Пытка за грехи наши?

Вчера я повстречал своего старого знакомого, которого не видел месяца три, если не больше. Встретились мы возле книжного магазина, как и в прежние времена, когда на этом месте была, как я считаю, превосходная городская библиотека, с большим читальным залом. Тогда книги были очень популярны, но являлись большим дефицитом. По этой причине поход в библиотеку в те времена был делом вполне заурядным, а не чем-то исключительным, каковым это действие стало сегодня.

Появление вместо читального зала книжного магазина, меня, признаться, ничуть не огорчило, а, возможно, даже и обрадовало: открывались дополнительные возможности пополнять свою домашнюю библиотеку. Но вот на днях на городском сайте я прочитал, что этот магазин устраивает распродажу в связи с ликвидацией. Он просуществовал лет шесть или семь. Дороговизна книг и возможности интернета подорвали спрос и, надо полагать, «фирма» особого дохода владельцам не приносила. Это было заметно сразу, при входе в магазин: на полу посетителей встречал потертый линолеум еще советского производства, украшенный большими заплатами.

Впрочем, я не об этом. Мой знакомый, по имени Аркадий, который года на три моложе меня, приковылял к магазину, опираясь на вполне современную, даже можно сказать респектабельную, трость.

– Что случилось, Аркадий? – подошел я к нему.

– А-а, – махнул он свободной рукой, – подагра, сволочь, заела.

– Подагра? – удивился, – а что это за зверь такой? Про ревматизм слышал, про артриты там всякие – тоже. А подагра… вроде бы, ею болеют только гении и люди королевской крови.

– Поскольку в отношении собственной гениальности я нисколько не обольщаюсь, остается предположить, что в моих жилах течет благородная кровь, – совсем не весло улыбнулся Аркадий.

– И давно это у тебя? – после непродолжительной паузы поинтересовался я.

– Да уже лет десять, зараза, грызет меня. Обычно приступ длиться две-три недели. А нынче уже второй месяц.

– Больно? – посочувствовал я.

– Как тебе объяснить, – поморщился Аркадий. – Когда приступ начинается, так даже притронуться к суставу невозможно. Боль такая, что хоть на стенку лезь. А стать на ногу, это равносильно, что наступить босой нагой на толченое стекло – обжигает до умопомрачения. Нога сразу отключается – если не за что ухватиться, то и гляди что грохнешься на пол. И это уже длится второй месяц. Какая-то природная инквизиция.

– Вот так дела, – покачал головой я. – За что же тебя так наказала матушка-природа?

– Хотел бы я и сам знать за что. Сказать что безгрешен – не скажу, но и особо худого в жизни ничего не сделал, даже маленького заводика не украл, не то, что некоторые.

Поговорив еще некоторое время на различные темы, мы с Аркадием расстались: он вошел в магазин, а я направился домой, размышляя о состоявшейся встрече. «Сложная штука жизнь. Бежишь по ней – только мимо обочины мелькают. И всегда есть повод не только для радостей, но и для огорчения. Всякие пустяки, типа проколотой шины в авто или грубости продавца в магазине, досаждают, хотя понимаешь – ведь мелочи, а огорчаешься по-серьезному. А вот когда эта самая подагра уцепится за ногу, все, что раньше беспокоило, исчезает, остаются только мучения и желание выздороветь как можно быстрее. Но… пройдет беда, и мы снова бежим, бежим. Знать бы куда и за чем».