Как победить боязнь спускаться в метро, определить фобию и предотвратить ксенофобию

Бушуева предложила бесплатную психологическую помощь очевидцам терактов в метро, прошедших в минувший понедельник. Она предлагает и другим психологам столицы открыть бесплатные приёмы.

О том, какие фобии могут возникнуть как у свидетелей взрывов, так и у обычных людей, Марина Бушуева рассказала в интервью «Частному корреспонденту».

— Марина, расскажите, пожалуйста, какие фобии могут возникать у людей после терактов в метро?

— Те люди, которые услышали об этом происшествии по телевизору или узнали из других СМИ и не были в момент взрывов в метро, — у них, как правило, возникает обычный человеческий страх. В таком страхе нет посттравматического расстройства, и лечить его не надо. С этим страхом ничего нельзя сделать, разве что выпить валерьянки и идти в метро.

Через недели две-три люди сами по себе успокоятся. Фобии, в отличие от простого страха, — вещи неконтролируемые. Те люди, которые были в эти страшные моменты в метро и чувствовали звуки, видели дым, они и могут получить эти фобии. Кто-то из них, например, может услышать звуки взрывов по телевизору — и у него возникнет паника. У кого-то может возникнуть удушье, как только он подойдёт к дверям метро, и просто не сможет туда зайти. Это глобальные вещи. Их нужно лечить. С лёгким страхом не сделаешь ничего; ну что сделать, мы живём вот в таком опасном городе. Но всё уже произошло. Тем более что сейчас бдительность усилена, вряд ли что-то возможно в ближайшее время.

— Лучше всё-таки не бояться?

— Лучше понять, с чем это связано. Любая реакция психики не случайна. Например, человек боится воды. Может, он не умеет плавать, может, физически неразвит. От этой фобии надо избавлять очень осторожно, так как могут быть разные последствия. Лучше всего его научить плавать. Страхи бывают разные, как продуктивные (полезные), так и нет.

— В чём отличие продуктивного страха от непродуктивного?

— Разницу между продуктивным и непродуктивным страхом можно объяснить ещё и на таком примере: когда был птичий грипп, запрещали на время есть птицу. Люди перестают её покупать. Потом сказали, что угроза гриппа миновала и птицу разрешили, а человек вообще её кушать не может. И вот это уже надо лечить, это непродуктивный страх, то есть фобия.

— Есть ли польза в страхе?

— Конечно. При том условии, что это умеренный страх. Если человек чего-то боится, он жизнеспособный человек. Инстинкт самосохранения у людей — самый главный. Представляете человека, который ничего не боится, сколько он проживёт? При хорошем стечении обстоятельств — месяц. Человек без страха — это даже не человек.

— Но есть же такие люди-фаталисты, которые надеются на судьбу и не боятся делать всё, что хотят?

— Фаталисты, это они придумали. Таким надо помнить поговорку: «На Бога надейся, а сам не плошай». Есть люди-адреналинозависимые и люди со скрытым желанием покончить жизнь самоубийством.

Они начинают делать всё что угодно и в конце концов погибают. Если человек ведёт себя изначально опасно, нужно идти к психологу и разбираться, почему он так делает. Причём тенденция усугубляется со временем, и у него неприятности могут со временем только увеличиваться.

У моего знакомого вот начиналось с переломов, потом он пересел на транспортное средство, у него взрывалась шина, он бился на мотоцикле, квадроцикле... Спускался с аквалангом под воду, нашёл корабль, еле выбрался, потерял обратную дорогу, мог задохнуться. Любимая скорость на машине — 160 км/час. Недавно на встречной полосе он попал в лобовой удар, а в машине был ребёнок, к счастью, всё обошлось небольшим сотрясением мозга. Я ему сказала: «Следующий будет насмерть».

— Я знала похожего человека. Он и тонул, и разбивался, попадал в разные неприятные ситуации, и ему всё нипочём было.

— Не всё, в итоге это кончится плачевно. Вот человек шёл, упал — сломал руку. Ехал на мотоцикле — врезался в дерево. Если это было однажды, можно допустить. Но когда такие случаи происходят с завидной регулярностью, стоит хорошо задуматься.

