. У нас в гостях сегодня Николай Сванидзе, журналист.

О. Журавлева
― Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». У нас в гостях сегодня Николай
Сванидзе, журналист. Здравствуйте, Николай Карлович.

Н. Сванидзе
― Здравствуйте, Ольга.

О. Журавлева
― В ГД внесен таки законопроект о лишении гражданства россиян, причастных
к террористической деятельности. Вообще об этом речь шла давно, периодически возникали такие мысли, идеи. Соответствующую инициативу разработали депутаты народного собрания Дагестана. Ранее с аналогичной инициативой выступал глава «Справедливой России» Сергей Миронов. Тогда он объяснял, что лишение гражданства станет препятствием для распространения экстремистских идей. Для чего еще станет препятствием этот прекрасный законопроект?

Н. Сванидзе
― Я, честно говоря, не понимаю, кого этим решили напугать. Если гражданин
РФ уже террорист, я думаю, что лишение гражданства его вряд ли остановит в его террористической деятельности. Давайте дальше идти, давайте лишать гражданства маньяков, насильников и убийц. Чем они лучше террористов. Один черт. Людей убивают. Ну давайте еще кого-то. Это никого не остановит. Мне кажется это демонстрация своего энтузиазма и рвения гражданского.

Сергей Пархоменко
Радиостанция "Эхо Москвы" echo.msk.ru
Интервью

О. Журавлева
― А разве это не расширит возможности
поступать с людьми, причастными к терроризму, как-то более жестко. Они не граждане.

—
Н.Сванидзе: Если гражданин РФ уже террорист, я думаю, что лишение гражданства его вряд ли остановитQ?
—

Н. Сванидзе― А какая разница. Закон для всех один. Что для гражданина, что для не гражданина, для человека, совершившего преступление один и тот же. Поэтому я думаю нисколько не расширит. Я не вижу, честно говоря, смысла в подобного рода инициативах. Вреда в них может быть нет, но и смысла не вижу.

О. Журавлева
― Какая инициатива касательно терроризма за последнее время вас убедила, что
она нужна. Было что-то по поводу терроризма придумано такое, что вы сказали: да, правильно, давно пора.

Н. Сванидзе
― Мне кажется, таких инициатив быть не может. По поводу терроризма могут быть
выдвинуты инициативы не законодательные, а политические, вероятно. Что-то связанное с воспитательной работой. Но с законодательной, а что можно законодательно предложить в русле борьбы с терроризмом. По-моему, уже давно все есть.

О. Журавлева
― Есть у нас еще такая штука, которая сегодня развивается очень бурно.
Движение по МКАДу в районе пересечения с Ленинградским шоссе нормализуется, — пишут нам источники в ГИБДД. Целый день кто-то в пробках стоял или не стоял. Были дальнобойщики или не были. Тем временем некие представители дальнобойщиков встречались все-таки с начальством. В ГД были, совет по правам человека тоже занимался дальнобойщиками.

Н. Сванидзе
― Занимался и сегодня занимается. И мы там тоже были.

О. Журавлева
― А какую вы-то задачу решали?

Н. Сванидзе
― Мы решаем задачу нахождения каких-то точек соприкосновения, мы – это совет
по правам человека. Которые помогут каким-то образом решить проблему, избежав избыточной радикализации этой ситуации. Потому что радикализация никому не нужна совершенно. Этим занимался СПЧ и занимался третьего дня в совете по правам человека, 4,5 часа с дальнобойщиками и с руководством министерства транспорта во главе с министром и его первым замом. И сегодня мы сидели в ГД тоже. В течение 2,5 часов. И еще какие-то формулировки уточняли. Что может СПЧ. СПЧ — орган не административный. У нас никаких рычагов реальных исполнительных нет. Мы можем зато по закону, поскольку совет по правам человека при президенте РФ, представить доклад или свои соображения, рекомендации, поскольку у нас совет, значит, мы должны советовать. Президенту. Что мы и сделаем. В результате это будет так, я надеюсь. И причем в достаточно очень обозримом будущем. То есть в пределах нескольких дней. Это будет уже у Михаила Александровича Федотова, председателя совета. Он это положит президенту. Там будет набор определенных вариантов действий. И конечно, с некоторыми акцентами. То есть что совет считает наиболее рациональным здесь.

