"Если вас начнут шельмовать, запрещать и сажать - я буду первым, кто за вас вступится"

 
Евгений Левкович
 ·  Дорогие, с позволения сказать, друзья, шутливо требующие у "Шарли Эбдо" немедленно нарисовать картинку на тему терактов в Париже, или же совсем не шутливо злорадствующие на тему того, что это, мол, французикам за карикатуры. 

Понимаете, в чём дело. Как-то даже глупо это объяснять, но я попробую. 
Если "либераст" считает, что нельзя сажать Pussy Riot - это не значит, что он считает искусством "засовывание курицы в промежность", или спит и видит, как бы задрать ногу на амвоне ХХС. Это не равные вещи, ни в каком виде. Представьте себе, "либераст" может требовать свободы для Нади Толоконниковой, или для Пети Павленского, но при этом совсем не поддерживать их поступки. В этом есть СУТЬ истинной "либерастии", суть нашей веры, за которую многие из нас готовы пожертвовать свободой, а некоторые даже жизнью. 
Поговорите с французами - большинство из них считают "Шарли Эбдо" идиотской жёлтой бумажкой.

Более того, реальный тираж газеты до расстрела редакции (разумеется, такое дикое событие рекордно увеличило тиражи, но оно увеличило бы тиражи любого издания, даже "Сельской нови") составлял несколько десятков тысяч экземпляров. Население Франции, напомню вам - 66 миллионов. 
Миллионы французов, когда расстреляли "Шарли", вышли на улицу не потому, что любят на ночь поржать над трупами русских, выпадающих из горящего самолёта. Не любят, поверьте. 
Я вот вас, ватников, хоругвеносцев, православных патриотов и империалистов всех мастей, тоже не люблю, чего уж там. Вы делаете страну, в которой я родился и вырос, и которую, на самом деле, очень люблю, отсталой, унылой, мрачной, тупой и злобной. Но, поверьте, если вдруг, нежданно-негаданно, настанет тот час, когда вас начнут шельмовать, гонять по улицам, запрещать и сажать - я буду первым, кто за вас вступится. Собственно, тут даже не надо верить мне на слово - это уже проверено моей жизнью, и проверено неоднократно. 
В этом принципиальная, ключевая и непреодолимая разница между нами. И больше-то, на самом деле, ни в чём.