98-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции

Герман Ахметшин

Доклад на торжественном собрании группы коммунистов-интернационалистов Санкт-Петербурга 7 ноября 2015 года

Товарищи!

До 100-летия Великой Октябрьской социалистической революции осталось два года. В связи с этим сегодня следует вспомнить слова товарища Александра Гачикуса, сказанные им ещё в 2006 году: «В отличие от оппортунистов, «роющихся в окаменевшем дерьме истории», история интересует нас не ради неё самой, а чтобы лучше понять задачи пролетариата в будущей революции». Только так мы сможем достойно встретить вековой юбилей Октября.

А мы, товарищи, живём в такое время, когда российские школьники и студенты, эти патентованные тупари, у которых наиболее ярко проявляется паразитизм российской империалистической нации, не знают, почему пролетарская революция 1917 года, получившая название «Октябрьская», произошла 7 ноября. Так что совершенно прав товарищ Гачикус, писавший три с половиной года назад, что недопустимо смешивать «в одну кучу образование и политическую, революционную сознательность», что «это 2 совершенно разные вещи».

В то время как российская империалистическая буржуазия разжигает в народе шовинизм и пытается внушить пролетариату России и народным массам её колоний и неоколоний идею о том, что наиболее выдающимся событием в истории человечества является так называемая «великая победа» российского империализма и его западных союзников над их общими империалистическими соперниками — германо-итало-японскими империалистами — в 1945 году, выпячивая при этом роль своей нации — России — в достижении этой победы, сознательные пролетарии отстаивают принципы пролетарского интернационализма, и они должны показать всему международному пролетариату и всем угнетённым народам мира, что в действительности самым выдающимся событием в истории человечества является Великая Октябрьская социалистическая революция 1917 года.

I. Всемирно-историческое значение Великой Октябрьской социалистической революции

Великая Октябрьская социалистическая революция имеет величайшее всемирно-историческое значение, которое трудно переоценить. Она стала ответом мирового пролетариата на наступление эпохи империализма, которое до неузнаваемости изменило всю международную обстановку. Как учил Ленин, «капитализм выделил теперь горстку (менее одной десятой доли населения земли, при самом «щедром» и преувеличенном расчёте менее одной пятой) особенно богатых и могущественных государств, которые грабят — простой «стрижкой купонов» — весь мир» (В. И. Ленин, Полн. собр. соч., 5 изд., т. 27, стр. 307—308). Переход развитых капиталистических стран Запада и затем догнавших эти страны в своём капиталистическом развитии России, Китая, Индии и Бразилии к империализму, завершение территориального раздела мира, разорение одной части народных масс империалистических стран (крестьянства) и обогащение другой (промышленных рабочих), активизация освободительной борьбы колоний резко изменили соотношение сил в мире между двумя классами — буржуазией и пролетариатом — в пользу пролетариата.

Великая Октябрьская социалистическая революция принципиально отличается от всех революций прошлого тем, что она явилась первой серьёзной попыткой не смены одной формы эксплуатации трудящихся другой формой эксплуатации, а уничтожения всякой эксплуатации человека человеком, и не в пределах одной, отдельно взятой капиталистической страны, а во всём мире. В Октябре 1917 года произошла первая успешная социалистическая революция, в течение 3—4 месяцев победоносно прошествовавшая по самой большой в мире по размерам территории стране. Тем самым Октябрь положил начало череде общенациональных пролетарских революций и открыл новую эру в истории человеческого общества — эру крушения капитализма и утверждения социализма. Впервые в истории в огромной стране к власти «пришёл революционный пролетариат в союзе с беднейшим крестьянством под руководством партии большевиков. Первыми декретами Советской власти были декрет о мире, провозглашающий мир без аннексий (т. е. захватов чужих территорий) и контрибуций (принудительных поборов с населения побеждённой страны в пользу государства-победителя), и декрет о земле, провозглашающий экспроприацию помещичьих земель и раздел земли между крестьянами. Октябрьская революция дала свободу Польше и Финляндии, которые до этого находились под гнётом царской России. Кроме того, Октябрьская революция отменила сословные привилегии, отделила церковь от государства и школу от церкви, дала 8-часовой рабочий день взамен прежнего ненормированного, зачастую 12—14-часового. Была проведена национализация промышленности» (А. Гачикус, «Российский империализм и пролетарская революция», глава 2 — «Октябрьская революция»).

