Россия — осажденная крепость

24 ноября, 2015Во внутренней политике России борьба с терроризмом является инструментом, который используется с одной единственной целью — укрепить свою власть. Так было в 1999 году, когда на волне страха и ненависти, порожденных второй спецоперацией в Чечне и терактами в Москве и Волгодонске, Путин и его соратники взяли контроль над парламентом и Кремлем.

Точно так же было после трагедии в Беслане. Гибель детей тогда стала не основанием для усиления борьбы с терроризмом, а поводом для серьезной политической реформы, направленной на концентрацию власти в руках Путина и демонтаж федеративных отношений регионов с Москвой. Кремль фактически отменил губернаторские выборы. Это был один из примеров использования российскими властями терроризма исключительно с инструментальными целями.

Казалось бы, как связана гибель детей в Северной Осетии с губернаторскими выборами? Разумеется, никак. Но в такой трагический момент российское общество просто не в состоянии было сопротивляться, политическая оппозиция опасалась, что сама будет обвинена в пособничестве террористам. Такие обвинения звучали. И Кремль использовал теракт как предлог для передела власти.

Россия — осажденная крепость

Этот прием Кремль впоследствии использовал еще не раз. Под предлогом борьбы с терроризмом переписывалось законодательство, регулирующее деятельность СМИ, и вводилась цензура. Под тем же предлогом Кремль запрещал деятельность оппозиции «справа» — умеренно националистических организаций. Даже после того, как губернаторские выборы частично были восстановлены, именно «борьба с терроризмом» была причиной, по которой не все регионы вернули себе это право.

И вот история, похоже, повторяется. Кремль с февраля 2014 года добивается максимальной мобилизации экономики и милитаризации российского общества, то есть подчинения жизни страны нынешним и перспективным военным целям, для повышения своего влияния за рубежом и укрепления своей власти внутри России.

Общество вяло сопротивляется. Умеренно оппозиционные раз за разом объявляют, что им удалось «достучаться до небес» и доказать Путину, что дальнейшая ставка на милитаризацию угробит российскую экономику.

В выступлении Путина на встрече с силовиками 17 ноября, в ходе которой Кремль признал, что авиакатастрофа над Синаем была результатом теракта, четко прозвучал приказ: принять новый план обороны страны до 2020 года, предусматривающий ускоренный характер модернизации и приоритетное финансирование российской армии. Иначе говоря, не уменьшить, а, напротив, увеличить финансирование программы перевооружения российской армии до 2020 года. Позднее Путин подписал и соответствующий указ. Зачем же танки?

Конечно, в Москве вовсе не сошли с ума и не собираются воевать танками против террористов.

Для этого есть спецслужбы.

Новая же армия нужна Кремлю совсем для других целей, тех самых, которые мы увидели в последние два года, например, на Украине.

Ну а террористические атаки — просто хороший повод для того, чтобы цинично подвести базу под свои старые милитаристские планы таким образом, чтобы любой, кто выскажется против растущих расходов на войну, оказался пособником международных террористов.

Источник