О. Журавлева
― Тогда расскажите, что Николай Сванидзе считает наиболее рациональным.

Н. Сванидзе
― Николай Сванидзе считает, что в основном генерально правы дальнобойщики.

О. Журавлева
― Так.

Н. Сванидзе
― Николай Сванидзе считает, что этих людей поставили в ситуацию, в которой они
не просто не могут сейчас реально заниматься своим бизнесом. Это называется красивым словом «бизнес». А на самом деле они не могут кормить свои семьи. Потому что бизнес может быть разный, это может быть крупный бизнес серьезный. У них бизнес настолько маленький, что от того, сегодня выйдут они в рейс или не выйдут, зависит, будет их семья нормально питаться или не будет. И они поставлены в условия на данный момент, на мой взгляд, невыносимые. Ситуация усложняется тем, что позиции сторон, которые нам нужно каким-то образом привести к согласованию, они полярны. То есть разговор был очень корректный. Никто не ругался матом, никто не дрался, не бросался стульями. Оскорблений не было взаимных. Все были вежливы, как говорится в фильме «Ликвидация» — до соплей. Просто. Что хорошо. Но с другой стороны позиции нисколько не сблизились. Они таковы. С одной стороны позиция министерства она состоит в том, что все, в общем, так или иначе, годится, да, возможны какие-то поправки чисто технические по сумме этого сбора, который взимается. По времени обкатки этого закона. Тестирования его, в течение которого сумма ниже. Там сумма не 3.70, а сумма 1.53 за километр. Это тоже слишком много для дальнобойщиков.

О. Журавлева
― Простите, я хотела уточнить, потому что, может быть, не все понимают, в чем
главная претензия. Претензия в том, что сама система сбора этого нехорошо работает и мешает работать…

Н. Сванидзе
― Здесь есть два уровня претензий.

О. Журавлева
― Сумма или куда пойдут эти деньги?

Н. Сванидзе
― Куда пойдут – дальнобойщиков в меньшей степени интересует.

О. Журавлева
― Но слово «Ротенберг» все-таки на машинах написано.

Н. Сванидзе
― Написано, но это скорее я бы сказал уже политический прием. В общем,
главное, что это пойдет из их кармана. А пойдет это Ротенбергу или кому-то еще, не суть важно для них. Но они понимают и отдают себе отчет, будучи людьми вполне себе грамотными, что эта система откупа абсолютно средневекового.

—
Н.Сванидзе: Закон для всех один. Что для гражданина, что для не гражданина Q?
—

О. Журавлева― Откупщики, налоги.

Н. Сванидзе
― Совершенно верно. Когда государство фактически на откуп дало
определенную отрасль, и теперь находится от откупщика в определенной финансовой зависимости и государство теперь должно откупщику и не может пойти на попятную. Государство зависит от откупщика. В данном случае носителя той фамилии, которую вы назвали.

О. Журавлева
― Неоплатоники такие.

Н. Сванидзе
― Да. А главное что беспокоит в данном случае реально дальнобойщиков,
независимо от того, откупщик, государство или кто — две вещи. Более поверхностная — то, что эта система «Платон» технически не отлажена, она сбоит. И более глубинная и главная – что у них просто нет денег это платить. Денег нет просто. Что они и так много платят и дальше просто их загоняют в нищету. Вот рассказывает мужик водитель, он сам сидит за рулем. У меня, говорит, два грузовика. Они сейчас оба стоят. Вот что мне прикажете делать. А у них грузовики в лизинге…

О. Журавлева
― В долг.

Н. Сванидзе
― Конечно. Они не им принадлежат. Что с ними делать. Как им платить.

О. Журавлева
― Николай Карлович, не зря я вас так подробно расспрашивала про историю
с дальнобойщиками. Не зря вы так подробно в нее проникли. Скажите, пожалуйста, почему президент ни слова о них не сказал?

Н. Сванидзе
― Я вам могу сказать «не знаю», и действительно не знаю. Но если уже думать,
почему, это, наверное, укладывается в психологический почерк власти, потому что сказать-то нечего. А если нечего, то и зачем говорить. Нечего сказать. Потому что сказать, что их прижмут – нехорошо, потому что они же не либералы какие-нибудь болотные. Не турки какие-нибудь.

О. Журавлева
― С помидорами.