Великая Октябрьская социалистическая революция является самым выдающимся событием в истории человечества хотя бы потому, что она дала пролетариату реальный опыт пребывания у власти и умение отстаивать эту власть от покушений контрреволюции. В данном случае следует прислушаться к Сталину, менее чем за полгода до своей смерти говорившему, что коммунисты всего мира «имеют перед глазами такие примеры борьбы и успехов, какие имеются в Советском Союзе и народно-демократических странах. Следовательно, они могут учиться на ошибках и успехах этих стран и тем облегчить свою работу» (И. В. Сталин, «Речь на XIX съезде партии», Москва, Государственное издательство политической литературы, 1953, стр. 6). Октябрьская революция продемонстрировала со всей очевидностью, что пролетариат способен осуществлять свою диктатуру только при помощи своего поголовного вооружения, при одновременном поголовном разоружении буржуазии, в том числе мелкой буржуазии империалистических наций, что исчерпывающе подтвердилось на примере недоброй памяти чехословацкого корпуса в Сибири, на гребне которого к власти в этом огромнейшем регионе России в тот период временно пришли русские белогвардейцы. Она положила начало долгому и трудному, но верному процессу разрешения классовых и национальных антагонизмов во всём мире. Она привела Россию, а вслед за ней, через соответствующие национально-освободительные и демократические революции, и ряд других стран — Китай, Индию, Бразилию и Иран — от средневекового варварства к империалистической цивилизации. Уже одним этим Октябрьская революция нанесла мировому капитализму смертельную рану, после которой он может лишь барахтаться в предсмертных конвульсиях.

В результате Великой Октябрьской социалистической революции национально-освободительное движение угнетённых народов бывшей царской Российской империи из движения за формальное равноправие этих наций в рамках российской государственности в ряде случаев (Украина, Белоруссия, страны Балтии, Кавказа и Средней Азии) развилось в движение за полную национальную независимость. Тем самым Великая Октябрьская социалистическая революция привела к ликвидации старого российского колониализма царского образца, который отказывал угнетённым Россией народам в праве не только на свою национальную независимость, даже формальную, но даже и на автономию. Она дала угнетённым российским царизмом народам различные виды национальной государственности, от автономных областей и республик до формально независимых национальных республик, которые, правда, вскоре были насильственным путём включены в так называемый «союз советских социалистических республик», но спустя 70 лет, в начале 1990-х годов, вновь обрели полную формальную независимость. Она дала полную государственную независимость Польше и Финляндии, а также Туве, которая, правда, впоследствии в результате победы сталинской контрреволюции была вновь аннексирована Россией и до сегодняшнего дня так и не обрела независимости. В результате Великой Октябрьской социалистической революции полностью подтвердилось гениальное предсказание Ф. Энгельса, сделанное им ещё в 1888 году: «Раз царизм будет раздавлен, вслед за ним погибнет, рухнет, лишившись его сильнейшей поддержки, злосчастная держава, представляемая ныне Бисмарком. Австрия распадется на части, так как будет утрачен единственный смысл ее существования: быть помехой самим фактом своего существования воинствующему царизму в его стремлении поглотить разрозненные народности Карпат и Балкан; Польша возродится» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 37, стр. 4—5). Как и предсказывал Ф. Энгельс, распад русской монархии привёл и к распаду германской и австрийской монархий. Такой революционный итог стал возможным потому, что в результате последовавшего за Октябрьской революцией Брестского мира 1918 года пролетарии Германии, вдохновившись примером революционного пораженчества большевиков, последовали их примеру и помогли рухнуть в пропасть «своему» кайзеровскому империализму. Впоследствии, спустя менее чем 100 лет, в 1991—2013 годах, поэтапно сбылось и предсказание Энгельса о том, что Украина «свободно выберет свою политическую позицию» (там же).

