Россия (Мордор) в терапии

Этот пасквиль появился вот тут : Russia in therapy от одной "коренной москвички", которая теперь с 2004 года живёт в Израиле. Но она до сих пор "болеет душой", за нас "несчастных жителей Мордера". И так читайте и наслаждайтесь. Польские щедевря просто не сравнимы с её "откровением"

===

Аня Журавель-Сегал 

Россия в терапии

 

В то время как официальная риторика утверждает, что русские хотят, чтобы их страна восстановила величие, правда заключается в другом.

Зритель наблюдает за истребителями Су-30СМ пилотажной группы Соколы России, выступающими на международном авиационно-космическом салоне МАКС в Жуковском, под Москвой. (Фото: REUTERS)

 

Лента моего Facebook переполнена рассказами о невыносимых человеческих страданиях, статус обновляется так наглядно, что я часто неспособна дочитать их. Каждый аккаунт режет подобно ножу, и у меня сводит живот, пока я не отрываюсь от экрана и не нажимаю кнопку "скрыть".

 

Я читаю о злодеяниях, совершенных десятки лет назад. Моя лента выражает коллективный опыт десятков миллионов русских, украинцев, евреев и многих других. Независимо от происхождения или социального положения, каждый кто имел впечатляющее несчастье - жить в Советском Союзе при Ленине, Сталине и их наследниках, прошли хоть какой-то круг ада, созданного режимом для его граждан.

 

Ко времени, когда Сталин умер в 1953, вызванный голод, депортации, массовые аресты и казни, и вторая мировая война с ее ошеломляющей человеческой ценой, затронули каждую семью в Советском Союзе.

 

Жизнь не достигла степени нормальности в течение десятилетий после этого. Оруэлловская социальная инженерия Ленина и Сталина оставила неизгладимый след, и продолжает доминировать над отношениями, которыми власти и граждане взаимодействуют друг с другом десятилетия спустя.

 

Испытанная травма распространяется на поколения.

 

Это, и много ежедневных унижений по жизни в послевоенном Советском Союзе, до сих пор влияют на три поколения, начиная с тех, кто родился в начале 20-го века и позже и в том числе поколение моих сверстников, родившихся в конце семидесятых и в восьмидесятых.

 

У России не было своего нюрнбергского процесса. Дети заключенных, подвергшихся пыткам, умиравших с голода - живут бок о бок с палачами. И тем не менее, сегодня русские исследуют этот коллективный опыт подробнее чем когда-либо прежде. Масса новых инициатив появилось в ознаменование памяти жертв советской власти. Изобилие дневников, мемуаров, свидетельств очевидцев и документальных фильмов - заполонило интернет, единственную среду, которая является в значительной степени неконтролируемый государством в современной России.

 

Святлана Алексиевич лауреат этого года нобелевской премии по литературе, пишет главным образом о ужасах советского прошлого. Сергей Пархоменко, один из самых блестящих российских журналистов, возглавляет проект по образцу немецкого мемориала Stolpersteine, который увековечивает жертвы режима. И многие другие добровольно раскрывают правду о советской эпохе.

 

Это может казаться, как будто Россия движется назад, а не вперед в ее отношениях с историей и миром. Страна играет мускулами на международной арене.

 

Кипящая война на Украине, военное присутствие в Сирии, открытые угрозы в адрес восточноевропейских и центральноевропейских стран и ужасная антиамериканская риторика – все то, что предназначается, чтобы “восстановить” место России в иерархии мировых держав.

 

И все же, устойчивый поток публикаций и образовательных инициатив по увековечиванию памяти жертв, и подтверждение документально человеческих страданий, причиненных поддерживаемой государством машиной ужаса - не остановить. В то время как официальная риторика утверждает, что русские хотят, чтобы их страна вернулась к величию, правда заключается в другом. Россияне внимательно исследуют прошлое своей страны. Они надеются на самое лучшее для страны в будущем.

 

P.S.

Автор является соучредителем консалтинга Segal Associates. Она служила в штате Биньямина Нетаньяху до роспуска. Аня имеет степень бакалавра по политологии МГУ и степень магистра в области права и дипломатии школы Флетчера университета Тафтса.