Художник и пироги. Кто влюбит мир в Россию?

Понятно, за что любили и уважали СССР свободолюбивые народы и вольнодумные интеллектуалы. А Россию — за что? За газ? Да кто ж любит за газ-то? И вообще, редко любят тех, кто сам себя не любит. Но как привлекателен союз чёрной икры, свободы и справедливости!

Я знаю парня, который в курсе, где можно бесплатно отлить в центре Вашингтона.

Амстердама, Вены, Лондона, Москвы, Стокгольма и Парижа.

И не на стенку, как некоторые, а с соблюдением приличий и в полном покое. А потом при желании — вкусно отобедать в уюте и с комфортом.

В каждой из этих столиц ему известны кафе, стены и столики которых (а то и клозеты) украшены портретами (или табличками с именами) крутейших писателей, музыкантов и художников мира.

В Париже это «Клозери де Лила», в Стокгольме — «Принсен», в Вашингтоне ― «Коламбиа Стейшн». Люди искусства и впрямь постарались, превращая эти края в объекты глобальной (хоть и не всеобщей) любви, подёргивая их то искристой дымкой приключения, то томным флёром загадки, а то и муаром романтичного восторга…

Ведь что такое Вашингтон (DC) с его буклетными Капитолиями, Белыми домами и монументами без упоительного рассказа Аксёнова о милом районе Адамс-Морган?

А что Вена без Цвейга?

Париж без Гюго, Эренбурга, Хемингуэя?

А Москва без Булгакова, Гиляровского, Толстого?

А вот Охотный ряд, купчики кричат: братцы, не жмись, воевода у нас товар брал! А рядом лотошники: пироги подовые, медовые, полденьги пара, прямо с жара! Пироги царские, боярские, в Кремле покупали да по шее мне дали, пуд наели, животы заболели…

И не просто ведь пироги продавали, а ещё и удаль, задор, весёлый разговор, хорошее настроение! Что делало пирог куда дороже, чем кусок печёного теста с начинкой. Больше того, ухитрились продать тот пирог и нам нынешним, через века, плюс образ той, давней России. Немалый кус её экзотики, нравов, кухни донесли до нас писатели, художники, композиторы.

«Был синий час, когда по улицам мчатся велосипедисты, презирающие смерть…» И вот уже оно здесь, с вами — парижское очарование. Светлая, чудесная мечта.

Дальше — больше. И не одни только мотоциклисты, но и Латинский квартал, и Монпарнас, и «Ля Куполь», и Маре, и Опера, и Сакре-Кёр, вино и сыр, и art de vivre*, и бот на Сене, и затрапезный магазин сувениров, и девочка на мосту из «Последнего танго», и свой личный дождь в парке Монсо, и предпоследний поцелуй у Сан-Суси и мерси, дорогая, au revoir, мерси... И как бы ни тужился Бекбедер, это ему с говном не смешать…

Вот тебе (ура, артисты!) и бренд «Париж». А где Париж — там и Франция. А где Лондон — там Англия. А что была бы за Англия для мира без Киплинга? А США без Стейнбека, Мейлера, Уорхолла, Рокуэлла и всей компании разных авторов этой самой Америки?

Взгляните на блистательную серию Рокуэлла «Четыре свободы»: «Свобода слова», «Свобода веры», «Свобода от нужды», «Свобода от страха» — четыре живописные иллюстрации к речи Франклина Рузвельта, в которой он просто и ясно рассказал, за что воюет Америка. Эти картины — не пропаганда. Это брендинг. Не втемяшивание в сознание лозунговых штампов, но порождение в душе любви. Думается, эти полотна утвердили Америку в сердцах человечества в не меньшей мере, чем Coca-Cola, блондинка, джинсы и автомобиль. Не говоря уж о кино и рок-н-ролле…

О, эти гирлянды ламп на деревьях в DC! И шёпот белой барышни из Южной Африки: у вас там все так танцуют, в России? (Вот и мне довелось продать кусочек своей такой интересной страны…) А где-то рядом и мраморный Вашингтон, и траурный Арлингтон, и форменный Пентагон и виски флакон… Кусочки бренда «Америка».

