Допрос Плотницкого по делу Надежды Савченко

Допрос Плотницкого по делу Надежды Савченко

Вчера после обеда, как только завершился допрос по видео оператора ВГТРК Денисова, в зал вошел пристав и подал судьям сложенный листок. Председательствующий Степаненко поправил очки, и огласил, что от свидетеля Плотницкого поступило ходатайство о проведении его допроса в закрытом заседании в целях обеспечения личной безопасности. В зале зашушукались. До последнего момента не было уверенности, что он вообще появится в Донецком суде. Журналисты звонили нам и спрашивали, когда можно приехать, чтобы попасть на эти гастроли. И вот, их хотят лишить этого зрелища.

Прокуроры поддержали ходатайство. Они и раньше просили выставить публику, когда допрашивали засекреченного свидетеля «Михайлова». Мало им было того, что мы его не видели, и он давал показания через динамик, искажающий голос. Суд тогда посчитал, что это перебор с паранойей, и «Михайлова» заслушивали при открытых дверях. Он тогда очень мило объяснял, что ошибся и случайно нарисовал на плане местности ЛНРовские минометы, а на самом деле их там не было. Но то какой-то Михайлов, а то сам Игорь Плотницкий. Публичная фигура (так и сказали). Глава государства, пусть и фейкового. Суд помялся, и закрыл заседание.

Сразу как вышли журналисты и публика, московский прокурор Филипчук предложил запретить защите пользоваться диктофоном и вести «любые записи, включая рукописные». Это вообще нигде и ничем не предусмотрено, но мало ли мы уже видели такого? Пришлось объяснить, что даже если суд примет такое решение, мы ему не подчинимся, и приставам придется силой отнимать у нас бумагу и ручки. Суду не хотелось лишнего скандала, прокурорам мягко отказали, а нам сделали внушение, что хотя мы и можем вести записи «для рабочих целей», но не должны пользоваться соцсетями и пересказывать впоследствии содержание показаний Плотницкого. То есть, как не пересказывать? В какой части? «Вы имеете право сказать, что проводился допрос свидетеля в закрытом режиме». А содержание показаний? «Не имеете права». Это почему? «Потому что заседание объявлено закрытым».

Спасибо, ваши чести, но мы сами разберемся, что и как закон позволяет нам пересказывать. В закрытой части Плотницкий сам заявил, что нас самом деле подал свое ходатайство не ради безопасности, а чтобы его допрос «не использовали политически». На мой взгляд, это снимает все вопросы о том, правомерно ли запрещать нам его публикацию. Неправомерно. Тем более, что показания Плотницкого на предварительном следствии уже давно опубликованы. Личные данные свидетеля Плотницкого, так и быть, оглашать не будем (как будто они и так не известны, или к нему нет других вопросов, кроме истории Савченко). А в остальном было вот что.

Что касается самого нашего героя, то могло быть и хуже. Честно говоря, я ожидал, что Плотницкий окажется подлым и трусливым, вроде своих подчиненных, которых мы слушали перед ним. Те по большей части совсем биомусор. А Плотницкий для нашего позднего средневековья оказался еще относительно цельным персонажем. Приподнявшийся кондотьер с герцогскими амбициями, и не совсем без принципов. Гаттамелата или что-то вроде. Даже внешне немного похож.

Не врать вовсе он не мог, но врал аккуратно, острые углы старался обходить. Да, вроде бы Савченко взяли в плен уже после обстрела, убившего журналистов. Но брал не он, ему только доложили. Шел бой, ему было не до этого, подробностей не помнит. Он ее лично допрашивал, сразу как ее привезли, но она ему не говорила, что корректировала огонь. Нет, она не была «под веществами». Его особист Женя Коломиец, который так говорил, сам ни разу не был в бою и не знает, как на людей действует адреналин. С Савченко они нашли общий язык и тогда, в Луганске и в суде. Как военный с военным. В суде Надежда нас, адвокатов, даже сдерживала «Хлопцы, не наседайте на него. Он хотя бы частично правду говорит». Нас это «частично» совершенно не устраивало. Но несколько важных для истории вещей мы из Плотницкого все-таки вытянули.

