Пожалуй, ни одно понятие политического дискурса и языка социологии не может сравниться с понятием "рабочий класс" по степени идеологизировнаности. За "объективностью" рассуждений специалистов о структуре, границах, динамике и социальной роли рабочего класса всегда скрываются те или иные политические пристрастия, от праволиберальных до ультракоммунистических. Споры о том, есть ли сегодня рабочий класс, решаются либо аргументами статистики - он есть, потому что есть много людей в рабочих профессиях, либо аргументами доктринальной классификации. Но при любом ответе всех волнует вопрос - а что с ним происходит? Он исчезает, как исчезает специфическая идеология рабочего класса, деградирует, лишаясь собственной социальной субъектности, или он еще покажет пример классовой солидарности и решительно грохнет промасленным кулаком по олигархическому столу переговоров? Но это все вопросы второго порядка, хорошо бы сначала разобраться, а кто они такие - рабочие?
Ответ на этот (в частности) вопрос можно найти в исследовании, проведенном группой С.Г. Климовой в 2009 г. (общероссийских опрос рабочих, проведенный по репрезентативной выборке). Показательно, что социологи отказались от общепринятых определений - их способность быть эмпирическими индикаторами стремится к нулю. Одним из главных параметров была выбрана идентичность, причисление самого себя к данной профессиональной категории. Этот подход оказался приемлемым, хотя иногда и возникали определенные смещения: некоторые рабочие считали себя служащими, и напротив, иногда считали себя рабочими представители нерабочих профессий: конструктор, программист, бухгалтер и др. (Всего таковых оказалось 2%). Тем не менее, подход позволил захватывать рабочих "широким хватом", минуя ограниченность и системные смещения разных концепций и предубеждений. Так что простейшее описание структуры опрошенных в исследовании позволяет сформировать общее представление о том, кто есть рабочий сегодня.
Всего было опрошено 2500 человек, отнесших себя к рабочим. Из них: мужчин - 51%, женщин - 49%. Структура опрошенных рабочих по возрасту: 18 - 26 лет - 16%; 27 - 35 лет - 20%; 36 - 45 лет - 22%; 46 - 54 лет - 25%; 55 лет и старше - 16%. Неполное среднее или ниже и среднее общее образование (школа) имеют 35% рабочих; среднее специальное (техникум, лицей, ПТУ со средним образованием - 54%; неполное высшее или высшее - 11%. По официально присвоенной квалификации опрошенные рабочие разделились на три примерно равные группы: нет разряда, класса или присвоен первый разряд - 26%. Присвоен второй, третий или четвертый разряды; второй или третий класс или категория - 26%. Пятый разряд и выше, или первый класс или первая категория - 22%. Еще 25% опрошенных оказались вне этой квалификации, потому что они сказали, что они нигде не учились и их работа - вне разрядов и квалификаций. Примечательно, что владеют несколькими рабочими специальностями 65% рабочих, только одной - 33%.
В качестве оснований для классификации профессий (специальностей) использовалась типология по предмету труда. Получилось семь групп.
1. предмет труда - человек (продавец, санитарка, официант, и др.) - 17%.
2. предмет труда - техника и технология (водитель, слесарь, повар, строитель, монтажник, маляр, наладчик, сантехник, и др.) - 49%.
3. предмет труда - знаковая система (оператор ЭВМ, кассир, контролер, диспетчер, экспедитор, и др.) - 7%.
4. предмет труда - художественный образ (портной, закройщик, парикмахер, визажист и др.) - 3%.
5. предмет труда - правила (охранник, кладовщик) - 4%.
6. Простейшие рабочие специальности (уборщица, грузчик, гардеробщик. и др.) - 13%.
Однако все приведенные данные - всего лишь базовые параметры, которые позволяют создавать различные типологии рабочих, в частности, по доминирующим настроениям.
Социальные настроения это не просто субъективные эмоции, в них выражается переживание соответствия или несоответствия жизненной ситуации личным желаниям. В них отражается и на них влияет не только индивидуально-личностная ситуация, но и некоторые общие для группы объективные обстоятельства. Исследователи выделили шесть типологических групп.
1. "Спокойные и удовлетворенные" (24%) - это "средний российский рабочий", близкий к социально-желательному типу: они удовлетворены своим положением на предприятии, но ощущают "двери открытыми" для горизонтальной или вертикальной мобильности; они медленно, но поступательно улучшают свое материальное положение; не против сотрудничества с администрацией, но и не спешат предлагать свои услуги в качестве активистов различных общественных организаций (в том числе профсоюзов). Они, скорее, против забастовок, но если будет сильное давление ближайшего окружения, "поступят как большинство".
2. "Безразличные" (9%) - это скорее молодые рабочие, занятые на малом или среднем предприятии, не отличающиеся высоким уровнем образования, но имеющие некоторые амбиции в этом плане (здесь больше, чем в среднем, тех, кто учится в вузе). Они могут быть не одиноки в своей конкретной жизненной ситуации, но одиноки в социальном плане: нет структур (партии, профсоюзы, общественные организации) и групп людей (товарищи по работе), которые им были бы интересны. Сотрудничать с администрацией, участвовать в делах предприятия тем или иным способом они чаще тоже не хотят. Они убеждены, что интересы администрации и рабочих совсем не совпадают, тем не менее, отношение к возможным акциям протеста и забастовкам у них вполне индифферентное.
3. К социально-желательному типу рабочего относятся, вероятно, "Жизнерадостные оптимисты" (17%), поскольку они открыты и новому опыту (в том числе и образованию), и социальным взаимодействиям (как в формальных, так и в неформальных системах взаимодействий). Примечательно, что "оптимисты" интегрированы и в формальную, и в неформальную систему взаимодействий на предприятии.
