Сегодня в России детей-сирот больше, чем было после войны

Хуже, чем в войну

Детей-сирот в России сейчас больше, чем было в годы войны, — 697 тысяч против 678 тысяч в 1940-е годы. Две трети нынешних детей-сирот — это социальные сироты, то есть сироты при живых родителях. Об этом, передает NEWSru.com, заявила председатель думского Комитета по делам семьи, женщин и детей Елена Мизулина.

Два года назад депутаты приняли закон, касающийся детей-сирот, и с тех пор «почти в два раза выросло количество возвратов детей-сирот из приемных семей в детские дома». «Специалисты считают это гуманитарным ударом по детям: сначала свои родители отказались от них, а потом и приемные», — подчеркнула Мизулина.

За последние два года в детские учреждения вернулись около 30 тысяч детей, уточняет радиостанция «Эхо Москвы».

Такая ситуация сложилась потому, что никто не работает с приемными родителями, не оказывает им разностороннюю помощь, убеждена депутат Мизулина. Кроме того, подчеркнула она, негативные тенденции во многом вызваны коммерциализацией самого процесса усыновления детей-сирот. «Многие берут их в семьи ради материальной выгоды, институт патроната вымирает», — сказала Мизулина.

Каждый «возврат» калечит психику ребенка

Сотрудники отделов опеки, с которыми удалось поговорить «Новым Известиям», утверждают, что «дважды отказному» ребенку пытаются подобрать новых родителей. Тем не менее каждый возврат — это психологическая травма для сироты, который в очередной раз понимает, что он — «плохой и взрослые не хотят с ним жить вместе».

Эксперты отмечают, что в неудачах усыновления виновата и социальная реклама. Она создает у потенциальных усыновителей иллюзию, что усыновление — выгодное и простое дело. «Коллеги с возмущением рассказывали мне о рекламном слогане, размещенном в одном из регионов — «Потерял работу, возьми ребенка!», — рассказала Татьяна Тульчинская из фонда «Здесь и сейчас».

— Излишне говорить, что такая мотивация до добра не доведет. Или, например, слезоточивая реклама «Быть рядом — просто!» На самом деле воспитывать чужого ребенка — это тяжкий труд».

«Детей раздают, как горячие пирожки, — отмечал Борис Альтшулер, директор организации «Право ребенка». — Это настоящая кампанейщина. Выполняют план по устройству детей-сирот в семьи. Рапортуют о сокращении учреждений. А на самом деле сливают один детский дом с другим, где оказываются сразу 200 сирот».

Многие берут сироту не только потому, что поддаются на слезливую социальную рекламу, но и потому, что видят в благом деле способ подзаработать. Родители в приемных семьях (это одна из четырех форм устройства ребенка) получают не только пособие на детей, но и зарплату, которая в некоторых регионах доходит до 5 тысяч рублей в месяц за одного малыша, что для многих является большим подспорьем.

Но в Санкт-Петербурге, одном из лидеров по числу отвергнутых детей, местные власти затруднились даже подсчитать их количество. «Последствия отказа для ребенка чудовищны! После такого шага со стороны приемных родителей он перестает верить вообще всем людям. Он не понимает причин подобного отношения к себе и потому абсолютно всех взрослых рассматривает как жестоких эгоистов... Многие повторно брошенные дети пытаются покончить жизнь самоубийством», — рассказала еженедельнику «МК в Питере» Татьяна Дорофеева, врач-психотерапевт общественной организации «Родительский мост».

В ряде регионов местные власти озаботились решением проблемы и создали службы сопровождения замещающих семей. «Мы последовательно занимались созданием этой системы сопровождения, — рассказала «Новым Известиям» Нина Шмигирева, заместитель директора бывшего коррекционного детского дома, а ныне Центра психолого-медико-социального сопровождения в Смоленске. — У нас нет возвратов. Если семьям помогать, то возвраты сводятся к нулю».