"Надеюсь, "Яблоко" и "Парнас" договорятся насчет одного списка"

Бывший эсер о том, что могут изменить в Госдуме следующего созыва представители здравого смысла.

Бывший эсер, а сегодня единственный независимый депутат шестого созыва Думы Дмитрий Гудков намерен в следующем году снова идти в парламент — на этот раз как кандидат-одномандатник. Сейчас Гудков выбирает округ в Москве, по которому сможет баллотироваться, и ищет поддержки — как у деятелей культуры и бизнесменов, так и у обеих демократических партий, которые участвуют в федеральных выборах, — «Яблока» и «Парнас». Гудков рассказал «Новой», что могут изменить в Госдуме следующего созыва представители здравого смысла.

 — Что может сделать в Думе один человек?

— Один человек может встать, когда убили Немцова. Я объявил минуту молчания, мы вдвоем с Зубовым (депутат-эсер, экс-губернатор Красноярского края. — Н. З.) встали. Вы не представляете, какой был эффект на элиту. Им всем было стыдно, все знали Немцова, к нему многие хорошо относились. Это жест, но он все равно влияет на настроение.

— Что будет, если и в новом созыве вы окажетесь в Думе один?

Я не хочу быть одним больше. Это бессмысленно. Один на 450 человек — это даже не один на 45, как было в Ярославле у Немцова. Он-то был не просто депутатом, а фракцией. Фракция — это возможность выступать в любой момент. Идет какой-то вопрос, записываются на выступление десять человек, и я в том числе. Встает специально обученная тетушка из «Единой России» и говорит: «А давайте ограничимся выступлением по два человека от фракции». А если от фракции, мне уже не дают говорить. Я могу только что-нибудь журналистам высказать. Фракция имеет право каждое утро на пленарном заседании выступать. У нас есть такие 10 минут — говори что хочешь. Они выходят и про погоду говорят, а я могу выйти и сказать — у нас там дальнобойщики, почему мы ничего не делаем? Или — а вот расследование по Чайке, почему молчим? Это поменяет атмосферу в зале настолько, что это будет другая Дума. Иногда одна речь может изменить всю ситуацию в стране. Речь Мартина Лютера Кинга I have a dream повлияла на судьбу американского государства.

— Да что поменяется-то? Власти скорее разозлятся, чем прислушаются.

— Мы же там сидим не для того, чтобы законы принимать, — это не главное. Политика — это формирование общественного мнения. Законы принимаются, когда есть общественное мнение: на него и реагирует Дума, политики, институты. Дума — это трибуна. Ее надо использовать, чтобы менять это самое общественное мнение. Вот была у Шлосберга статья по поводу псковских десантников. Один мой запрос в Минобороны: скажите, а вот эти десантники являются действующими военнослужащими? И все общество следит за ответом. Если ты эффективно используешь эту трибуну, власть вынуждена реагировать. Одного человека мало, но и один в поле воин.

Вот пример итальянской забастовки. Мы ее с Ильей Пономаревым вдвоем придумали. Все поправки вдвоем приготовили — с помощниками. Сочинили 600 поправок за 3 дня. А в самой забастовке участвовало 6 человек. Впервые в истории российского парламентаризма держали успешный филибастер (тактика обструкции законопроекта парламентским меньшинством. — Н. З.), 12 часов обсуждали один закон. А представьте, если бы это была нормальная фракция?

— Сейчас много говорят о том, что уже этому созыву Думы придется отвечать за глубокий кризис, в который входит страна.

— В кризис люди перестанут доверять власти — вот как дальнобойщики. Раньше они говорили, мол, мы не «пятая колонна», Америку не любим, просто хотим свой вопрос решить. Я же с ними встречаюсь сейчас. Я и говорю: «Вы понимаете, что никакой телевизор про вас ничего не рассказал, а рассказали независимые СМИ, независимые политики, блогеры? Кого же вы «пятой колонной» зовете? Вон и вас депутат Федоров обвинил, что это Барак Обама подрядил дальнобойщиков на протест». Отвечают, что теперь понимают.

— Когда кризис станет очевиден для всех?

— У нас резервы закончатся через полтора года. Чтобы вы понимали: у некоторых регионов долги в бюджет больше, чем сами региональные бюджеты. Представьте, что в один прекрасный момент весь регион отключают от финансирования. Это долги по зарплатам, встанут предприятия, люди потеряют работу — и ситуация будет намного хуже, чем сейчас с дальнобойщиками. Те, кто в Думе будет представлять здравый смысл, смогут влиять на ситуацию. В любом случае все великие перемены начинаются в меньшинстве. Мне нравится это выражение Зубова: «Запомни, Дмитрий, все великие перемены начинаются в меньшинстве». Мы уже приближаемся к дорожному камню, на котором написано, куда ты пойдешь и что с тобой будет.