Увлекательно вдруг взглянуть на город или на страну как рынок или магазин. И попробовать разобраться, что тебе здесь продают. И как. Конечно, не все авторы, создавая произведения, объективно продвигающие их страну как товар, сознательно творили маркетинговый продукт. Не все. Но многие.

И не случайно картину Рокуэлла «Свобода веры» приспособили для плаката c призывом: «Купи военный заём!» И «Мистер Твистер» в исполнении Самуила Маршака не случаен. Уж очень похоже на профессиональный приём создание там неточного, но прекрасного образа СССР, отражённого в представлениях дочки магната о стране большевиков: «…я буду питаться зернистой икрой, живую ловить осетрину, кататься на тройке над Волгой-рекой и бегать в совхоз по малину!» Здесь явлена картина изобилия. Но не забыта и социальная проблематика. Союз предстаёт страной, где нет расовой розни: «комнату справа снимает китаец, комнату слева снимает малаец. Номер над вами снимает монгол. Номер под вами — мулат и креол!» Менеджеры «красного проекта» своё дело знали. О, как привлекателен союз чёрной икры, свободы и справедливости!

Конечно, только художествами сильный бренд не создашь. Строительство репутации страны — это стратегия, сложный комплекс мер и операций. С участием политиков и журналистов, туристических компаний и рейтинговых агентств, биржевых брокеров и поваров, спортсменов и философов… Такая стратегия дорога. Но если затраты разумны, они окупаются. Пример. Вот две страны: у одной эта стратегия есть, у другой отсутствует. И когда людям предлагают описать их в трёх любых словах, про первую они говорят: деньги, Альпы, часы. А про вторую: холод, водка, коррупция.

Конечно, брендинг — это не замалчивание изъянов и не попытка выдать дерьмо за конфетку. Это умелое акцентирование выгодных сторон жизни таким образом, чтобы они были намного заметнее негативных. Наличие негатива никто не отрицает, но на него не обращают внимания, потому что видят хорошее. Так порождают дружелюбие и доверие. А они в свою очередь повелевают решениями. И о краткой экскурсии, и о долгосрочных инвестициях. А как нужны капиталовложения современным экономикам, не мне вам рассказывать. И именно брендинг помогает создать то, что называется благоприятным инвестиционным климатом.

Сегодняшний мир ценит свободу, открытость, красоту, быстроту принятия решений и безопасность. Он всё ещё уважает силу, но мускулистость гарантирует привлекательность только в самых неуютных и бедных его уголках. Американцы поняли это давно, создав специальное ведомство, имеющее задачей продвижение образа и укрепление репутации США в стране и мире ещё в 1917 году, сразу после вступления страны в мировую войну.

Чем-то подобным занимались и Советы. Примеров масса. Достаточно сказать, что систему целевого радиовещания на другие страны придумали в СССР. Впрочем, вырождение красной пропаганды шло синхронно с долгим саморазрушением красной империи. К началу 90-х годов XX века и то и другое исчезло. И выяснилось, что никто не знает, каково оно может быть — содержание бренда «Россия», нужно ли ей, чтобы мир её любил и уважал, и главное, неизвестно — за что. Формулы нет. Понятно, за что любили и уважали СССР свободолюбивые народы и вольнодумные интеллектуалы. А Россию — за что? За газ? Да кто ж любит за газ-то? И вообще, редко любят тех, кто сам себя не любит.

Но это не значит, что о нас уже не снимут героических фильмов, не споют добрых песен, не напишут вдохновляющих стихов, романов и картин. Просто начать делать это первыми нужно нам самим. Не подражая ни советским, ни американским, ни любым другим умельцам, но учитывая их опыт, точно зная свои большие цели и ясно видя путь.