Толерантностью у нас сегодня называется проедание и потребление

Горе усомнившемуся в ней. Горе не поклоняющемуся ей. Трижды горе не возведшему толерантность в абсолютную максиму своего существования до потаённейших закоулков сердца. Штурмовые отряды нашей общественной идеологии «открытого мира» и «плюрализма самоидентификации» втопчут такого, и можно только надеяться, что ему удастся услышать хруст своих костей.

Нигде в нашем обществе не обнаружить расхождения между понятийным мышлением и социальными действиями более острыми, чем в нетерпимой потребности в толерантности. И даже самые бесстыдные покушения должны набраться терпения, пока последует их критика. Всё же, откуда взялась эта гротескная «борьба против нетерпимости»?
 
Имеются две различных точки зрения на человека. Аристотель рассматривал человека как zoon politikon*, существа, по натуре склонного к социальности. Природная социальная потребность, добродетелью приводящая к обществу, позволяет человеку воспринимать себя частью группы. Напротив, по Томасу Гоббсу**, человек владеет только эгоистичным инстинктом к самосохранению. Общество в данном подходе выступает как чистое средство успокоения.

Действительно, человеку свойственны обе тенденции; и ещё сложно утверждать, не берут ли эти противоречивые императивы начало от одного и того же импульса. Таким образом, один и тот же человек может совершенно бескорыстно выступать в пользу своей семьи, рода или нации и одновременно бесцеремонно осуществлять их интересы в ущерб другим группам. Таким образом, вопрос альтруизма или эгоизма – это зачастую лишь вопрос перспективы.

Толерантность проистекает от человеческого эгоизма

Особо отметим, что толерантность – это качество эгоистичного инстинкта. Как раз не случайно, что мысль о толерантности как представление о homo oeconomicus зародилась и наиболее радикально развивалась именно в англо-американской культуре. Так как изначально толерантностью называлось ни что иное, как безразличие. Если не интересоваться человеком как таковым, а лишь воспринимать его как абстрактную рабочую силу, тогда можно быть совершенно толерантным.

Социальная потребность, напротив, не может сама из себя вырабатывать толерантность. Так как, едва человек почувствует себя связанным с другими, ему в силу необходимости навязываются определённые социальные представления. Мужчины, которые ведут себя в группе, как мужчины, вследствие этого не могут не выступать против сексуально отклоняющегося поведения. И, наоборот, если эти мужчины гомосексуальны, то они будут выступать как раз против тех, которые не являются таковыми.

Что же это тогда такое, что, говоря сегодняшним языком, характеризуется как преступная «нетерпимость» и должно преследоваться? Это ни что иное, как образец социального порядка старой Федеративной республики до обретения сомнительных благ революции 1968 года (имеются в виду массовые выступления молодёжи против правил буржуазного общества ― прим. пер.). Тогда было совершенно чёткое представление о распределении ролей, как дóлжно вести себя женщине или мужчине, как ― члену рабочего или среднего класса и так далее.

Такие различия отдельных групп отвергаются сегодня с большим криком. Вместо этого стремятся к «толерантному сосуществованию», «разнообразию образа жизни», в котором каждый, таким образом, может беспечно наслаждаться своей «самоценностью». Сначала это может звенеть очень мило, только этот жизненный план соответствует социальному сознанию маленьких детей, которым не приходится ни о чём заботиться.
 
Обернувшись или, ещё хуже, засмеявшись, когда кто-то на полном серьёзе говорит, что снующие взрослые люди с соской и в подгузниках есть норма, ― рискуешь вызвать на себя гнев. Этот гнев ― то, что мы получили от «борьбы с нетерпимостью». Так как, хотя и здесь эгоизм ― это точно та же движущая сила, он не может порождать толерантность.

Гедонизм отрицает этику воздержания

Если англо-американская культура развивалась на фундаменте этики воздержания, которая придавала культуре огромную ударную силу, то нынешняя форма эгоизма больше не подразумевает сублимации. Господствует только чистое, гедонистическое потребление, которое уже не знает ничего творческого. Постоянная кормушка как никогда не иссякающий рог изобилия ― это новый идеал общества. Толерантностью сегодня называется проедание, но времена изобилия иссякают.

Щедро и чрезмерно открытый мир с толстыми щеками распределяет, жуя, наследуемое имущество. Зачем думать о дне вчерашнем, к чему ― о завтрашнем? Ведёт Здесь и Сейчас счастливую жизнь свиньи, не оставляющей своей грязевой ванны. Действительно, конечный продукт 1968 года, грубо говоря, ― это система свиней. Только иногда стадо становится боязливым и беспокойным. А именно, когда в его середине раздаются голоса о том, что до сих пор свиней откармливали только c какой-то целью.

На эти голоса толерантность не распространяется. Они мешают пищеварению.