При всём этом необходимо учитывать дальнейшую эволюцию правящего класса Советской России из революционного пролетариата в новую российскую империалистическую буржуазию. «Октябрьская революция, — указывает Александр Гачикус в предисловии к работе «Российский империализм и пролетарская революция», — была незавершённой, она не выполнила своих буржуазно-демократических и социалистических задач до конца. Иначе и не могло быть, ведь революция происходила в отсталой стране, на ⁵/₆ крестьянской. Она до конца не сломала старый бюрократический аппарат, но сильно его подчистила. Она не решила классовых противоречий, но она сильно подтолкнула дело к их разрешению. Как и революции в Голландии, в Англии, во Франции, Германии, США, Японии и Китае, она сильно толкнула вперёд развитие капитализма и, как следствие, привела в этих странах к высшей стадии капитализма — к империализму, к господству банков и вывозу капитала, к захватническим войнам за обладание колониями. Вследствие революции  увеличилась пропасть между капиталистами и пролетариями, между угнетающими и угнетёнными нациями». Прогрессивная историческая роль Октябрьской революции состоит, между прочим, в том, что она привела к вытеснению старого, военно-феодального империализма царского образца новым, капиталистическим империализмом, к вытеснению старого колониализма неоколониализмом. «Она, — писал далее товарищ Гачикус, — экспроприировала мелких собственников, в кратчайшие сроки создала крупную промышленность, пролетаризировала массы населения, усилила пропасть между богатством и нищетой и тем самым создала почву для новой революции, на более высоком уровне. Она усилила завоевательные устремления российского империализма и тем самым втянула нации, прежде жившие обособленно от мировой цивилизации, в водоворот мировой капиталистической экономики, и как следствие, в борьбу. Т. е., революционная и национально-освободительная борьба в Афганистане, Чечне, на Ближнем Востоке, в Африке и Латинской Америке, великое пробуждение от многовековой спячки, скачок из варварства к диктатуре пролетариата — это прямое следствие Октябрьской революции. В этом её огромное международное значение. Здесь, в России, с момента создания Советского Союза как новой колониальной империи, революция сменилась контрреволюцией, но привела к новым революциям за пределами России».

Великая Октябрьская социалистическая революция также ознаменовала идеологическую победу революционного марксизма над реформизмом, большевизма над меньшевизмом, ленинизма над социал-демократизмом, пролетарского интернационализма над рабоче-аристократическим великодержавным социал-шовинизмом. Октябрь есть первая серьёзная победа марксизма на практике и его окончательное торжество в идеологии.

