И.В.Сталин как великий стилист, психолог и футуролог

«Не торопись осуждать человека: на его месте ты поступил бы, возможно, еще хуже»,- говорится в одной старой мудрой книге.

Расуждения о Сталине-политике, его ошибках и просчетах (не касаемся темы преступлений) нередко напоминают комментарий к шахматной партии: зная, как в дальнейшем развивались события, аналитик объясняет, что вместо Фd4?, надо было сыграть Са5! или, возможно, Лс6?! Это поставило бы противника в крайне затруднительное положение и обеспечило бы быстрый выигрыш. Но не факт, что сам мудрый комментатор на месте того незадачливого гроссмейстера сыграл бы лучше. Ошибки Сталины приводили к катастрофическим последствиям, но не факт, что Наполеон, Бисмарк, Ф.Д.Рузвельт, У.Черчилль или какой-нибудь другой эффективный менеджер в той же ситуации действовал бы успешнее. (Другой вопрос, что он, возможно, не довел бы ситуацию до столь критической точки).

Впрочем, Шота Руставели, Шопенгауэр и Толстой сказали об этом гораздо подробнее и лучше, т.е. не о Бисмарке с Рузвельтом, а о стратегических оценках со стороны или после драки.

Нужно обладать определенным мужеством, чтобы плохо отзываться о Сталине как государственном деятеле. Ибо дружные отряды дымно-пламенных патриотов тут же обзовут тебя моськой, лающей на СЛОНА. И тут же прозвенит патетическое: «Как же надо ненавидеть Великую Русскую Державу и ее Историю, чтобы осмелиться бросить ком грязи в Солнцеподобный Лик Великого Вождя и Отца Народов, Спасителя Отечества?!».

Совсем другое дело, когда великий вождь, отец народов, полководец оказывается как бы вровень с нами – выступает в качестве родителя, автора некоего текста, составителя политических прогнозов. Всякий вправе судить о том, например, грамотно ли писал тов. Сталин, сбылись ли его политические пророчества. Попробуем преодолеть понятный душевный трепет и посмотреть на Солнце вблизи.

Великий психолог

«Василий — избалованный юноша, средних способностей, дикаренок (тип скифа), не всегда правдив, любит шантажировать слабеньких руководителей, нередко нахал со слабой или, вернее, неорганизованной волей… Если наглец Василий не успеет погубить себя, то потому, что существуют в нашей стране кое-какие преподаватели, которые не дают спуску капризному барчуку. Мой совет… не бояться шантажистских угроз капризника насчет самоубийства».

Так пишет отец о своем любимом сыне-школьнике. Комментируя эту характеристику, биографы восхищались проницательностью и тонким психологизмом Сталина. И удивлялись беспощадности его оценок.

Я хотел бы обратить внимание на еще один необычный момент. Не испытывает ли читающий этот отзыв чувство некоторой неловкости? У каждого человека, даже подростка, есть свой интимный мир, в который имеют доступ только самые близкие. Отец, знающий о сыне нечто тайное, постыдное, не должен делиться этим знанием ни с кем. Даже с педагогом. Даже ради высших исправительно-воспитательных соображений. Это похоже на предательство: как если дать постороннему человеку прочитать письмо, предназначенное тебе и только тебе, содержащее конфиденциальные признания. (Как широко используется в литературе мотив предательства сыном отца, но «обратное» предательство представлено, кажется, только в «Донских рассказах» Шолохова.)

Странно и то, что автор, достаточно тонкий, чтобы чувствовать разницу между «слабой волей» и «неорганизованной волей», не чувствует, что «кое-какие преподаватели» (в значении «некоторые») имеет непредвиденный негативный стилистический оттенок. И вообще «кое-какие» можно выбросить без всякого ущерба для смысла

Тут мы подходим к следующей теме:

Великий стилист

Русский язык для Сталина (в отличие от Троцкого, Зиновьева и некоторых других большевиков-инородцев) не был родным, он владел им, что называется, свободно, но без высшей степени свободы, без блеска и грации (как, допустим, Бруно Ясенский и Карл Радек, для которых русский тоже не был родным языком).

Может быть, как раз из-за некоторой неуверенности, из опасения ошибиться в грамматических, фразеологических, стилистических тонкостях слог Сталина так пресен, бесцветен.

