Достали всех – своим рявканьем, истериками, сталинизацией, нелепым патриотизмом

Кажется, только сейчас стало очевидным, насколько несимпатичный имидж у нынешней российской власти в Европе. Такое ощущение, что после ужасной субботней авиакатастрофы на российской земле все ожидали каких-то гадостей от Путина и Медведева. То ли потому, что Польша, то ли потому, что Катынь, то ли потому, что эта власть приучила соседей, что ничего хорошего от нее ждать не стоит в принципе.

И когда российский дуэт повел себя просто по-человечески, когда скорбели, когда говорили искренние слова без двойного смысла, когда сделали все правильные жесты, Европа впала в полное изумление. Почти восторженное. И тема реакции России и ее руководства на трагедию под Смоленском обсуждается наряду с анализом причин падения самолета и репортажами из скорбящей Варшавы. Ее анализируют наблюдатели. Она стала политическим фактором.

Европа с благодарностью говорит о трауре в России. Все здешние комментаторы отмечают, что в воскресенье в прайм-тайм по главному государственному каналу показали невышедший в России в большой прокат фильм Анджея Вайды о Катыни. Все в робкой надежде: может быть, это признак более глубоких изменений в России? Может быть, они что-то поняли? Может быть, им и впрямь больно? Может быть, они становятся другими, эти странные русские, которым еще вчера хотелось повесить портрет Сталина в своей столице? Или Катынь по главному телеканалу, или портрет Сталина? Нет? Вместе, в одном флаконе это же не работает. Или работает?

Робкая надежда, что Россия ментально и эмоционально становится другой, возникшая когда-то в 90-е и совершенно похеренная за годы правления Путина, вдруг вернулась вместе со слезами и горем, которые вдавили нас с поляками снова в эту смоленскую землю, политую общей кровью. Нас сегодняшних странным образом притянули к тем, давно ушедшим не по своей воле.

Чекиста Путина навсегда приковало к жертвам чекистов в Катыни это крушение самолета с польской элитой, спешившей преклонить голову на месте страшного преступления, не забытого за 70 лет.

Странный  поворот судьбы: Путин навсегда окажется связан с Катынью. Он, сопротивляющийся открытию документов по событию семидесятилетней давности, возглавил комиссию, которая призвана расследовать события, ставшие, в сущности, следствием той трагедией. Как окрик истории, как мистическое напоминание, как требование отложенного на десятилетия покаяния, как жертвоприношение, после которого жить, как жили, и врать, как врали, больше, кажется, невозможно.

Что означает широкий показ фильма Вайды? Ведь понятно же, что решение приняли «наверху». Что это – просто жест или намек на изменение политики? – пытается понять Европа. Я-то все время думала, что только нам, в России, в каждом относительно нормальном жесте президента, например, мерещится оттепель. Но оказывается, она мерещится не только нам. Достали всех – своим рявканьем, ультиматумами, истериками, новой сталинизацией, нелепым патриотизмом. Как же всем хочется, чтобы мы стали просто нормальными людьми с нормальными человеческими реакциями. Как же они благодарны, когда им за нас не стыдно.

Я не знаю, станет ли Катынь-2 переломным моментом для России и ее истории. Не знаю, как долго продлится это странное трагическое сближение с Польшей. Но если первополосной новостью и предметом гордости – и внутри страны, кстати, не только за ее пределами – становится адекватное поведение российского президента и премьер-министра в трагической ситуации, вот просто только это! – то, честное слово, становится как-то не по себе.