Великая Октябрьская социалистическая революция принадлежит к числу тех событий минувшего столетия, которые в той или иной мере ускорили капиталистическое развитие целого ряда самых больших по территории и населению стран мира — России, Китая, Индии, Бразилии, Ирана, а также ряда других стран Азии, Европы и Америки. Кроме Октябрьской революции, сюда относятся: русско-японская война (1904—1905 годы), первая русская революция (1905—1907 годы), первая мировая империалистическая война (1914—1918 годы), Февральская революция 1917 года, создание СССР (1922 год), вторая мировая империалистическая война (1939—1945 годы), создание сионистского государственного образования под названием «Израиль» (1947—1948 годы), победа китайской народно-демократической революции и создание Китайской Народной Республики (1949 год), «оттепель» в СССР (1953—1964 годы), победа Исламской революции в Иране (1979 год), «Бархатная революция» в странах Восточной Европы (1989 год) и буржуазно-демократическая революция в России (1991 год), приход к власти народно-революционного движения «Талибан» в Афганистане (1996 год), начало международной исламской революции, лицемерно именуемой империалистами всех стран «международным терроризмом» (2001 год), вторжение американских империалистов в Ирак (2003 год), создание Исламского государства в Сирии и Ираке и начало международной империалистической интервенции против него (2014 год). Все эти события, не считая, конечно, первых четырёх, произошли под прямым влиянием Октябрьской революции. Если во второй половине XIX века молодые страны капитализма, прежде всего США и Германия, быстрыми темпами создали крупную промышленность, догоняя и опережая старейшую буржуазную державу — Англию, которая в результате этого потеряла своё прежнее монопольное положение в области промышленного производства и на мировом рынке, то затем, в 20—30-е годы XX века, тот же самый промышленный скачок, но уже в более короткий срок, проделала Россия, а после неё, в 50—60-е годы XX века, — Китай и Индия. И если с 70-х годов XIX века происходил особенно быстрый захват главными капиталистическими странами обширных владений в Азии, Африке, на Тихом океане, то Россия, которая уже в то время была империалистической державой, но преимущественно на феодальной основе, после 1917 года обновила свой империализм, переведя его на капиталистическую основу, и уже с 1918 года, но особенно с 1922 года, превратив идеи коммунизма в пустую вывеску и гнусно предав их на деле, возобновила свою старую завоевательную политику и подавила почти все страны, завоёванные ею ещё в период царизма, кроме Польши, где такая попытка с треском провалилась в 1920 году, Финляндии и стран Балтии. В 1939—1940 годах Россия захватила восточную часть разгромлённого ею в союзе с Германией Польского государства, части территорий Финляндии и Румынии и все страны Балтии, а с 1945 года под фактическим контролем российского империализма оказалась почти вся Восточная Европа. Индия, не успев обрести даже формальную независимость и ещё в течение ряда лет оставаясь под сильным влиянием английского империализма, уже в 1947 году оккупировала часть Кашмира, более 70% которого населяли тогда и населяют теперь мусульманские народы, и ныне население этой территории испытывает жестокий гнёт индийского империализма. Аналогичным образом искусственно созданное в 1947—1948 годах по инициативе сталинского СССР на части территории Палестины государственное образование «Израиль», этот форпост агрессии европейского колониализма на Ближнем Востоке, сразу же после своего создания приступило к завоевательным войнам против арабского народа. С 1949 года активную завоевательную политику стал проводить и Китай, захвативший в том году Уйгуристан (Синьцзян), а в 1950 году — Тибет. В 1965 году США вторглись во Вьетнам и вели там десятилетнюю войну, в 1979 году тоже самое сделал СССР в Афганистане, а Китай в том же году ещё раньше напал на Вьетнам. Всё это способствовало распространению капиталистических отношений по всему земному шару.

На начальном этапе такая политика приводила к новой волне бурного развития капитализма и в самих странах-завоевателях (превращение Англии в «мастерскую мира», индустриализация в США в XIX— начале XX века, индустриализация в Советской России в 20—30-х годах XX века), но в конечном итоге она всегда приводила к экономическому застою в них (кризис и распад Британской колониальной империи, экономический и политический застой в СССР и его последующий распад, современный затяжной экономический застой в США с их громаднейшим в мире государственным долгом и их отступление на мировой арене перед всё более усиливающимся империализмом России и Китая, как, впрочем, и нынешний вялотекущий экономический кризис в России), тогда как поражение такой политики вело к новым виткам экономического прогресса в этих державах («экономическое чудо» в Германии, Италии и Японии, бурный экономический рост в России в 2000-х годах, прежде всего за счёт усиленного развития сферы услуг в 1990—2000-х годах). Противоречие современной, империалистической эпохи заключается в том, что капитализм, едва наступивший в Азии и большинстве стран Латинской Америки и с трудом пробивающий себе дорогу в Африке, уже превратился из строя развивающегося и цветущего в загнивающий и умирающий в Западной и Центральной Европе, Северной Америке и Японии, а затем и в России, Китае, Индии, Бразилии, Турции, Иране, ЮАР, Сербии и ряде других империалистических и полуимпериалистических стран.

Раздел мира на кучку богатых и огромное большинство бедных стран, выросший из раскола мировой буржуазии на монополистическую и немонополистическую, привёл и к сильному изменению структуры трудящихся классов всех стран.

