Истории бабы Насти. Татьяна

Уже час Татьяна ждала пока вернется домой баба Настя.

Дом стоял на опушке леса. Раньше в нем жил вдовый лесник. А когда он заболел - его забрала к себе в город дочка.

Домишко лесника купила баба Настя.

"Мне бы к лесу поближе, к травкам. Да и хорошо в лесу, тихо, птички поют. А ежели я кому понадоблюсь - так найдут поди!"

Баба Настя славилась на всю округу. К ней приходили лечить рожу, нарывы, кашель, да мало ли какая хворь может приключиться? Бабы детишек приносили. Бывает кричит дитя день и ночь и докторша помочь не в силах. Вот и бегут к бабе Насте. Та пошепчет чего-то, водичкой покропит, успокоится дитятко и заснет.

Да много чего знала и умела баба Настя.

Татьяна увидела, как на тропинке показалась баба Настя и кинулась к ней: "Здравствуй, бабушка Настя! Как поживаешь?"

-Живу-скреплю, старость терплю. Чего прибежала, Танюшка? Опять Юрка обидел?

-Не знаю что делать, бабушка, хоть в петлю от него полезай. Ни стыда, ни совести нет. К Нюрке как бегал, кобель, так и бегает, так уже и не прячется. Нынче домой под утро заявился, да еще и орет: "Это уже семь часов, а завтрака на столе нет!" Ну, я-то ему: "Где спал, там и завтрак проси!", так он кувшин со стола схватил и в меня запустил. Еле увернулась, а кувшин вдребезги! Заорал, да за мной было кинулся! Убежала я, а как дальше жить - ума не приложу! Помоги, бабушка!

-Чем же помочь тебе, касатка? Не я ли тебе не велела замуж за него идти? Послушалась? Любовь, вишь, у нее! Говорила я тебе: "Переплачь свою любовь и забудь! Девкины слезы- вода, бабьи слезы - кровь!" Вон уж сколько перевела их на него, дуролома! Тебе ли сироте за такого замуж идти? У тебя защиты нет, он и будет изгаляться над тобой, пока в гроб не вгонит! С детства ведь дурак своевольный, всего добра в нем: морда смазливая, да гармошка! Да не вой ты, чего завелась? Иди вон в избу, умойся. Слезы - делу не подмога. Детишки-то как, здоровы?

-Да что им сделается? С утра в садик отвела и к тебе побежала. Ты не поможешь - петлю накину. Ни денег, ни помощи от него, ни доброго слова. Только пьет, дерется и позорит на всю деревню!

-Ишь чего надумала, дуреха! А дети твои кому нужны? Или Юрка их ростить будет?

-Дождешься от него! Государство вырастит, а моих сил больше нету!

-Ладно, ладно, разболталась, утри вон нос! Садись, завтракать будем и думать, как горю твоему помочь. Хлеб порежь, а я пока травку разложу сушиться.

-Ну вот и славно! Ешь, давай, эка тоща стала! Бабе сила нужна, жизнь-то она длиная, как дорога, на ей много ям и ухабов. Не всем под ноги тротуары постелили. Так что, крепись, Танюшка, тебе детей поднимать!

-Чем же помочь тебе? Его же, дурака, угомон не возьмет! Может силу мужскую отнять, чтобы незачем к бабам бегать было? Так и ты тут пострадаешь. Думай, девка, думай хорошо!

- Ой, бабушка! Да не надо мне ничего, лишь бы покой в доме был, а это...уж как-нибудь обойдусь!

-Не скажи! Видать, баба, ты еще радости женской не знаешь, раз так легко отказываешься. Эх, кобель, кобель! Своя баба без призору, а он за другими скачет! Дурак! Да уж, видать не судьба тебе, Танюшка, от него счастья бабьего дождаться. Решай сама.

-Помоги, бабушка, ради Господа Бога, всю жизнь за тебя буду молиться! Уж не за себя прошу, а за детей своих, правда, не вынесу я этой жизни, не допусти меня до греха, детей до сиротства!

-Ну, гляди! Потом не обижайся! Дам я тебе отвары. Вставать будешь до света, нальешь ему в еду вот из этой склянки, а сама чтобы слова не проронила, пока солнышко краем не покажется. На вечерней заре напоишь его другим отваром. Три раза по девять дней так делай. Поглядишь, что станется. Только учти: первое время лютовать будет, терпи. Потом станет как деревяный, все ему будет без интереса. Тогда ко мне прибежишь - дам другой травки, чтобы очнулся немного. Но таким и останется, полусонным. Уж не до драк ему будет. Все ли поняла? Не отдумалась ли?

-Что ты, бабушка! Давай, милая, давай. Все сделаю, как ты сказала. И слов у меня нет, как отблагодарить тебя! Вот тебе крест: живи на здоровье, а как станешь старой -заберу к себе, как за матерью буду ходить за тобой! Ты мне жизнь спасаешь, и мне и детям моим!