Дальше дороги нет — надо свернуть либо в одну, либо в другую сторону. Без реформ это будет просто смута.

— И Кремль решится на реформы, если альтернативой будут бунты голодных регионов?

— Конечно. Они уже сейчас прокачивают тему повышения пенсионного возраста. А это значит, что многие пенсионеры перестанут поддерживать президента и правительство. Куда уйдут голоса? В левый протест. И в этой ситуации демократические силы становятся союзником власти на какое-то время. Мы же за реформы, мы не хотим смести их…

Так называемые «революционеры» на самом деле хотят реформ, а не революции. А вот наши оппоненты сейчас создают условия для социальной катастрофы и гражданской войны. Социальную катастрофу невозможно подготовить извне, она обусловлена внутренними противоречиями в условиях кризиса. И мы к этому приближаемся. Деньги очень неэффективно тратятся, это все понимают. Уже в коридорах говорят — вот на послании многие главы регионов обсуждали: «Ну если больше ни с кем не будем воевать, зиму продержимся».

— Как к вам относятся нынешние коллеги в Думе?

— У меня прекрасные отношения со многими депутатами. Люди умные, многие из них бизнесмены.

— Умные-то умные, но выгнали же вас из партии.

— Да кто выгнал-то? Миронов. А так мы отлично общаемся со многими коллегами. Я вижу среди депутатов наших будущих союзников, и в «Единой России» ко мне некоторые хорошо относятся. Там тоже есть люди, которые меня поддерживают, — просто не могут делать это открыто. Они уже давно заложники и сами страдают от этой политики. Нет, я их не оправдываю, они сами виноваты: никто их не пытал, когда принимали «закон Димы Яковлева». Это с политическими оппонентами можно воевать, а когда из-за твоего решения дети погибли, это совсем другое. Я знаю депутатов, которые по этому поводу очень сильно переживают до сих пор.

— От кого будете выдвигаться — от «Яблока» или «Парнас»?

— Они обе для меня — союзнические партии, у меня друзья и там, и там. Я очень хочу, чтобы обе партии меня поддержали. Я всегда был депутатом для всех — и «Парнас» помогал, и «Яблоку», и Шлосберга ездил поддерживать. И я очень надеюсь, что они смогут договориться насчет одного списка. Потому что идти на выборы двумя колоннами — почти бессмысленно. Буду призывать их к тому, чтобы объединиться как минимум в округах. Есть, допустим, кандидат, про которого видно, что он работает, у него есть штаб, есть возможности привлечь деньги — таких надо поддерживать двумя партиями, а уж технически от кого выдвигаться — это вопрос переговоров.

— Кого вы записываете в потенциальных представителей здравого смысла в следующем созыве Думы?

— Единый список демократов при нормальной кампании и финансировании легко набирает пять процентов. Посмотрим, что будет у «Яблока». В «Яблоке» есть Явлинский, который, при разном к нему отношении, федеральный политик уровня думских ветеранов с узнаваемостью 70% по стране. Там есть Шлосберг, есть Ширшина. Существуют еще Рыжков, Гудков, Ирина Прохорова — разные люди, которые могут хороший список составить.

— Как вы свои личные шансы на победу оцениваете?

— Я пока не провожу социологию — еще рано. Пока иду вслепую. Я хочу найти 120 тысяч избирателей. До апреля-мая мне нужно набрать 500 человек в команду: они будут просто агитировать и мобилизовывать моих будущих избирателей. А дальше мы эти контакты должны привести на выборы — и победа без всякого зомбоящика возможна. Кампания будет чисто уличная.

— В стиле Навального?

— Только сфокусированная на конкретном округе. Алексею огромная Москва досталась, к тому же решение о выборах было принято в последний момент. А мы разгоняемся с декабря. У меня нет никакого шапкозакидательства — все будет очень сложно. Шансы неоднозначные, но они есть.

— Максима Каца собираетесь брать в команду?

— Он уже в команде. Он очень хороший менеджер и, несмотря на всю конфликтность, многие вещи делает очень хорошо. Я как раз хочу, чтобы все помирились на моей кампании. Было бы здорово, если бы у Максима с командой Навального закончился конфликт и между «Яблоком» и «Парнас» установились нормальные отношения. Либо мы все проигрываем — либо приходим и меняем ситуацию. Кризис — это время возможностей. А другой возможности не будет.

— Деньги краудфандингом будете собирать?

— Да, а других источников нет.