Мама, не отвлекайтесь...

 

Оказывается, у дочки Путина есть деньги. Большие. Говорят, целых два миллиарда. И домик на Юго-Западе Франции. Не такой славный, как у дочки Шойгу в Подмосковье. Но тоже вполне приличный, пару друзей пригласить не стыдно. А знаете, какие там друзья!..

Поразительная новость! Я думал, что она живет на зарплату, а зарплата у нее – секретарская.

Ну, ладно – я ушлый... А вот народ у нас не ушлый, он попроще. Он уверен, что всё имущество Путина задекларировано точно: квартира там, место в гараже, "Волга" еще, кажется.... Ну, прям – как у Сталина: френч на самом и несколько сотен на сберкнижке.

Вот отличная, между прочим, тема для ВЦИОМ, если он вдруг решит закрыться. "Как вы оцениваете личное состояние Путина?". Варианты ответов: 1) несколько миллионов рублей, 2) несколько десятков миллионв рублей; 3) несколько сотен миллионов рублей и так далее до 8) Несколько десятков триллионов рублей. Можно задать вопрос, посмотреть что получится. Мне вот почему-то кажется, что вариант 8 выберут и те, кто вообще не знает, что это такое – триллион.

Интересно, к слову, было бы посмотреть и на ольгинцев с народофронтовиками – как они будут отвечать. Наверное, что-то вроде того, что, ну, не в сарае же ему жить. И негоже, когда первое лицо беднее каких-нибудь других лиц. У нас же скрепа такая. А почему врет? А чтоб враги не злопыхали. Впрочем, не знаю, какие у них на сей счет инструкции. Может, что-то насчет государственного престижа и стыда за бедного президента, а мы им гордиться должны: президент – он же, как флаг... В нем всё должно быть прекрасно – и одежда, и часы, и галстук...  

Но я другого не понимаю. Какой смысл в стране, где каждый первый считает любого начальника вором по определению (и даже в тех, правда, надо сказать, чисто гипотетических случаях, если бы какой-то начальник зажил бы строго на зарплату и заездил бы на метро с велосипедом, всё равно бы его считали вором), так вот – какой смысл в такой стране тратить всю протестную энергию на доказывание этого не слишком неожиданного факта?

Особенно – когда разоблачаемые и сами с удовольствием разоблачаются, и во всяком случае, совсем не нервничают. Ну, нашли еще у кого-то дворец, ну и что – обратно хотите к "мир хижинам, война дворцам"? Не выйдет, дорогой товарищ. Не за то, отцы с дедами проливали слёзы. И вообще, кто говорил это нам, что не надо считать деньги в чужом кармане?

Вот это очень вы тогда, товарищ, правильно говорили. Вот и не считайте: миллиард туда, триллион сюда. Не по-русски это. Чего мелочиться-то?

Конечно, информационный повод на славу. Срочно в номер: Тихонова оказалась Путиной! Раскрыта еще одна кремлевская тайна! Интервью с первооткрывателем! Растет посещаемость, растет и цена за рекламу.

Но тут ведь вот какое дело. Когда мы говорим об одном, у нас не остается времени для разговоров о другом. И в этом смысле тема коррупции – просто пустышка, которую сунули в рот оппозиции, чтобы ей было, что сосать, и чтобы она не слишком громко кричала.

Что я хочу сказать? Что не нужно говорить о коррупции? Нет, нужно. Но только – как об одном из множества симптомов нашей болезни. И – далеко не самом страшном. Разве самое страшное, что у нас воруют (к слову – далеко не только чиновники)? Самое страшное у нас, что мы не понимаем, что воровать плохо. И – что много страшнее – вообще, не понимаем, что такое хорошо, а что такое плохо. Мы массово считаем хорошее плохим, а плохое хорошим.

Ну, например, мы всей страной украли Крым. И значительной частью страны считаем это воровство делом хорошим. Как же мы можем считать плохим делом другое, гораздо более мелкое и по-житейски такое понятное воровство? Как в том старом анекдоте: и эти люди не дают мне ковырять в носу (это когда Вовочка, здесь нет намека, заглянул ночью в спальню к родителям).

Или вот с тем же Павленским. Ведь не понимают люди, что он сделал хорошего. Конечно, кто-то – от личного ничтожества. Но ведь многие – просто не понимают. С Геростратом сравнивают. Вот уж, в самом деле, храм так храм. Всем храмам храм.

Здесь главная наша проблема. Что такое хорошо и что такое плохо? И если самые продвинутые из нас с тем, что такое плохо, не умом, так нравственным чувством как-то разбирают, то, что такое хорошо, тайна за семью печатями даже для лучших.

Об этом бы нам только и говорить. Но мы хватаемся за любые посторонние темы. И разговоры наши делаются пустыми, как дым. И невольно вспоминаешь еще один старый анекдот: про зятя, услышавшего у смертного одра тещи, что она интересуется рыночными ценами: "Мама, не отвлекайтесь!".

Черт его знает, что иногда припомнится...