Н. Сванидзе
― Они же плоть от плоти можно сказать.

О. Журавлева
― То есть социально близкие.

Н. Сванидзе
― Разумеется.

О. Журавлева
― Этот вопрос для меня важен.

Н. Сванидзе
― Они абсолютно социально близкие люди. И когда шло обсуждение в совете,
грамотные ребята очень их представители. Один начал свое выступление: мы уважаем президента за его внешнюю политику. После чего президента за скобки вывел и начал говорить о своих претензиях. Они все уважают президента за его внешнюю политику. Они все с георгиевскими, не те, которые приходили обязательно, но в принципе они с георгиевскими лентами ребята. Они такие. И чего же их теперь прессовать. Нельзя. Идти им навстречу тоже нельзя. Потому что очень сложносочиненная ситуация. Во-первых, идти навстречу это проявление слабости. А оно несвойственно почерку нашей власти. Система договоренностей, что-то, неправильно. Потому что подумают, что прогнулись. А во-вторых, действительно есть определенные обязательства, о которых мы уже говорили. Перед вот этой фирмой откупщиком.

О. Журавлева
― Тут как раз Нина не поняла, почему государство должно откупщику. Что
за схема такая сложная.

Н. Сванидзе
― А схема такая, что откупщик придумал эту систему «Платон». Он ее оплатил.

О. Журавлева
― То есть, создана некая сеть.

Н. Сванидзе
― И теперь очень большой процент сборов, Элла Александровна Памфилова,
которая присутствовала на этой встрече, уполномоченный по правам человека РФ назвала цифру. Почему-то не министр ее назвал, хотя министр ее, конечно, знает. Но назвала Элла Александровна Памфилова, по-моему, 10,6 млрд. рублей государство должно в год платить фирме откупщику. И что делать. А чтобы эти деньги откуда-то заплатить, их нужно откуда-то взять. Откуда? От водителей дальнобойщиков.

О. Журавлева
― Вопрос от Ильи: а почему дальнобойщики так упираются, подняли бы цены
на свои услуги и покрыли бы все убытки.

Н. Сванидзе
― Ну как, что, значит, подняли бы цены. Они не могут бесконечно поднимать цены.
Это невозможно.

О. Журавлева
― То есть слишком высоки.

Н. Сванидзе
― Они не могут произвольно взять и поднимать сразу до небес цены. Рынок все-
таки не предполагает подобного рода произвола.

—
Н.Сванидзе: Николай Сванидзе считает, что в основном генерально правы дальнобойщикиQ?
—

О. Журавлева― Кстати, о произволе. Почему я вас про послание президентское и спрашиваю. Все последние годы складывалось впечатление, что когда прижимают и уже чувствительно, прижимают народ по какому-то вопросу, можно выйти и как с электричками сказать: а ну вы там, чего обалдели. И все вернут назад. Хотя до этого говорили, что денег нет, электрички не окупаются. Надо закрывать направления. Караул, ужас. Все пропало.

Н. Сванидзе
― Если вы ведете дело к проблеме дальнобойщиков…

О. Журавлева
― Любой проблеме.

Н. Сванидзе
― То я не исключаю, что в какой-то момент, если проблема обострится
до крайностей, они не хотят радикализации. Не хотят политизации. Тем не менее, ребята горячие. И если что, то, в общем, мало не покажется. И я не исключаю, что в какой-то крайней ситуации, если выяснится, что деваться некуда, президент действительно…

Н. Сванидзе
― Да. И это принесет ему несколько рейтинговых очков.

О. Журавлева
― Ну просто интересно, вы только что говорили, что деньги огромные, что никак
невозможно отступиться и вообще деваться некуда, а с другой стороны невозможное возможно.

Н. Сванидзе
― Для президента нашего в пределах границ РФ невозможного, как говорил
классик, мало.

О. Журавлева
― Вот я пытаюсь прощупать просто, где же вот эта часть. А в целом про послание
расскажите, какие у вас впечатления. Вы ждали его, надеялись на какой-то поворот неожиданный.

Н. Сванидзе
― Как ждет любовник молодой минуты верного свидания. Так я бы сказал
умеренно. По тональности. Не зажигательно. Скорее успокоительно. Наверное, такая цель и ставилась. Оценивают эксперты, как известно, как скорее либеральное по словесному набору.

