурм «что делать с Леной?» несколько часов продолжался в трапезной и напоминал загадку «про волка, козу и лодочника». Отправить Лену в семью местного священника, имеющего своих 8 и усыновившего 8 чужих, в качестве помощницы по хозяйству вместе с детьми, никаких иных навыков дать детям она не может? Но из тюрьмы придет её сожитель, и либо начнет вытаскивать бывшую семью от священника, либо сделает Лене очередного ребенка. Оставить в новой квартире, но содержать на деньги Мурзиков и при этом нанять бывшую училку, помогающую Лене растить и социализировать детей? Но сожитель будет выгонять бывшую училку из дому.
В какой-то момент Герман слишком сильно зарулил в интонацию : - А мы её насильно!
В ответ на что отец Сильвестр либерально заметил : - А как же свобода выбора? В царство божие не загоняют штыками!
И мы все влюбились в него окончательно.



Я была за то, чтобы отдать и младших детей в детдом и устроить туда Лену нянечкой, но больше никому эта идея не понравилась. Обвиняйте меня в чем хотите, но лично я считаю, что сегодня подобная мать-свинья может дать ребенку еще меньше, чем детский дом. И не хочу, чтобы народонаселение России пополнялось потомством подобных парочек.

Правда раздражение по поводу Лены и её сожителя с лихвой было компенсировано соседями, батюшкой, опекунами и прочими деятелями «терапии семьи». Не самые богатые и не самые свободные люди, осуждая, много лет поддерживают эту шаткую конструкцию с детородной машиной посередине, чем могут. Потому, что нет в России людей, способных спокойно смотреть на голодных детей.



Типичный деревенский домик ростовской области

Возвращаясь, заехали в Ростов Великий. Тоже ожидала полного мрака и ужаса, услышав, что по населению он потерял статус города. Часть великолепного Кремля, конечно, в долгосрочных реставрационных лесах, на множестве улиц дома отреставрированы в шахматном порядке. Иногда половина дома в прошлом, половину в будущем, и «есть только миг между прошлым и будущим».



Возле кремля строится солидный гостинично-развлекательный комплекс, сохраняющий останки древних стен.



В омерзительном состоянии пространство перед озером Неро. Спешу пристыдить главу администрации Ростовского муниципального района С.М. Румянцева и готова прислать ему очки с диоптриями, если он плохо видит. Пеший проход по берегу можно совершить только в болотных сапогах.



Красота всё равно невозможная

Дороги сделаны только под экскурсионный маршрут между кремлем и великолепно отреставрированным к трехсотлетию Спасо-Яковлевским монастырем. Воскресный пейзаж в основном малонаселен и грустен. Другой вопрос, что туристы могли уже уехать, а местные распределиться по деревенским дачным угодьям. В целом на вопрос ехать или не ехать гулять по Ростову, твердо отвечу ехать.




На полпути в Москву зашли ночью в стеклянный заправочный комплекс «Подсолнух» и нашли там, кроме бензина, не только чистый туалет, но нормальное придорожное меню, возможность расплачиваться карточкой и даже печеные каштаны в пакете. Короче, слухи об умирании
ярославского направления еще как преувеличены. А антисоциальное материнство, к сожалению, расцветает не зависимо от географии и общественного слоя.