Дело ЮКОСа: куда делись $9 млрд?

Выяснилось, что деньги от продажи «Юганскнефтегаза» не поступили на счета ЮКОСа

Вся неделя прошла под впечатлением событий, развернувшихся далеко от Хамовнического суда Москвы: аресты имущества «Роснефти» в Англии и США на сотни миллионов долларов — речь идет примерно о $400 млн, — и запрет проведения расчетов по сделкам в долларах, которые обрушились на российскую компанию, поживившуюся в свое время ЮКОСом, в качестве обеспечительной меры после проигрыша суда в Амстердаме. Из-за чего может наступить полный паралич всего экспорта компании. Произошедшее на этой неделе на процессе в Москве лишь усилило позицию Yukos Capital, которая пытается доказать, что имущество ЮКОСа просто было отнято в пользу государственных компаний.

День сто семьдесят пятый

В Хамовнический суд вернулся свидетель Анилионис, отпросившийся на прошлой неделе с допроса. «Нервное расстройство» свидетеля вызвал Платон Лебедев, который разбирал его показания на следствии, где Анилионис наговорил следователю Каримову много столь забавного, что даже хохотал вместе с ним в ходе допроса (это слышно на аудиозаписи).

15 марта судья Данилкин первым делом спросил свидетеля, испытывает ли тот чувство неприязни к подсудимым.

— После того допроса… не могу сказать, что абсолютно ничего не испытываю…

— Ну а объективно давать показания вы способны? — уточнил судья.

— Постараюсь… — выдержав паузу, ответил Анилионис. Но ни на один вопрос подсудимых так и не ответил:

— Я хочу воспользоваться правом не свидетельствовать против себя.

— Пожалуйста… — тихо проговорил судья.

— Вы, как опытный бизнесмен, могли бы пояснить… — спрашивал адвокат Краснов, но Анилионис отвечал, не дослушав до конца:

— Не могу!

— А помните ли вы…

— Не помню…

— Я повторю вопрос, — вмешался Лебедев.

— А я отвечать больше ничего не буду!

День сто семьдесят шестой

Новый свидетель обвинения Владимир Кудасов работал некогда в компании «ЮКОС-Москва» в должности замначальника казначейства. Непосредственным его начальником был Андрей Леонович, в экстрадиции которого Великобритания России отказала. Видимо, вызов Кудасова в суд стал очередной попыткой прокуратуры использовать зал суда как комнату для предварительных допросов в рамках иных уголовных дел ЮКОСа. Во всяком случае, про предмет обвинения Ходорковского и Лебедева прокуроры не спрашивали.

— Объясните, что значит «бюджет компании»? — спрашивал прокурор Лахтин.

Свидетель рассказывал азы:

— Заработная плата, текущая зарплата, расходная часть…

— А что можете сказать об активах по счетам?

— Что значит «активы по счетам»? — недоумевал свидетель-экономист.

— Тогда оставим этот вопрос.

Эстафету продолжила прокурор Ковалихина:

— А что такое «бюджет компании»?

— Уже задавалось! — заметил судья. Прокурор извинилась и вместе с коллегами склонилась над бумагами. Думали. Через 30 минут Лахтин, как всегда, попросил огласить показания свидетеля на следствии.

Всего допросов было шесть, датированных маем-июнем 2008 года. И все — не по делу Ходорковского — Лебедева, а по бездонному материнскому делу ЮКОСа — 18/41-03, от которого периодически отпочковываются дела в отношении отдельных сотрудников компании. Но шесть походов свидетеля в прокуратуру следствию ничем не помогли. Вопросы появились у Ходорковского, только — к судье:

— Мне кажется неправильным, что оглашаются допросы, проведенные за пределами нашего уголовного дела, и, по сути дела, мы сейчас имеем ситуацию определенного процессуального мошенничества.

— У вас все? — раздраженным голосом уточнил судья. Ходорковский не ответил и начал допрос свидетеля.

— А такая ситуация, когда деньги с одного счета ушли, а на другой не пришли, бывали? — спрашивал бывший глава ЮКОСа.

— Таких случаев не бывало, — усмехнулся Кудасов и подтвердил: деньги, получаемые группой ЮКОС от реализации нефти и нефтепродуктов, размещались казначейством в ценных бумагах и на депозитах, а не списывались и не уводились кому-то в карман.

День сто семьдесят седьмой

Отвечая на вопросы Лебедева, свидетель вспомнил, что «дочки» ЮКОСа передали полномочия единоличного исполнительного органа компаниям «ЮКОС ЭП» и « ЮКОС РМ».

Лахтину уже не терпится задать свои вопросы: ведь исполнительные органы, в понимании следствия, насильно заставили нефтедобывающих «дочек» передать полномочия по распоряжению добываемой нефтью. И случается скандал. Прокурор знакомит свидетеля с документом под названием «Управление предприятиями «Роспрома»: материнские и управляющие компании». (ЗАО «Роспром» в свое время был управляющей компанией ЮКОСа.)

— Здесь речь идет именно о создании такой структуры управляющих компаний, как «ЮКОС РМ», «ЮКОС ЭП», — убеждал свидетеля Лахтин.

— Он лжет! — замечает Лебедев. — В этой фальшивке про ЗАО «ЮКОС-РМ» и про ЗАО «ЮКОС-ЭП» ничего не упоминается!