О. Журавлева
― Эксперты, бог с ними, как Николай Карлович оценивает.

Н. Сванидзе
― Я согласен с экспертами. Я ведь могу мнение разных экспертов привести.
Я сослался именно на этих, с которыми я согласен. Почему? – потому что милитаристских ноток не было.

О. Журавлева
― «Одними помидорами они не отделаются» — отсюда и до бесконечности.

Н. Сванидзе
― Нет, не до бесконечности. Мы, говорит, оружием бряцать не собираемся. В той
же фразе.

О. Журавлева
― Он эту фразу часто говорил. Но это не отменяло всех остальных решений.

Н. Сванидзе
― Тем не менее, это намек на то прямой совершенно, что месть будет, месть будет
страшна, но она не будет носить военного характера. Военный характер она, Оль, носить не может по определению. Если кто-то только где, по какую сторону наших границ не рухнет с дуба, военная реакция мало возможна, потому что Турция, даже если мы не берем тот непреложный, как считают уже другие военные эксперты факт, что у них просто очень сильная армия. И очень сильный флот.

О. Журавлева
― Да и экономика довольно большая.

Н. Сванидзе
― Даже бог с ней экономикой. Но это вторая по силе армия в НАТО. После США.
Дело даже не в этом. Дело в том, что это вторая по силе армия в НАТО. Они член НАТО. Турция – член НАТО. Значит, недавно совершенно демонстративно руководство НАТО заговорило об оживлении этой знаменитой пятой статьи, согласно которой весь блок реагирует на агрессию в отношении одного из своих членов. Значит, это прямой намек – ребята, давайте жить дружно. Не надо силовых приемов.

О. Журавлева
― Есть еще досиловые приемы. И они с одной стороны достаточно агрессивные,
с другой стороны не подкопаешься.

Мы развернем систему ПРО по всей границе с НАТО.

Н. Сванидзе
― Ну хорошо, сколько можно разворачивать систему ПРО. Ну развернем мы свою,
они свою систему. Я думаю, что этим никого не напугаешь. Этим обостряются отношения, несомненно. Этим показывается, что ты готов к обострению отношений. Что ты их не боишься. Уже все давно знают, что мы не боимся. Уже все давно знают, что Путин не боится. Все, прекрасно.

О. Журавлева
― А к чему он готов, мы знаем?

Н. Сванидзе
― Не знаю. Теперь дальше уже ничего доказывать нельзя. Нечего уже
доказывать. Поэтому я думаю, что если брать реальное содержание этого достаточно жесткого обещания Путина, я думаю, что речь идет просто о курдах. Скорее всего.

О. Журавлева
― То есть.

Н. Сванидзе
― Речь идет о… Ну как мы поступили, когда говорю «мы» – я имею в виду наше
руководство РФ. Как мы поступили на Украине. В Донбассе. Мы разожгли, называя вещи своими именами, я здесь не ставлю никакого знака ни плюс, ни минус, мы разожгли сепаратистские настроения в одном из регионов.

О. Журавлева
― То есть нам ничего не стоит помимо помидоров еще у вас там курдов
подбодрить.

Н. Сванидзе
― Точно также мы можем разжечь сепаратистские настроения курдов. Это будет
удар под дых. Потому что этого всегда боится любая власть, что украинская, что турецкая, что британская. Что испанская. Любая власть этого боится. Это всегда крайне неприятно. Такого рода действия всегда означают крайнюю степень недружественности. Если кто-то подогревает эти настроения. Сейчас отношения таковы, что Путин мне кажется, намекнул именно на это. Больше я просто не вижу других вариантов. Кроме помидоров и войны.

О. Журавлева
― Аллах, который клику лишил разума.

Н. Сванидзе
― Аллах же клику лишил разума независимо от нас, Аллах, я думаю,
не советовался с Владимиром Владимировичем, кого и чего ему лишать.

О. Журавлева
― Мы продолжим разговор и выясним, кто, что имел в виду, я надеюсь. Никуда
не уходите. Мы скоро вернемся.

НОВОСТИ

О. Журавлева
― И снова с вами программа «Особое мнение». Николай Карлович, что еще
в послании было вами встречено, скажем так, с тайным одобрением.

