Алексеева о России, имперском синдроме и здравом смысле

На модерации Отложенный

Информационным поводом для интервью с известной российской правозащитницей Людмилой Алексеевой стало заявление экс-главы правительства России Михаила Касьянова о том, что отношения между Украиной и Россией нормализуются сразу же после падения режима Владимира Путина. Людмила Михайловна прокомментировала слова оппозиционера, а также рассказала, как быть с "имперским синдромом" россиян, способны ли дальнобойщики свергнуть власть, а объединившиеся россияне – организовать революцию.

- Михаил Касьянов заявил о том, что дружба украинцев и русских возродится в тот самый день, когда Владимир Путин уйдет из власти. Согласны ли вы с этим мнением?

- Мне бы хотелось надеяться, что это может наступить раньше. Я все-таки надеюсь, что желание наладить отношения с Западом будет влиять на наши власти, и наши отношения с Украиной наладятся.

- Раньше в интервью "Обозревателю" вы говорили о том, что у россиян имеет место быть "имперский синдром". Как быть с ним?

- К сожалению, и у власти, и у многих наших граждан "имперский синдром", конечно, имеет место. Но ведь имеет место и здравый смысл. У нас в стране кризис, санкции, отсутствие кредитов, это очень затрудняет наше экономическое и политическое положение. Так что "имперский синдром" вступает в противоречие со здравым смыслом. Что победит? Хочется надеяться, что победит здравый смысл.

- Каково ваше мнение о протесте дальнобойщиков? Выльется ли он во что-то большее?

- Я им сочувствую всем сердцем. Я думаю, что это первый звонок. Потому что у нас кризис, связанный не только с дальнобойщиками, но и с другими профессиями. Они большие молодцы. Несмотря на то, что на них сильно давят, они очень мужественно держатся и очень упорно добиваются справедливости.

Они уже добились резкого уменьшения тарифов, отсрочку по времени, но они считают, что им надо окончательно решить этот вопрос. Не знаю, кому удастся победить – у наших властей есть такое правило (во всяком случае, было до кризиса): не уступать давлению граждан. Раз давят – не надо уступать, надо показать твердость. Что победит - здравый смысл и желание настоять на своем? Конечно, никто не знает. Но хочется надеяться на здравый смысл.

Тем более что у нас у власти очень эмоциональные, но неглупые люди.

- Вы не считаете, что дальнобойщикам просто недостает хорошего лидера, чтобы добиться своего?

- У них очень хороший лидер. Руководитель профсоюза дальнобойщиков Александр Котов – умнейший человек, я знаю его много лет. Другое дело, что дальнобойщики сами по себе – очень пестрая публика. Там самые разные люди, как и в любом профсоюзе. Я уж не говорю о политических взглядах и о том, что у людей просто разная нервная система.

Дальнобойщиков очень много по всей стране, они практически между собой никак не связаны – их связала эта общая беда.

Среди них есть те, кто на последние деньги купили фуру, и единственный способ прокормить семью – это ездить на этой фуре. Им сейчас труднее всего. Если они не добьются отмены "Платона", их семьи обречены на разорение и падение в нищету.

Но есть и такие, у которых несколько фур, на них работают наемные водители. Вот эти более поддаются давлению власти, им труднее удерживаться в своих требованиях. Потому что им надо платить наемным водителям, а если они не будут возить грузы, с чего платить?

- Обратите внимание: они предъявляют сугубо экономические требования. Они не требуют отставки правительства, отставки Путина.

- Они не могут этого требовать, потому что там самые разные люди. Есть сторонники Путина, есть те, кто против него. Есть те, кто говорит: "Мне все равно, кто там наверху, лишь бы семью прокормить". И таких большинство.

И потом – это профсоюз. Они не должны предъявлять политические требования. Они должны добиваться улучшения благосостояния своих членов.

- Вы не считаете, что российская оппозиция могла бы воспользоваться этим протестом?

- Они очень стараются – и "Яблоко", и "Парнас" предлагают дальнобойщикам свои услуги. Но те отказываются, и правильно делают. Потому что если они вступят в альянс с какой-нибудь политической силой, то тем самым они отсекают тех, кто по своим политическим воззрениям с этой силой не совмещается. Еще раз говорю: это самая пестрая публика.

- Нам говорят, что сегодня под давлением санкций Запада все больше россиян оказывается за чертой бедности. Не прогнозируете ли вы голодных бунтов в России?

- Россия очень отлична от Украины, в том числе исторически. Я как историк знаю: российские земли сидели под ордой 300 лет и научились смирению, которое в генах. В Украину тоже доходила орда, разоряла ее, но они там не остались – они ушли. И Украина входила в Литовское княжество. Эти 300 лет иноземного ига Украина в свое время избежала. И, как ни странно, это до сих пор чувствуется. Гены – это великая вещь. Но дело не только в этом.

Сейчас мы совсем другая страна, чем Украина. У нас более 80 регионов, и мы как лоскутное одеяло. В Украине есть разница между востоком и западом, но это одна разница. А у нас нет ни одного региона, похожего на другой. У них совершенно разный климат, разная экономика, разные уровни жизни, разные интересы. Я не представляю, какие общие идеи одновременно могут поднять, скажем, Петербург, Тамбовскую область и Калмыкию. Это как разные страны с гораздо большей разницей, чем, например, между Бельгией и Нидерландами. Когда тяжело в Калмыкии, в Тамбове не понимают, в чем проблема. У них другие проблемы, другие трудности.

Один район возмутится – все другие его задавят. И люди это понимают. Мы слишком большая и слишком разнообразная страна, чтобы действовать одновременно. Это невозможно в России, просто невозможно.