Государево пожалование

22 марта 2010 года Новодевичий монастырь был передан в безвозмездное бессрочное пользование Московской епархии Русской православной церкви. Отдать его церкви в собственность государству не позволяет закон "Об объектах культурного наследия": Новодевичий с 2004 года находится в Списке всемирного наследия ЮНЕСКО, а такие объекты должны оставаться в государственной собственности. Это налагает на церковь ряд ограничений, самое существенное из которых - невозможность передавать площади Новодевичьего или хранящиеся там артефакты третьим лицам (например, сдавать в аренду).

Российское государство все старательней укрепляет РПЦ. Богословие на официальном уровне признано научной специальностью, что кажется на первый взгляд менее значимым, чем введение в школьные программы "Основ религиозной культуры", однако только на первый. Московский патриархат уже пытается указывать "Газпрому", как ему торговать газом на Украине. Когда будет принят и начнет действовать обещанный закон о передаче церкви объектов, отобранных у нее советской властью, РПЦ (и так-то небедная организация) станет одним из крупнейших собственников в стране, по стоимости активов сопоставимым с РЖД и с тем же "Газпромом". Причем активы эти - не рельсы и не трубы, а недвижимость, в том числе и весьма ценная, расположенная в центрах крупнейших городов. Это не только храмы, но и службы, школы и многое другое.

Спецкор "Коммерсанта" Григорий Ревзин отмечает, что музейная и прочая "гуманитарная" общественность, у которой все это отбирают, чтобы отдать церкви, даже не пытается этому сопротивляться, надеясь разве что выпросить себе немножко доступа к древним иконам, чтобы обеспечить хоть мало-мальские условия для их сохранения. Чуть ли не единственным человеком в России, который громко, публично и недвусмысленно выступил против передачи всех этих культурных богатств РПЦ, оказался в итоге сам Ревзин.

Оставим политикам и церковникам разговоры о "восстановлении исторической справедливости", о "возвращении разграбленного безбожной властью", о "национальном покаянии" и прочем подобном. Сами же наши власти давно приучили нас к тому, что они никогда и ничего не делают ради каких-то там отвлеченных идей. Оставим и пустые разговоры о том, подобает ли церкви иметь такие мирские богатства, - этот спор в России был решен еще в XVI веке.

Но совершенно непонятны практические резоны светской власти. Не сказать, чтоб у нас в стране религиозный, и в частности православный, фактор играл такую уж большую роль. И количество постящихся, освящающих в церкви куличи на Пасху и называющих себя верующими, тут не в счет, - это называется внешняя религиозность; едва ли многие из этих людей готовы пожертвовать во имя веры и церкви хоть чем-нибудь для себя значимым. Особо православные граждане, конечно, бывают шумны, деструктивны и драчливы, но православными лозунгами ни выборы не выиграешь, ни цены на нефть не повысишь. Можно, конечно, попробовать с их помощью модернизировать страну, и из этого даже может выйти что-нибудь любопытное, но затевать такое из любопытства - как-то не очень благоразумно.

Наши власти последние лет восемь старательно и последовательно сковывают и скукоживают любые неконтролируемые источники политической инициативы в стране - и в то же время выстраивают этого исполина со все возрастающим идеологическим, политическим и экономическим влиянием. И сами власти никаких очевидных дивидендов с этого не имеют, хотя бескорыстие, повторимся, совсем не в их духе.

Это что-то иррациональное или как?