Лахтин продолжает спрашивать про «лишение «дочек» самостоятельности».

Свидетель отвечал долго и подробно, в итоге — криминала никакого: «дочек» ничего не лишали. Но прокурор Лахтин его даже не слушал:

— Вы были осведомлены, что такое управление вводилось, чтобы забрать у генеральных директоров право распоряжением добытой нефтью?

— Ваша честь, — отметил Ходорковский, — я просил бы снять вопрос и сделать замечание гособвинителю, поскольку считаю недопустимым, когда гособвинитель вводит свидетеля в заблуждение, говоря о том, что у генерального директора «изымаются полномочия», а вместо юридического лица «решение принимает какая-то управляющая компания». Гособвинителю не может не быть известна статья 103-я Гражданского кодекса, которая регламентирует: генеральным директором или исполнительным органом компании именно и является управляющая компания. Ну зачем обманывать-то суд?..

— Валерий Алексеевич! Без утверждений повторите вопрос! — разражаясь то ли на Ходорковского, то ли на прокурора, проговорил судья.

— Известно ли вам, что… — и Лахтин задал тот же самый вопрос-утверждение.

— Вам о такой цели известно? — строго спросил свидетеля судья.

— О такой цели — нет, неизвестно.

Снова у микрофона Лебедев, который вместе со свидетелем нанес еще один удар по следствию: Кудасов подтвердил, что при налоговой атаке на ЮКОС больше всего пострадал самый ценный актив — «Юганскнефтегаз», добывавший 60 процентов всей нефти.

— Вы можете подтвердить, деньги-то после аукциона по продаже «Юганскнефтегаза» поступили на счета ЮКОСа? Это огромная сумма, более 9 миллиардов долларов? — спрашивал Лебедев.

— За «Юганск»? Нет. По счетам, которые я курировал в казначействе, такой суммы не проходило.

Что и требовалось доказать: самую главную добывающую «дочку» ЮКОСа у компании государство просто отобрало без всяких компенсаций, а аукцион с одним участником — «Байкалфинансгрупп»* — был, судя по всему, фиктивным.

День сто семьдесят восьмой

...Прокурор Лахтин решил зачитать суду показания одного из сотрудников адвокатского бюро «АЛМ Фельдманс» Наталии Петросян. Бюро это, по версии прокуратуры, «под видом выполнения условий договора об оказании юридических услуг» участвовало вместе с ЮКОСом в «легализации похищенных денежных средств» через офшорные компании. Свидетель прислала в Хамовнический суд письмо, где говорилось, что из-за лечения сына за границей она явиться не может и просит огласить ее показания на следствии, «которые подтверждаю». Но в какой-то мере это вышло боком прокуратуре: методы работы некоторых следователей шокировали публику.

Допросов было шесть. Шесть интенсивных допросов, датированных ноябрем-декабрем 2004 года — периода, когда волна арестов коснулась рядовых сотрудников ЮКОСа и его партнеров. Первый проводился 15 ноября 2004 года. Петросян была вместе со своим адвокатом Ивлевым пришла на допрос к следователю Хатыпову. Следователя интересовали зарубежные компании ЮКОСа, которым Петросян как адвокат бюро оказывала правовую помощь, в частности — Nassaubridge Management Limited.

— Это был проект ЮКОСа, — говорила свидетельница. — По данному клиенту я получила стандартную доверенность общего характера.

Через день, 16 ноября, — второй допрос. Петросян также пришла с адвокатом Ивлевым. Третий допрос — через месяц, 23 декабря. Петросян отказалась давать показания — с ней не было адвоката: за несколько дней до этого допроса прокуратура возбудила против Ивлева, заместителя управляющего бюро, уголовное дело и объявила его в розыск.

24 декабря 2004 года свидетельница приходит на допрос уже с другим защитником — Кузнецовым. Допрос ведет следователь Русанова. И интересуется не столько самой Петросян, сколько господином Ивлевым.

«Адвокат Кузнецов предложен в защиту ваших интересов Ивлевым, с интересами которого ваши интересы могут не совпадать», — убеждала следователь. «Адвокат Кузнецов имеющиеся у него допросы направляет Ивлеву», — осведомленно намекнула Русанова.

Через три дня — 27 декабря — следующий допрос. Опять следователь Русанова. Свидетельница вновь подчеркивает: финансовыми вопросами она не занималась. Тогда Русанова прямо в ходе допроса причисляет Петросян к членам «организованной группы»:

— Следствием установлено, что денежные средства, которые были перечислены обществу «Фаргойл» на счета Nassaubridge, были похищены у добывающих и нефтеперерабатывающих предприятий и с вашим участием легализованы.

— Я не участвовала в решениях по легализации похищенных денежных средств. Я выполняла техническую работу в рамках моих должностных полномочий… — отвечала свидетельница.

— Ни в одном из допросов Петросян перед ней не было поставлено существеннейшего вопроса о том, в чьих интересах она действовала: действовала ли она в интересах какой-то организованной группы, или она действовала в интересах компании ЮКОС, — заметил Ходорковский. — А, собственно говоря, это и является предметом судебного разбирательства. По умолчанию, видимо, надо полагать, что она действовала в интересах ЮКОСа.

Судья на это ничего не ответил.