Ускорение с распадом

Спустя 25 лет известные политологи размышляют о перестройке.

Четверть века назад страна вступила в эпоху перемен, которых все давно ждали, не очень задумываясь о том, в чём они, собственно, должны заключаться.

Жестокие уроки

Сергей Кара-Мурза, политолог, философ:

– Первое заметное проявление настроений, которые потом вылились в так называемую перестройку, произошло во времена хрущёвской оттепели. На выходе из мобилизационного социализма сталинской модели оживились силы, заинтересованные в реализации так называемого антисоветского проекта. Они внедряли в общество представления о необходимости альтернативного социалистическому жизнеустройства России. Это движение, получившее название «шестидесятников», в брежневские времена было загнано в подполье, но подспудно развивалось. В частности, были установлены тесные контакты с Западом. А советские структуры тем временем деградировали.

Фундаментальное основание кризиса советского строя состояло в том, что индустриализация и урбанизация истощили потенциал, на котором он держался, – крестьянский общинный коммунизм. Городские поколения, особенно молодёжь, в сознании которой уже слабо работала коллективная память о бедствиях, сплачивавших советское общество, не воспринимали прежние идеологические установки. В то же время советское руководство старого образца не находило общего языка с новым.

Всё это привело к тому, что реформаторы в лице Горбачёва и ему подобных были приняты «на ура». Люди надеялись, что именно они проведут модернизацию мировоззренческой основы строя и некоторую его либерализацию. Но эти надежды не оправдались. Наиболее организованная часть общества, прежде всего часть номенклатуры и окрепшие за брежневский период криминально-теневые силы, сумела сплотиться и с существенным участием западных союзников перехватила инициативу. Что привело к ликвидации политической и социальной советской системы и в конечном счёте – к огромному народному бедствию. И альтернативы у этого процесса не было. СССР был «проигран» задолго до 1985 года.

Я разделяю мнение, что перестройка явилась своего рода эдиповым бунтом детей, не желавших жить по строгим законам отцов. Что характерно – советские люди, включая высших руководителей страны, не знали, чего они хотят. Например, Андропова, с которым связывали большие надежды сторонники «твёрдой руки», обуревали противоречивые стремления. В частности, он хотел навести жёсткий порядок и одновременно дать обществу ряд свобод.

Вместе с тем нельзя сказать, что перестройка имела только отрицательные последствия. Благодаря ей наше очень сложное, разнородное, таящее огромный потенциал общество едва ли не впервые начало пытаться осознать себя. Оно избавилось от тормозящих его развитие идеологических клише и, главное, – от губительного советского инфантилизма. Ведь советские люди, настроенные в большинстве своём прекраснодушно, были очень уязвимы, даже беззащитны в духовном плане, что и привело к тому, что в конце перестройки тон стали задавать разрушительные силы. Однако теперь как раз благодаря пройденным жестоким урокам у нас появляется шанс сместить эти силы с главенствующих позиций.

Как жить нельзя?

Александр Шатилов, заместитель директора Центра политической конъюнктуры:

– Перестройка, или, иначе сказать, модернизация СССР, была неизбежна. Неслучайно девизом начала 90-х годов стало название фильма Станислава Говорухина «Так жить нельзя». А для моего поколения, стоявшего тогда на пороге взрослой жизни, таким девизом стала строка из песни Виктора Цоя «Мы ждём перемен». Эти настроения были характерны как для советской элиты, так и для всего общества. Вся политическая ситуация того времени подталкивала к преобразованиям.

Советская система держалась на идеологическом стержне.

Когда он треснул, начала рушиться вся конструкция. Существовал ряд социальных групп, заинтересованных в проведении реформ, – часть партаппарата, интеллигенция, представители теневой экономики и даже спецслужбы, поскольку в условиях рыночной экономики они освобождались из-под контроля партийных органов и становились весьма конкурентоспособными.

Альтернативное развитие событий было маловероятно. Августовский путч 1991 года показал, что в стране нет сил, способных осуществить жёсткую диктатуру, под эгидой которой проходили бы ограниченные экономические преобразования.

Чуть более реально было осуществление в СССР так называемого китайского варианта со ставкой на экономические преобразования и сохранением политической системы. Этот путь мог бы иметь терапевтический эффект для советской экономики и не имел бы столь болезненных последствий для страны. Однако общество предпочло довериться популистским обещаниям либеральных радикалов от экономики, которые плохо просчитали последствия начинаемых ими реформ.

Опять перемены

Сергей Бабурин, ректор Российского государственного торгово-экономического университета:

– К началу перестройки потенциал административной плановой экономики был исчерпан, в обществе назрели противоречия, которые в рамках действующей политической системы не могли быть разрешены. Поэтому перемены были неизбежны. Можно сказать, что потребность общества в лидерах, которые бы не читали речи по бумажке, импровизировали на официальных мероприятиях, предопределила приход Горбачёва. А затем и его «скорректированное» к новым условиям продолжение – Ельцина. И если бы Горбачёв сумел лучше воспользоваться оказанным ему на первых порах доверием, второго лидера не возникло.

Горбачёв, находившийся на вершине властной пирамиды, парализовал собственным дефицитом политической воли всю советскую систему, что в конечном счёте предопределило события 1991 года, которые явились аналогом корниловского выступления 1917 года. Здоровая часть советских лидеров выступила против апатии, безысходности и саморазрушения. Обращение членов ГКЧП к советскому народу по конструктивности программы не имело себе равных многие годы. Однако воплотить её в реальность помешали привитые с младых ногтей дисциплина и чинопочитание.

Развал СССР, однако, произошёл не в результате попытки переворота. Главной причиной стали личностные качества нового российского лидера Ельцина. Руководителей союзных республик отталкивали его максимализм, эгоизм и властолюбие. СССР был разрушен той бюрократией, которая процветала в последние годы советской власти. В какой-то период, видя, как крепнут демократические и патриотические движения, она испугалась за свои интересы и нелегальную собственность и предпочла обрушить страну, но сохранить свои позиции на местах. И сегодня та же самая бюрократическая номенклатура вновь является правящей силой во всех республиках бывшего СССР.

Сегодня мы вновь чувствуем необходимость перемен, модернизации устоявшихся схем. При этом можно и нужно учесть ошибки перестройки. Для этого необходимо понять, что Россия – это бывший Советский Союз. Надо создать условия для того, чтобы в новом союзном государстве собрались народы, которые вместе обрели себя и сохранили свою культуру. В экономике нужны антимонопольные шаги, чтобы уйти из режима олигархического и бюрократического капитализма. В политической системе мы должны вернуть доверие к избирательной системе путём отмены электронного голосования. Судьи первичного уровня должны избираться населением, как это происходит во многих странах.

И главное – не будет никакой модернизации без борьбы с коррупцией, которая уже много лет является частью экономической системы.