—
Н.Сванидзе: У дальнобойщиков просто нет денег платить Q?
—

Н. Сванидзе― Во всяком случае, без негатива мною были встречены все эти благие призывы, которые не будут иметь, к сожалению, по всей видимости, никаких последствий. Но и плохих последствий не будут иметь. Типа: выборы должны быть честными и прозрачными. Ну вот кто бы спорил.

О. Журавлева
― А когда – этого никто не говорит.

Н. Сванидзе
― Надо и дальше улучшать деловой климат.

О. Журавлева
― Лошади кушают овес и сено, Николай Карлович.

Н. Сванидзе
― Замечательно.

О. Журавлева
― И вас это радует?

Н. Сванидзе
― Нет. Здесь ключевые слова «и дальше».

О. Журавлева
― До полной потери сознания вы хотите сказать.

Н. Сванидзе
― Тем не менее, могло быть сказано другое, могло быть шевеление усами, нет
у нашего президента усов, но неважно. Я имею в виду такие агрессивные, милитаристские призывы. Скрежет зубовный. Пятая колонна, Госдеп.

О. Журавлева
― А может просто это уже не нужно. Уже все работает само. Машина уже идет.

Н. Сванидзе
― Слава богу, что не нужно. Какая машина? Идет машина
только пропагандистская.

О. Журавлева
― Так она встречает поддержку в массах.

Н. Сванидзе
― Естественно.

О. Журавлева
― Как те же дальнобойщики в одном интервью кто-то говорит, неделю назад было:
я же тоже Обаму ненавижу.

Н. Сванидзе
― Да.

О. Журавлева
― За что со мной так.

Н. Сванидзе
― Я же тоже Америку не люблю. Но это первый признак патриотизма. Горилку
пьешь, в бога веруешь. Вот сейчас Обаму ненавидишь. Все, замечательно.

О. Журавлева
― Так уже можно не призывать ни к какому…

Н. Сванидзе
― Нет, если останавливаешься. Вот если ты ползешь вверх, останавливаешься –
начинаешь сползать вниз. Чтобы не сползать вниз, надо ползти вверх. Поэтому чтобы это горение и возбуждение не стаивало, не ослабевало, нужно постоянно новые дровишки подбрасывать. А вот это послание не подбросило дровишек. Из чего можно сделать вывод, что сейчас настроение у нас элегическое. Да.

О. Журавлева
― Несмотря на то, какую нехорошую вещь нам сделали.

Н. Сванидзе
― В отношении турок — да. Помидорами не обойдутся. А так настроение
достаточно элегическое. Миролюбивое. Что на самом деле есть хорошо.

О. Журавлева
― Надолго ли?

Н. Сванидзе
― Не знаю. Ничего не знаю.

О. Журавлева
― Теперь опять по поводу, любимая шутка либералов записных про то, как всегда
будут бомбить Воронеж. Этот виртуальный Воронеж, я гражданам Воронежа, жителям желаю всего наилучшего.

Н. Сванидзе
― Вы про лекарства что ли.

О. Журавлева
― Да, у нас что-нибудь на нашу сторону обязательно выпадет. Какой-нибудь
привет большой. Ну вот объясните мне пожалуйста, огромными деньгами ворочают в разных сферах. И еще деньги есть. Выделяют то на пропаганду, то еще на что-то. Что к лекарствам-то было цепляться.

Н. Сванидзе
― Я не знаю. Я честно скажу, у меня на этот вопрос ответа нет никакого. Потому
что можно не есть сыр на пальмовом масле. Хорошо, хотя я люблю лично сыр и я думаю, что я не одинок в этом пристрастии. Но можно обойтись без сыра. Но без лекарств больные люди нормальных обойтись не могут. Поэтому я считаю, что это решение абсолютно неадекватное. Я его не понимаю. Вот на что нужно жалеть денег в последнюю очередь – это на лекарства. Потому что все разговоры насчет того, что мы идем к импортозамещению в области фармакологии, вот когда придем, причем к полному в том смысле, что и по качеству, и по отсутствию каких-то дополнительных негативных побочных эффектов. Я уж не говорю о цене. По всему этому, когда придем, тогда заменяйте. Но пока не пришли, нельзя. Это же не шутки. Речь идет о лекарствах, насколько я читал, которые связаны с тяжелыми заболеваниями.

О. Журавлева
― Они жизненно необходимы.