— Есть люди, которые говорят: или что-то с тобой произойдёт, или не произойдёт, бояться глупо.

Как вам такое мнение?

— Тут надо слышать, как именно они произносят эту фразу. Если человек говорит «произойдёт — не произойдёт», он может оказаться тем, кто панически боится последствий, всё пускает на самотёк и не готов брать на себя ответственность. Такая вот инфантильная личность. Если один пешеход будет переходить Садовое кольцо по подземному переходу, а другой по самой дороге, лавируя между машин, у кого больше вероятности попасть под автомобиль? А если уксус выпить неразбавленный? Тут глупо надеяться на то, что Бог спасёт.

— Могут ли страхи материализоваться?

— Совсем не факт. Даже наоборот. Если, например, человек боится, что попадёт под машину, он будет внимательно смотреть на дороге по сторонам, и вот как он попадёт? Разве что с неба на него свалится машина, но это уже на грани фантастики.

— Есть ли какие-то приёмы, которые могут помочь людям самостоятельно избавиться от страха, если он уже не лёгкий?

— Глубокое спокойное дыхание «вдох-выдох», сделать себе больно: прикусить губу, ущипнуть себя за палец... Не смотреть в пол, только прямо, вверх или в стороны. Представить что-то приятное, восстановить радостные события у себя в памяти вплоть до запахов, звуков. Слушать музыку в плеере, в общем, отвлечь себя от окружающей обстановки каким-либо образом. И нужно понять, что вызывает в тебе панику; если звук метро, то надеть наушники. Если запах метро, то взять с собой любимый парфюм. Но если у человека паника и удушье — серьёзная фобическая реакция, которую нужно лечить у специалиста, — самостоятельно тут себе не поможешь.

— Клин клином не вышибают. Может быть, если боишься ездить в метро, не надо себя заставлять, надеясь, что страх пройдёт?

— А куда деваться? Да, страшно, но этот страх утихнет со временем. Психика человека — вещь сильная. Через некоторое время — где-то пару недель — люди сами успокоятся. Другое дело, что через две-три недели могут начаться фобии у свидетелей терактов — у тех, кто сейчас, может быть, ходит спокойно, но это может быть затишьем перед бурей... Поэтому через это время помощь психолога им очень понадобится.

— Вы решили объединиться для психологической помощи свидетелям терактов?

— Да, я сейчас собираю психологов для помощи тем, кто был в метро и у кого сейчас или позже могут возникнуть фобические реакции. Всего, как я знаю, 29 марта из метро эвакуировали 3500 человек, и у какой-то части людей из этого числа могут возникнуть фобии. Мы можем помочь им бесплатно, ведь все мы люди. Когда был теракт на «Автозаводской» (в 2004 году), люди из тоннеля выходили в две стороны. Те, кто прошли через тёмный тоннель по направлению к «Павелецкой», из них мало кто обращался к психологу. А те, кто пошли против движения поезда и всюду натыкались на фрагменты тел, им впоследствии было очень плохо, у них были психологические проблемы.

— Сколько на данный момент психологов к вам присоединилось?

— Пока четырнадцать человек. Но надеюсь, со временем к нам ещё присоединятся.

Может ли понадобиться помощь психолога близким погибших в теракте?

— Как ни странно, не всегда. Среди тех, кто потерял близких, в помощи психолога, согласно исследованиям, нуждаются только 7—8%. Остальные сами справляются. Удивительно, но свидетели терактов получают больше психологических проблем, чем родственники погибших. В целом период горевания от потери ребёнка длится пять лет, при утрате другого родственника — от полугода до года.

— Как бороться с проявлениями ксенофобии?

— Сложный вопрос. Потому что человек всегда, с самого детства, не принимает тех, кто на него не похож. Речь не только о кавказцах. В школе у нас кого обычно гнобят? Очкариков, толстых, рыжих — тех, кто чем-то отличается. И так обстоит дело не только в нашей стране, а в любой другой. Бороться с проявлениями ксенофобии должны не мы. Это всё должно быть куда глобальнее, ответственность должны нести определённые властные структуры, которые должны следить за тем, чтобы, в частности, не было нагнетания ксенофобии в СМИ.