Парадная, поребрик и сосули. О новом вкладе российских чиновников в лингвистику

Губернатор Петербурга Валентина Ивановна Матвиенко минувшей зимой вошла в историю русской словесности. Она не просто обновила словарный запас населения какими-нибудь замоченными в сортирах террористами или закошмаренным бизнесом, а вписала свое имя в скрижали петербургской речевой культуры.

Петербуржец, наделенный некоей особой духовностью, уникальным воспитанием и неповторимой речевой манерой, культивируется по сию пору в качестве бренда скорее по инерции, нежели на каких-либо рациональных основаниях. После всех катаклизмов ХХ века, сопровождавшихся массовой гибелью коренных жителей, трудно найти в городе петербуржца/ ленинградца хотя бы во втором поколении. Тем не менее, для этого мифического персонажа пишут какие-то этические кодексы, декларирующие в частности святость веры в победу добра, характерную именно для петербуржца. Подобные деяния нисколько не укрепляют местную культуру, но, напротив, только размывают идеализированный образ носителя вековых традиций, освященный гармонией архитектурных ансамблей и богатством музейных хранилищ.

Действительно, мифический петербуржец должен и сам нутром чуять основы своей этики, не нуждаясь в посторонних советах, тем более столь кондово изложенных: “Истинный Петербуржец бережно относится к собственному здоровью и здоровью граждан, ведет здоровый образ жизни и вдохновляет на это других; Истинный Петербуржец являет собой пример этики и культуры в общении; Истинный Петербуржец всесторонне поддерживает работу по нравственному оздоровлению общества; Истинный Петербуржец постоянно ведет работу по духовному, нравственному совершенствованию своего характера; Истинный Петербуржец ответственно и добросовестно выполняет все свои обязанности в семье, на рабочем месте, в обществе”. Эти великолепные формулировки блистательных этических постулатов были многократно высмеяны в СМИ, однако проект продолжает здравствовать. Думаю, в ближайшем будущем туда непременно допишут что-нибудь про “мойте руки перед едой”. Подлинный носитель петербургской культуры подобные нравоучения презирает, но как объяснить это ретивому неофиту, новообращенному в петербургскую веру, не чувствующему разницы между агиткой и этическим суждением?

Над этой реликтовой петербургскостью, ушедшей в небытие, тихонько посмеивается вся страна. И в особенности Москва, давно уже ставшая конечным пунктом назначения для так называемых питерских. В современном мегаполисе смешение наречий и культурных традиций настолько закономерно, настолько неизбежно, что усилия коренного населения сохранить некое культурное и речевое ядро представляются одной из разновидностей Сизифова труда. Еще большим идиотизмом выглядят аналогичные усилия совершенно посторонних людей, в Москве попросту именуемых понаехавшими. Тем не менее, Валентина Ивановна Матвиенко, ничего такого специально не декларируя, внесла таки свою лепту в петербургский дискурс.

Когда-то давно какой-то радикально настроенный человек придумал противопоставить Москву и Петербург на основании произношения и особенностей употребления определенных лексических единиц. Подъезд и парадная, бордюр и поребрик, батон хлеба и булка хлеба, скушный и скучный - вот опорные точки этого противостояния, этой вражды двух столиц. Строго говоря, противостояние это вымышлено изначально. Но даже если оно имело под собой какие-то основания, то теперь оно точно исчезло в современных условиях интенсивного культурного и речевого обмена между регионами, а также вторжения иноязычных представителей бывших союзных республик, которым дела нет до региональных норм, которые запросто произносят “свекла’” и “базилик’”. Валентина Ивановна, вслед за своими подчиненными, стала говорить “сосули” вместо “сосульки”, и этим укрепила региональную идентичность Петербурга. Теперь у жителей всех остальных регионов есть новый и свежий повод для насмешек и пародий. Но пародия - лишь свидетельство наличия у Петербурга особого, узнаваемого и воспроизводимого стиля. Спасибо, Валентина Ивановна. Что бы мы без вас делали.