Н. Сванидзе
― Поэтому здесь просто смешного абсолютно ничего нет. Очень с тяжелыми
последствиями решение.

О. Журавлева
― А, кстати, совет по правам человека не ставил вопрос, вообще это как с правами
граждан…

—
Н.Сванидзе: Для президента нашего в пределах границ РФ невозможного, как говорил классик, мало Q?
—

Н. Сванидзе― Честно говоря, это решение для меня было неожиданностью, я не по части лекарств, и в совете тоже, не знаю, есть ли кто-нибудь в совете по части лекарств, но насколько я понимаю, перед советом вопрос не ставился. Будет ли этим совет заниматься, сказать не могу.

О. Журавлева
― Есть еще одна тема, которая тоже немножко с посланием пересекалась. Да все
темы пересекаются. У нас просто зеркало жизни.

Н. Сванидзе
― Послание – это отражение нашей жизни, да.

О. Журавлева
― Юности честное зерцало. Во-первых, история с фондом борьбы с коррупцией.
Точнее их расследованием. Этот фильм, это многостраничное исследование, обвиняющее причастных к генеральному прокурору разными способами, не только родственными, в общем, в серьезных довольно вещах.

Н. Сванидзе
― Да в очень серьезных.

О. Журавлева
― Есть две позиции. Одна: подкупили, Бастрыкин роет и вот проплатили это
нехорошее расследование, чтобы нехороший человек Навальный на этом еще и попиарился. Другая позиция…

Н. Сванидзе
― То есть Бастрыкин подкупил Навального? Такая позиция.

О. Журавлева
― Он его сподвиг на это расследование.

Н. Сванидзе
― Интересная точка зрения.

О. Журавлева
― Вам не нравится?

Н. Сванидзе
― Нет, мне она нравится. Она очень увлекательная. Она мне интеллектуально
нравится.

О. Журавлева
― А потому что иначе невозможно объяснить, если все говорят одно и то же и все
прекрасно доверяют всем…

Н. Сванидзе
― Она, я бы сказал, ласкает мой мозг. Такая точка зрения. Бастрыкин,
подкупающий Навального, это просто картина художника-передвижника.

О. Журавлева
― Ну а, тем не менее, как вы к этому расследованию относитесь? Оболгали, может,
хороших людей.

Н. Сванидзе
― Я к этому расследованию отношусь как к тому, что требует неформальной
реакции. Несомненно. А неформальная реакция это значит, что нужно, если нанесена обида, нужно идти в суд, нужно представлять доказательства. Не нужно ограничиваться, вы упомянули Бастрыкина, а Геннадий Андреевич Зюганов сказал, что за расследованием стоит ЦРУ.

О. Журавлева
― Оно там всегда стоит. Поэтому я просто не заметила.

Н. Сванидзе
― Ну, может быть, ЦРУ вместе с Бастрыкиным как я понимаю.

О. Журавлева
― Рядом обнявшись.

Н. Сванидзе
― В четыре руки так сказать. Обнявшись, словно две сестры. Но это же неважно.
ЦРУ, Бастрыкин, Папа Римский. Стая диких обезьян. Это совершенно неважно, кто за этим стоит. Важен продукт. Продукт имеет место. Он производит вполне внушительное впечатление. А дальше совершенно неважно, кто за этим стоит. Представим себе, что я не я, а меня зовут Петр Иванович Бобчинский и я начальник цеха на плодоовощной базе. И мне показывают накладную, из которой следует, что я украл полтонны помидоров.

О. Журавлева
― Турецких.

—
Н.Сванидзе: Сейчас настроение у нас элегическое. МиролюбивоеQ?
—

Н. Сванидзе― А я говорю: о, вы знаете ребята, я знаю, кто за этим стоит. За этим стоит Клавка из развесочной. Потому что у нас с ней было, а я потом не женился. А что я дурак что ли на ней, вы на нее посмотрите, кто же на ней женится. А мне на это говорят: дорогой товарищ Бобчинский, ваши романтические отношения с гражданкой Сидоровой могут быть предметом отдельного художественного произведения. Может быть даже в стихах. Но нас интересует вот эта подпись на этой накладной. Она ваша? Будем проводить экспертизу и все. Вот здесь должна быть абсолютно та же позиция. Абсолютно неважно, кто стоит за расследованием. Сколько было уплачено. Есть продукт, значит, если человека или семью, или уважаемых граждан РФ, которые стали объектом этого расследования, результат расследования оскорбляет, значит нужно представлять документы. Там посмотрели, по-моему, не то полтора, не то уже два, не то сколько миллионов человек. Это не шутка. В РФ конечно больше 140 живет. Но, тем не менее. Это бьет по репутации конкретных людей. Бьет по репутации уважаемых органов государственных, между прочим.