Их чаще приглашают на обсуждение важных проблем на предприятии или в подразделении. Работать больше за меньшие деньги ради сохранения места работы большая часть оптимистов не согласна, тем более что найти новое место работы им представляется непроблематичным. Они несколько чаще довольны своим заработком, тем более что заработок этот выше среднего (более 15 000 руб. - 25%, в среднем - 18%). Если открытость новому опыту, свойственная успешной молодости, не сломана различными социетальными препятствиями (например, в виде отсутствия карьерных перспектив), такие люди становятся вполне успешными. Если препятствия есть, они способны участвовать в протестных акциях или даже их инициировать.
4. "Раздраженные и тревожные" (23%) модальны по своим социально-демографическим характеристикам, то есть выглядят как "средний российский рабочий". Можно сказать, что раздражение и тревога типичны для сегодняшних российских рабочих: крайне малы отклонения от средних показателей именно в этой группе. Это состояние диффузно, не адресовано конкретно ни администрации, ни властям. Именно этим оно и опасно, потому что адресат претензий может быть выбран ситуативно и быстро (например, местная администрация в случае перебоев в работе ЖКХ или администрация предприятия в случае задержки зарплаты). То же касается и лидеров: "зачинщики", как правило, оказываются случайными, "вытолкнутыми" из той же среды (т.е. с доминирующим состоянием раздражения и тревоги, но без навыков организационной или просто коллективной работы), а потому плохо приспособлены к диалогу с различными социальными субъектами. Представители этой группы остро чувствуют свое отчуждение от администрации, руководства предприятия: о несовпадении интересов начальства и рабочих они говорят чаще, чем рабочие в среднем. Тем не менее, заинтересованность в профсоюзе участии в нем невелика, и одновременно неформальные авторитеты на работе им встречаются реже (хотя все равно достаточно часто - 53%). Немаловажным является обстоятельство, что "раздраженные и тревожные" чаще живут в малых городах, сильно зависящих от жизнеспособности одного-двух предприятий. Это значит, что негативный настрой и - по большей части пассивный - трудовой протест, могут очень легко "выйти за ворота" предприятий, создав питательную среду для протеста социального.
5. "Унылые и растерянные" (16%) по большей части представляют собой женщин-работниц предпенсионного возраста. Их отличает повышенный, хотя все равно слабый потенциал социальной активности: как конструктивно-сотрудничающей, так и протестной. Они могут и сотрудничать с администрацией, если речь идет о насущных проблемах рабочих, но готовы и протестовать, хотя имеют большую склонность к мирному разрешению споров. В ситуации протеста, если таковая возникнет, они, скорее всего, будут не на первых ролях, но в роли распространителей информации и интерпретаторов событий. Представители этой группы живут в крупных и средних городах, а ситуацию на своем предприятии чаще оценивают негативно. Часто жалуются, что администрация нарушает трудовые права, но они редко пытаются их отстаивать. Они чаще говорят, что их материальное положение за последние ухудшилось, и не удивительно, что они согласны работать больше за меньшие деньги: самый неконкурентный работник на российском рынке труда - это женщина предпенсионного возраста с низкой или средней квалификацией.
6. Еще одна очень хорошо выделяющаяся категория - "Злые" (8%). Это рабочие преимущественно средней квалификации, находящиеся в состоянии сильной депривации из-за кризиса на их предприятиях. Не удивительно, что они почти в два раза чаще говорят, что на их предприятии нарушаются трудовые права работников в целом, и их личные трудовые права. Однако отстаивать их они либо не пытались, либо эти попытки не увенчались успехом. Они не чувствуют, что у них есть шанс улучшить свое материальное положение, поэтому они соглашаются работать больше, а получать меньше. Представление о несовпадении интересов с администрацией и одновременная готовность к диалогу свидетельствует, что диалог вряд ли возможен на платформе общих интересов (вместе потерпеть и подождать пока предприятие выйдет из кризиса), но возможен на принципах торговли (о цене труда). Но вряд ли они могли бы быть инициаторами какой-то протестной активности. Во-первых, потому что у них нет ни особых знаний и навыков организационной работы, а во-вторых, потому что нет веры в протестный потенциал своих товарищей по работе. "Злые" могут быть главным ресурсом протеста, но не могут быть его движущей силой.
Влияние экономического кризиса на сферу социально-трудовых отношений не ограничилось лишь безработицей, сокращением заработков, ростом протестных настроений. Кризис стал стимулом к поиску стратегических решений. Работодатели попытались снизить зависимость производства от количества и качества рабочей силы. Одновременно шел поиск решений по целому ряду задач: разработка социально приемлемых стратегий закрытия морально и технологически устаревших производств, которые, тем не менее, являются структурообразующими; ухудшение качества трудового потенциала и разрушение кадровой базы промышленности; растущая непрозрачность правил трудовых отношений, массовость нарушения трудовых прав, номинальное существование "трипартизма", что означает латентное и систематическое существование конфликтной напряженности, чреватой спонтанными всплесками протестной активности. По итогам двух кризисных лет нельзя сказать, что искались и были найдены удачные решения, но чем дальше будет откладываться поиск таковых, тем больших социальных, интеллектуальных и материальных ресурсов они потребуют. Главная задача на сегодня ясна: должны измениться программные стратегические установки основных игроков - работодателей, государства, профсоюзов. Реальный трипартизм должен-таки возникнуть. А труд – найти свое место в отношениях собственности и власти.
Комментарии
Кажется Наполеон сказал: армия баранов, руководимая одним львом, может победить армию львов, руководимых бараном.