-Будет, будет тебе! Я уж с собой сама управлюсь. Людям помогаю - так себе уж тоже смогу. Иди домой с Богом! Не забудь, не перепутай!

-Спасибо, бабушка! Дай Бог тебе здоровья, до свиданьица!

Домой Татьяна шла бережно прижимая к себе банки с зельем.

"Думай, девка, думай! Отнять силу сможешь, а вот воротить-то труднее, может и не получиться!" - слова бабы Насти молотом стучали в голове.

-Ой, Господи, да что же я надумала! Это же грех, изувечу ведь мужика! Как жить? И терпеть его мочи нет и грех на душу взять тяжко. Господи, помоги, вразуми, подскажи рабе Твоей! Может терпеть, что уж Бог послал?

Татьяна очнулась под деревом, вся в слезах, ноги не держат, сил идти нету вовсе.

Вечером, уже было поздно, Татьяна управилась с хозяйством, уложила детишек спать. Стукнула калитка. По шагам, по шараханью в сенях она поняла: пьяный пришел!

-Чего сидишь? Не видишь: муж с работы вернулся, поворачивайся, дура, на стол накрывай!

-Не шуми, детей разбудишь! И какая же у тебя работа до ночи? Все мужики давно дома. Ешь, суп горячий, кастрюля в печке стояла.

-Ты что мне это хлебово подаешь? Сама его трескай! Давай мяса, колбасы, я тебе не поросенок супы твои жрать!

-Откуда мясо в доме? А колбасу дай Бог в праздник увидеть! Ты что это, в ресторан пришел? Вроде ты уже сегодня и выпил и закусил, не хочешь суп, ложись спать!

-Ты кто такая мной командовать? Ни хрена у тебя нет, хозяйка паршивая! У умных баб все в доме есть!

-У умных баб мужики все не пропивают, денежку в дом несут. На что я тебе куплю, коли от получки за два дня деньги кончились? Кто их пропил, я что ли?

-Ах, ты меня учить будешь?

От первого удара Татьяна отскочила, да не по уму: ей бы к двери, а она попала в угол между шкафом и столом. Второй удар попал в цель, брань потоком обрушилась на обезумевшую женщину. На крики выскочили дети, но это не остановило пьяного.

Увидев детей Татьяна оттолкнула Юрку и кинулась к детям, закрыв их собой. Озверевший он и на детей мог кинуться. Татьяна схватила табуретку, и, откуда сила-то взялась, треснула ей. Удар пришелся на выставленную руку Юрки. От боли он пришел в себя, остановился, выругался и ушел из дома.

Татьяна успокоила детей, уложила их спать и увидела, как через три дома от них в окнах зажегся свет. Там жила Нюрка, она и приютила муженька.

Всю ночь проревела Татьяна, вспомнила всю свою жизнь.

Росла она без отца. Он ушел от матери, когда Танюшке было два годика. Поехал, вроде, в город, устроиться, а потом и забрать семью. Да спутался там с разведенкой. Потом уехал куда-то, говорили завербовался, а только больше от него не было ни слуху, ни духу.

Мать одна и вырастила Танюшку. Да на беду влюбилась девка в Юрку.

Была она хороша собой: рослая, статная, косища по ногам била.

Юрка - парень тоже хоть куда: высокий сероглазый, ресницы и брови чернущие. Отслужил в армии в Германии, приехал, ты что! Такой деловой, кто в те годы заграницу-то видал? Уж он фасонил, все ребята замолкали, как он про службу, да про Германию рассказывал!

Девки млели от такого красавца. А он за Таней потянулся. Ну кто бы тут устоял? Да еще сватов сразу заслал.

Мать предупреждала, что он балабол и ни одну девку мимо не пропустит, но Танюшка от глаз его дерзких и ласковых оторваться не могла.

Мать тогда к бабе Насте сбегала.

Та вызвала Танюшку: "Не ходи за него, не быть тебе с ним счастливой! Кто за тебя, сироту, заступится?"

-Какая я сирота, у меня мать есть!

-Я тебе сказала, а ты думай!

И точно, ровно через полгода после свадьбы занедужила мать, что-то болело в животе. Фельдшерица как раз в отпуске была. Когда совсем худо стало - отвезли мать в больницу, да там на операции и умерла - аппендицит прорвался, не успели врачи.

Родила Танюшка двоих деток: сынка и дочку. К рождению дочки Юрка совсем уже потерял стыд: раньше хоть прятался, когда по бабам бегал, а тут совсем распустился: разведенных баб много, вот они Юрку наперебой и принимали.

Поначалу Таня пошла к одной разбираться - чего с женатым мужиком путается, а та ей сказала: "Ты не баб виновать, а своего кобеля на цепь посади! Не у меня, так у другой по ночам будет обретаться, со всеми не набрешешься!"

