Пасхальное про менял

                                       Жил-был чиновник. Сам о том объявил всему белому свету. Так и сказал: «Я, граждане, чиновник.» Чиновник как чиновник. На все церкви в атеизме своём крестился по свободе своей совести и при многоконфессиональности вероисповедания. И никто ему того в упрёк не поставит: Господь сам всех разбирает и без нашего суда людского. 

Но пришло одно такое время, что на праздник его в одну общину пригласили, и там он посреди гулянья, честью-честь (согласно протокола? или просто ради доброхотства?) из качественного молокопродукта вытащил монету, для того свой фас лица в него погрузивши. Что уж то был за диск, мало кто ведает. Но на том история с монетами не кончилась. Развивалася она вполне устойчиво. И в какой-то фазе диалектики придала чиновнику окрас менялы храма ..дейскаго. 

Долго ли процессы развивалися историко-политически, но всему приходит криз экономический. 
Не привыкать уже теперь меняльному чиновнику – предложил заём стране, маленькой, но гордой – Ислёдочному острову. Но как маленькая птичка гордая, на солнце сверкнув белоснежным оперением некорропционности, отвечало островное государствие: «Не возьмём мы денег казённо-бюджетных в ответ на изъятие частных миллиардных вкладов – реноме нам дорого внутреннее, репутацией дорожим международною, совесть наша деловая тоже непродажная.» 
Утёрся чиновник с большой буквы, пометался по страны просторам в эпитимии, тем история спокойно и закончилась. 
Но к Страстной неделе приготовил он подарочек: съездил за окиян-море и сменял-таки, страстию к обменам одержимый, звонко золото на подделочку. 
   

  Ну, всё! Пошли волхвы во дни предпасхальные к синю морю-окияну, то ли к южному, где заморски супостаты рыскать стали без страха и упрёка, то ли на взморье, где окно прорублено, только стали от отчаяния кликать они Рыбку Золотую истинно с большой буквы. Выплыл из пучин морских дредноут-наутилиус, и на палубе явилась Ледь Железная. 
– Вам чего, калики перехожие, что влдаетелей морских тревожите? 
– Мы к царице Рыбке-матушке. 
– Чем же я вам океана не владычица?

Как-никак вторая после Золотой, после как старуха ваша-то вздурилася. 
– Что ж, ан правда, будь по-твоему. Вот у нас вопросов накопилося. Первый, к слову, про наряд твой, Ледь Железная: как же ты его так безупречно сохранила-то, ни пятна на нём от службы не пристало ведь? 
– Эка мудрость, отвечает Ледь Железная. – Есть на то наука править-властвовать, разделяя строго ветви властности, совершая нужную ротацию. Ногу ставила я на территории удержанные, вовремя вводила я санацию, с возвращеньем государственного в эффективно-частное.  Всякий своим делом занимается, шерсть свою с руном бюджетных овц не путая. Не снималась я на фотокамерах в одеянии военном чужестранных сил: за такое в казематах государственных службы розыскные не помилуют. Али вам сие неведомо, али о законах нет понятия? 
– Да, понятия у нас законные, - закивали в одну голову волхвы-хозяева. 
Тут из них один, такой бесхитростный, но с улыбкой масляно-лукавою, вопросил красавицу заморскую:
– А скажи: ты очень сохранилася, чай на Трафа-ретской площади по вечерам снимаешься? 
– Хамите, парниша, – улестилась гостья, усмехнулася улыбкой людоедки Эллочки. – Третий-то вопрос спросить имеете? 
– Есть вопросец, как не быть болезному, – отвечают странники заботные. – Не возьмёшь ли ты к себе кого в науку тяжкую, в рабство на галеры хоть на времечко? Есть у нас кандидатуры знатныя. 
– Эко ж вы, халдеи, устарелыи… 
Тут ввиду разгулки бури на море скрылась Ледь во чреве своей рыбины и в пучины тихие подводные камнем смело-весело отправилась. 

И сидят-гадают волхвы чистым разумом: вот Христос, а вот меняла есть. Где же храм, очищенный от профита? И не имут срама экстерриториально-экснациональные, хоть на все головки-маковки и кланяются? 

фольклор, актуальное, сказка, экономика, политика, Ледь Железная