Емельян Ярославский (Губельман), не последний из пламенных публицистов ленинской школы, еще в 1925 году назвал язык Сталина образцовым по части правильности, ясности, четкости и простоты.

В принципе верно, но иногда вождь демонстрировал глухоту к стилистическим нюансам. Так, в 1933 г., выступая на объединенном пленуме, он несколько раз повторяет оборот: «У нас не было…(такой-то отрасли промышленности). У нас она есть теперь». Естественнее звучала бы фраза с иным порядком слов: «Теперь она у нас есть», с логическим ударением на первом и последнем слове.

Откуда взялось достаточно распространенное мнение, будто сталинский язык лаконичен и афористичен? У Маркса, Ленина, Троцкого, Черчилля, Рузвельта, де Голля заметно тяготение к афористичности (в этом проявляется определенное качество ума). У Сталина же афоризмы почти не встречаются. В этой функции выступают лозунги.

Вот один из образчиков глубокомысленного изречения Сталина: «История вообще не делает чего-то существенного без особой на то необходимости». По-моему, комментировать излишне.

Образец грамотности Сталина: «Эти товарищи не очень сочувствуют наличию разницы между языком и диалектом». Сочувствовать наличию разницы… Действительно, большой стилист!

«Со времен Пушкина грамматический строй русского языка значительно улучшился». Попробуйте, не называя автора, ознакомить с этим лингвстическим открытием любого учителя русского языка и послушайте, что он скажет. Думаю, и не скажет ничего, а посмеется или покрутит языком возле виска.

Сталин не брезговал присвоением чужого, то есть делал административно-крылатыми чужие слова.

«Жить стало лучше, жить стало веселее», – из письма Сталину каких-то колхозников.

«Инженеры человеческих душ» - слегка переиначенная цитата из Юрия Олеши.

«Сын за отца, отец за сына не отвечает», – из Пятикнижия Моисеева.

«Лучший, талантливейший поэт нашей советской эпохи», – из письма Лили Брик.

«Чтобы устранить угрозу войны, надо уничтожить империализм»,- из Жана Жореса.

Непобедимая логика и дар исторического предвидения

«Марксизм и вопросы языкознания» и «Экономические проблемы социализма в СССР» - две лебединые песни корифея всех наук дают интересный материал для изучения особенной сталинской ментальности.

Образец сталинской логики: «Просьбу товарища такого-то поручить ему сделать то-то - нельзя считать серьезной, хотя бы потому, что от нее разит хлестаковщиной».

Другими словами, несерьезна просьба хотя бы потому, что она несерьезна.

В «Марксизме и вопросах языкознания» сначала говорится, что нельзя смешивать язык и культуру, это разные вещи. Но буквально через полстраницы читаем: национальный язык есть форма национальной культуры. Значит, не такие уж это разные вещи?

Сталинские прогнозы - сплошь перлы и адаманты политической мудрости. Автор предрекает, что «страны народной демократии не только не будут нуждаться в завозе товаров из капиталистических стран, но сами почувствуют необходимость продавать на сторону избыточные товары своего производства. Стало быть, в дальнейшем у США, Англии, Франции будут сужаться условия сбыта своей продукции, а недогрузка предприятий будет увеличиваться».

Ну, гений, ну, корифей!

А вот еще удивительное пророчество: оказывается, Германия и Япония попытаются вырваться из американской неволи, и войны между капиталистическими странами по-прежнему неизбежны. Кстати, и в «Программе КПСС», принятой девятью годами позже, тоже содержался глубоко научный прогноз об усилении англо-германских, франко-германских и т. д. противоречий, но почему-то западноевропейские страны не захотели следовать науке и, вместо неизбежных конфликтов, принялись интегрироваться и глобализироваться. Что тоже плохо.

Оригинальность мышления и неуклонная приверженность истине, какой бы горькой она ни была сквозит в следующей мудрейшей мысли: «Нигде так охотно не применяются машины, как в СССР, ибо машины сберегают труд обществу и облегчают труд рабочих». Глубина-то, глубина каково бездонна!

Поистине, удивительным умом обладал этот человек! Как не согласиться с прохиндо-прохановыми: слово «гений» кажется для него слишком мелким, почти уничижительным.