А чужая баба - это обязательно с бутылки начинается. Так пить стал Юрка, почитай, каждый день.

Пьяный -Юрка драчливый, только с не с мужиками, а дома все руки распускает.

По трезвянке он понимал цену своей жене и потому не собирался уходить из семьи.

Да и ей с детьми куда деться было? Жила в Юркином дому. Материнский Юрка уговорил продать после материной смерти.

Утром Татьяна встала до свету, какой там сон! Решение она приняла. Налила отвар в кружку и пошла управляться со скотиной.

К семи утра явился муженек. Молча долила в отвар чаю, отрезала хлеба с салом. Опохмелиться было нечем. Злой, как собака, Юрка выпил чай, есть не стал и ушел на работу.

Да уж права была баба Настя. Через пару дней Юрка орал на всех: на нее, на детей, на начальство. Уже стали на работе подумывать: что делать с этаким горлопаном, вдруг Юрку как подменили: замолчал, как будто сроду рта не открывал. За день слова не вымолвит.

Мужики на работе очумели: вечный балабол - как язык проглотил.

-Юран, да ты, часом, не заболел? Что это с тобой? Или какая зазноба тебя так ухайдакала, что сил нет слова молвить?

И смеялись над ним и жалели даже, Юрке - все равно: молчит, как деревяный. С работы шел домой. Ел молча все, что Татьяна на стол поставит. Потом что-то делал по хозяйству, но будто без всяких чувств: ни злости, ни радости.

Как велела баба Настя, Танюшка прибежала к ней.

-Ну что, одеревенел Юрка?

-Да уж, баба Настя, молчит, слова у него за деньги не купить. И все в одну точку уставится и будто думает что-то. Даже за едой порой застынет - не шелохнется.

-Ясно. Вот тебе травка. Только утром ее давай. Растяни на месяц. Он отойдет, очухается. Ну что, к Нюрке не бегает?

-Нет, что ты, бабушка!. Дак, поверишь, ко мне прибежала , бесстыдница, спрашивает:"Что это Юрок, не заболел ли?"  А я ей: "А тебе какое дело до чужого мужика?"

- Да нет, хотела попросить его косу отбить, травы надо кролям, а коса затупилась!"

-Уж не знаю кто тебе теперь будет косу отбивать, по другим дворам походи, поспрашивай!

Баба Настя засмеялась: "Да она и ко мне прибегала: дескать, что-то Танька над Юркой наколдовала, мужик как в воду опущенный ходит, помоги, дескать, баба Настя!"

А я ей сказала:"Ты бы за чужих мужиков не печалилась. Гулять гуляла с ним, увести не смогла, вот и отстань, не лезь в семью!"

-Ну ладно, Танюшка, ступай, делай, как я велю!

Через месяц Юрка и впрямь чуть-чуть ожил. Стал разговаривать и на работе, и дома.

Но все равно: как будто подменили мужика, зубы не скалил даже с самыми шустрыми бабенками.

Спать он уже давно ушел от Татьяны на сеновал, благо лето, тепло.

Татьяна потихоньку наблюдала за Юркой со стороны. После работы он, как заведенный, делал мужскую работу по дому: поправил забор, починил крышу, стал готовить кирпич и доски на новую баню.

Танюшка нарадоваться не могла, хоть и не видела ласки от мужика, да покой в доме дороже. Денег стало больше: один Юрка пить не привык. С мужиками ему было неинтересно, про баб вообще забыл.

К осени Юрка перебрался спать домой, холодно стало. Дом небольшой, отдельно спать негде. Пришлось вернуться в кровать к Татьяне.

Как-то всю ночь Юрка не мог уснуть. Вставал, курил, крутился в постели.

-Тань, ты не спишь?

-Нет, что хотел-то?

-Поговорить надо. Тань, что-то со мной произошло. Я уж думал дурной болезнью заболел. Анализы сдал, ничего не нашли. А я, Тань, как мужик - стал никакой. Видать наказание мне такое вышло. За то, что дурак был: думал всех бы баб обежать, только бы времени хватило! В общем ты теперь решай, что мне делать. Скажешь - уеду с глаз навек. На что тебе со мной, таким, мучиться? Ты-то молодая, здоровая, красивая. За что тебе с инвалидом жить? Ты скажи, а я сделаю как захочешь.

У Татьяны от слов этих чуть сердце не остановилось. Жалко стало мужа до слез.

-С ума ты сошел! Куда это ты поедешь? Здесь твой дом, твое место. А за это не беспокойся. Детей нарожали, проживем как-нибудь! Не в этом счастье. Не волнуйся за меня. Я не сейчас страдаю, ты меня раньше мучил, а сейчас я как в раю живу!

-Господи! Да что же я за дурак-то был!! Сам бы себя убил и жалко бы не было! Прости меня, Танюша?

- И тебя, Юра, и меня пусть Бог простит!