До 13 лет Ц. А. Кюи жил в Вильне, при отце, занявшемся в этом городе педагогией и дававшем уроки французского языка.
Маленький Кюи отлично учился в виленской гимназии, куда поступил прямо в 4-й класс; но, не кончивши всего курса, отправлен был отцом в Петербург, чтобы поступить в которое-нибудь из высших учебных заведений.
В Петербурге у него были уже два старших брата: Александр и Наполеон, воспитывавшиеся один в Корпусе путей сообщения, другой -- в академии;
они должны были постараться пристроить, как прежде самих себя, теперь своего третьего брата, носившего, как и они (по очень распространенной у французов привычке), имя одного из великих классических полководцев прежнего времени.
Но маленький Кюи никогда не осуществил своего имени и никогда не сделался Цезарем:
никогда он не стал настоящим военным, а и того менее классиком.
На войне он никогда не бывал, и в продолжение всей своей жизни проявлял множество замечательных качеств, но все они были за тысячу верст от всяческого "классицизма".
Напротив, наперекор своему имени, он всю жизнь упорно воевал с "классицизмом", так что если даже считать его военным, то надо его скорее признавать не "инженером", а "артиллеристом".
Заметим к тому же, что старшие братья, распорядители его судьбы, Александр и Наполеон, первоначально прочили его в Корпус путей сообщения и только совершенно по нечаянности угодили его в Инженерное училище.
В этом училище Ц. А. Кюи шел отлично, -- еще бы, он так был даровит, у него было так много способностей!
Куда он ни попади, в Корпус путей сообщения, в Горный корпус, в Лесной, -- наконец, хоть в Академию художеств, везде он наверное был бы отличным учеником, а впоследствии -- превосходным деятелем.
Особливо в Академии художеств, благо у него была всегда маленькая склонность ко всему художественному, и, как говорят его знакомые того времени, он даже молодым еще мальчиком премило рисовал.
Еще маленьким мальчиком, еще в Вильне, Ц. А. Кюи стал заниматься музыкой.
Что тут мудреного: все играют на фортепиано, все смолоду что-нибудь бренчат; да притом же, на прибавку, отец Кюи самоучкой умел тоже играть и даже сочинял кое-какие песенки или романсики, говорят, недурные.
Значит, хоть кто-нибудь из детей должен был непременно то же самое делать, что отец.
Вот это и выпало на долю младшего сына, Цезаря.
Пяти лет от роду он заслушивался военной музыкой, когда полк мимо проходил, еще прилежнее, чем остальные, и пробовал своим ребячьим пальчиком выстукать ту молодецкую мелодию на фортепиано.
Десяти лет его стали учить музыке; учителями его были -- сначала старшая сестра, а потом некие господа Герман и Дио.
Около 14 лет от роду, незадолго до отъезда из Вильны в Петербург, он уже попробовал сочинять, и то по особенной оказии.
Умер один из преподавателей его гимназии, да притом живший в одном доме с его родителями и знакомый с ними. Взволнованный, растормошенный маленький мальчик крепко задумался, пошел и сочинил мазурку (g-moll), всего скорее под влиянием Шопена, которого уже начинал обожать, потому что знал иные из его мазурок.
Хороший это знак в мальчике -- музыка, сочиненная не по головному требованию, а по сердечному, по крепкому настоянию разыгравшихся нервов и разбередившегося чувства.
Вся лучшая музыка Кюи впоследствии была точь-в-точь этой самой породи: не сочиненная, а созданная.
Что пробовал когда-то в первый раз пиликать неумелый бедный мальчонок, то впоследствии создавал умелым, выросшим и расцветшим талантом -- юноша и зрелый муж.
Средства выражения были разные, но сердце и его горячий кипяток -- одни и те же.
Комментарии
Что тут мудреного: все играют на фортепиано, все смолоду что-нибудь бренчат; да притом же, на прибавку, отец Кюи самоучкой умел тоже играть и даже сочинял кое-какие песенки или романсики, говорят, недурные.
Значит, хоть кто-нибудь из детей должен был непременно то же самое делать, что отец.
Вот это и выпало на долю младшего сына, Цезаря.
Пяти лет от роду он заслушивался военной музыкой, когда полк мимо проходил, еще прилежнее, чем остальные, и пробовал своим ребячьим пальчиком выстукать ту молодецкую мелодию на фортепиано.
Около 14 лет от роду, незадолго до отъезда из Вильны в Петербург, он уже попробовал сочинять, и то по особенной оказии.
Умер один из преподавателей его гимназии, да притом живший в одном доме с его родителями и знакомый с ними. Взволнованный, растормошенный маленький мальчик крепко задумался, пошел и сочинил мазурку (g-moll), всего скорее под влиянием Шопена, которого уже начинал обожать, потому что знал иные из его мазурок.
Хороший это знак в мальчике -- музыка, сочиненная не по головному требованию, а по сердечному, по крепкому настоянию разыгравшихся нервов и разбередившегося чувства.
Вся лучшая музыка Кюи впоследствии была точь-в-точь этой самой породи: не сочиненная, а созданная.
Что пробовал когда-то в первый раз пиликать неумелый бедный мальчонок, то впоследствии создавал умелым, выросшим и расцветшим талантом -- юноша и зрелый муж.
Средства выражения были разные, но сердце и его горячий кипяток -- одни и те же.
В В Стасов
http://az.lib.ru/s/stasow_w_w/text_1894_cezar_antonovich_kyui.shtml