О. Журавлева
― Да у нас эту репутацию уже где только ни полоскали. Прекрасно на следующий
день человек встает, встряхивается и идет дальше.

Н. Сванидзе
― Это плохо.

О. Журавлева
― Нехорошо, согласна. Ну ладно. Еще одна есть тема. Сегодня появилась
инициатива, по-моему, от лиги поддержки оборонных предприятий, если сейчас не путаю. Но что-то такое эпическое. Мосгордума, в общем, тоже рада переименовать переулок поблизости с турецким посольством в Москве в память погибшего летчика. Того самого, которого недавно похоронили в Липецке. Вот зачем. Объясните мне.

Н. Сванидзе
― Погибший летчик это отдельная история. А зачем – это не имеет совершенно
отношения к памяти летчика. Это имеет отношение к тому, чтобы булавку в кресло опять турецкой клике, обиженной Аллахом, подложить. Но это же старо как мир. В свое время в Пекине, когда они поссорились с нами в 60-е годы, при Мао Цзэдуне, переименовали улицу, на которой стояло советское посольство из улицы Советской в улицу Борьбы с ревизионизмом.

О. Журавлева
― Красиво. Не знала.

Н. Сванидзе
― Ну абсолютно то же самое.

О. Журавлева
― Просто мне кажется, что некоторые вещи выглядят обидно что ли даже для
памяти погибшего летчика и членов его семьи.

Н. Сванидзе
― Обидно, конечно, потому что используют этого мужественного человека,
исполнившего до конца свой долг и погибшего, царство ему небесное. Используют его в качестве политического орудия.

О. Журавлева
― Было такое хорошее слово «жупел». Простите. В «Крокодиле» использовали. Вот
кстати по поводу этих фильмов, спрашивают: а почему в принципе наше начальство вообще не любит реагировать на обвинения в коррупции, все это время делается вид, что ничего не происходит.

Н. Сванидзе
― Оля, это долгая история. У нас с вами очень мало времени. Коррупция это,
к сожалению, штука, которая в нашей стране имеет системообразующий характер. Реагировать на нее чрезвычайно сложно. Вывести ее невозможно. Если вывести коррупцию – все остановится.

О. Журавлева
― А почему тогда президент в послании нам так интересно рассказывал про то, как
с ней надо бороться.

Н. Сванидзе
― Он рассказывал и про то, что выборы должны быть прозрачные и честные. Это
правильные слова абсолютно. Президент произносит правильные слова.

О. Журавлева
― Зачем, если все равно, что мы подумаем. Зачем?

Н. Сванидзе
― Уверен, что он в них верит, когда их произносит.

О. Журавлева
― Правда?

Н. Сванидзе
― Абсолютно уверен.

О. Журавлева
― То есть он все-таки это для себя самого говорит.

Н. Сванидзе
― Спросить президента: коррупция это хорошо или плохо. Естественно он ответит
совершенно искренне, что коррупция это плохо.

О. Журавлева
― Но вот про Украину он мог не говорить ни слова. Хотя там тоже масса проблем.

Н. Сванидзе
― Не сказал ни слова. Тоже, кстати, хороший признак.

О. Журавлева
― Думаете?

Н. Сванидзе
― Конечно. Потому что ничего хорошего он бы про Украину не сказал. Поэтому,
если он не сказал ничего, это хороший признак.

О. Журавлева
― Ну, я вам очень благодарна, Николай Карлович, потому что вы так много
позитива видите в окружающей нас действительности.

Н. Сванидзе
― Я оптимист.

О. Журавлева
― Что жить хочется.

Н. Сванидзе
― Я рад, что вам захотелось жить после разговора со мной. Приглашайте, Оля.

О. Журавлева
― Спасибо большое. Обязательно будем приглашать. Николай Сванидзе со своим
особым мнением. Всем спасибо, всего доброго.