Во-первых, в тот день на перекрестке в Металлисте от артобстрела действительно погибли не только Корнелюк и Волошин. Были и другие убитые и раненые боевики. По фамилиям он никого не знал, только по позывным. На видеозапись попали двое раненых. Но почти все остальные ЛНРовцы на эту тему говорили уклончиво. Плотницкий это признал, не отпираясь. Это важно – обвинение пытается вывести убитых боевиков за скобки, чтобы получился обстрел исключительно мирных граждан.

Во-вторых, Плотницкий заявил, что вопрос об освобождении Савченко решался коллективно на сходке руководства ЛНР. Он сам был за освобождение «из уважения к женщине и офицеру». Сейчас у него изменилась точка зрения, он думает, что это было неправильно, и поэому приехал на суд - «потому что все, кто убивал граждан ЛНР, должны отвечать». Но тогда, 23 июня 2014, он якобы приказал отвезти ее в поселок Северный у Изварино и там отпустить. Документы и вещи ей не вернули, вернули один из двух телефонов. Почему именно так? «А почему нет?». Плотницкий признал, что на тот момент со стороны ЛНР были люди в плену у украинской стороны, но освобождение Савченко и других айдаровцев и ВСУшников обсуждалось вне схемы обмена, «их просто отпускали». Мы знаем, что это неправда, и это легко проверить. Заодно он дезавуировал своего бывшего шефа Болотова. Тот в интервью «Вестям» 10 июля 2014 заявил, что Савченко сбежала из плена во время авианалета на помещение батальона «Заря». Это и было официальной версией следствия первые полгода. Плотницкий сказал, что «это неправда, и он не знает, почему Болотов такое сказал». Мы и раньше догадывались, но спасибо, будем иметь в виду.

В-третьих, он рассказал, что у ЛНР на 17 июня 2014 года были только «музейные» минометы, которые по его приказу спешно восстанавливались на заводах. Мины использовали трофейные со складов МВД. Накануне боя 17 июня их увезли на доработку, обратно на блокпост у Металиста их поставили только около 15 часов. Почему-то тема этих минометов для обвинения очень чувствительна. Следователи не помешали появиться в деле упоминаниям о них и о том, что они стреляли все то утро, но на суде этот вопрос всячески пытаются замять. Мы сами все еще считаем, что обстрел, от которого погибли Волошин и Корнелюк, действительно велся из украинских гаубиц, но такая расстановка акцентов заставляет задуматься. Тем более, что российские эксперты-артиллеристы так и не смогли точно установить тип боеприпаса (120-мм мина или снаряд) по довольно крупным осколкам, что странно. Времени и возможности окончательно выяснить это сейчас, у нас в любом случае нет.

Еще было много посторонних разговоров, Плотницкий часто сбивался с показаний суду на диалог с Савченко, и судьи это почти не пресекали. Обсудили, кто был виноват в начале войны, и похожи ли боссы ЛНР на отцов-основателей США, которых англичане тоже называли мятежниками (по-моему, не похожи). Пришлось напомнить свидетелю, что он не Томас Джефферсон, и что США, в отличие от ЛНР, в конечном счете, победили. Плотницкий в ответ назвал меня историком, Фейгину припомнил его сербскую войну, упоминал наши записи в соцсетях, и вообще проявил большую осведомленность. Надежде он предсказал, что «ее скоро обменяют, она получит в Киеве большую должность, и они еще увидятся». Такое много кто предсказывает, разве что кроме последней части.

Про журналистов, ход боя, ориентиры во времени и прочие детали, которые мы изучаем уже третий месяц, Плотницкий почти ничего не знает, или говорит, что не знает. Бог с ним. По окончании допроса, когда Плотницкий нас покинул, прокуроры потребовали, чтобы суд вынес частное определение в адрес Полозова и Фейгина, которые по ходу допроса комментировали его в твиттере. Это в перспективе может кончиться разными пакостями, от разбирательства в адвокатской палате до уголовного дела. Но кого они хотят этим напугать? Мы работаем в этом деле уже полтора года, все красные линии давно пересечены. Пусть делают что хотят.