Завоевательная политика осуществлялась господствующими классами так называемых «великих» держав и в доимпериалистическую и даже в докапиталистическую эпоху, но так как в ходе развития капитализма к началу XX столетия выросла сила, сплочённость и организованность пролетариата, который призван уничтожить капиталистический строй, экспроприировать экспроприаторов и открыть человечеству дорогу к коммунизму, отживающая свой век буржуазия так называемых «передовых» наций вынуждена была ещё более остервенело броситься в завоевательную политику, ещё сильнее поработить новые страны и превратить их в свои колонии, чтобы за счёт финансовой эксплуатации и прямого грабежа этих колонизированных стран подкупить часть рабочих своих стран — метрополий и тем самым отсрочить гибель капитализма. Вот что об этом в своё время на примере Англии писал Ленин: «В конце XIX века героями дня в Англии были Сесиль Родс и Джозеф Чемберлен, открыто проповедовавшие империализм и применявшие империалистскую политику с наибольшим цинизмом!

Небезынтересно, что связь чисто, так сказать, экономических и социально-политических корней новейшего империализма была уже тогда ясна для этих руководящих политиков английской буржуазии. Чемберлен проповедовал империализм как «истинную, мудрую и экономную политику», указывая особенно на ту конкуренцию, которую встречает теперь Англия на мировом рынке со стороны Германии, Америки, Бельгии. Спасение в монополии — говорили капиталисты, основывая картели, синдикаты, тресты. Спасение в монополии — вторили политические вожди буржуазии, торопясь захватить ещё не поделённые части мира. А Сесиль Родс, как рассказывал его интимный друг, журналист Стэд, говорил ему по поводу своих империалистских идей в 1895 году: «Я был вчера в лондонском Ист-Энде (рабочий квартал) и посетил одно собрание безработных. Когда я послушал там дикие речи, которые были сплошным криком: хлеба, хлеба!, я, идя домой и размышляя о виденном, убедился более, чем прежде, в важности империализма… Моя заветная идея есть решение социального вопроса, именно: чтобы спасти сорок миллионов жителей Соединённого Королевства от убийственной гражданской войны, мы, колониальные политики, должны завладеть новыми землями для помещения избытка населения, для приобретения новых областей сбыта товаров, производимых на фабриках и в рудниках. Империя, я всегда говорил это, есть вопрос желудка. Если вы не хотите гражданской войны, вы должны стать империалистами»» (В. И. Ленин, Полн. собр. соч., 5 изд., т. 27, стр. 376). И эти откровения английских империалистов Родса и Джозефа Чемберлена не были пустыми пожеланиями, а опирались на прочную материальную, экономическую основу. Поскольку Англия, в отличие от других капиталистических стран, длительное время обладала колониальной монополией и уже во второй половине XIX века вступила в стадию империализма, самая богатая в мире английская буржуазия могла себе позволить подкуп своих промышленных рабочих в самых неограниченных масштабах. Никакая другая передовая капиталистическая держава (даже такие крупные колониальные державы, как Франция, Голландия и Бельгия) не могла в то время сравниться с Англией по масштабам и объёмам подкупа своих рабочих. Правда, царская Россия имела не меньше колоний, чем Англия, но колониальная политика царской России осуществлялась на старой, военно-феодальной основе, а промышленный капитализм в России только начал развиваться, поэтому, в отличие от стран Запада и современной, капиталистически развитой России, царская Россия не могла себе в то время позволить подкуп своих рабочих в сколько-нибудь широком масштабе. Именно это обстоятельство, между прочим, и привело к тому, что российский пролетариат к 1917 году оказался самым сплочённым и революционным из всего международного пролетариата. Но буржуазия других капиталистических держав, в первую очередь Франции, США и Германии, мечтала стать такой же богатой, как и английская буржуазия, и эти страны точно так же, как и Англия, испытывали острую потребность в «предотвращении» революции у себя дома, и поэтому они также бросились в завоевательную политику. Впоследствии те же задачи осуществили Россия, Китай, Индия, Бразилия, отчасти Иран, Турция, Сербия, а также искусственно созданное по затее сталинской России сионистское государство «Израиль», превратившееся в форпост агрессии международного империализма на Ближнем Востоке.

В результате систематического социального подкупа со стороны империалистической буржуазии часть старого рабочего класса «передовых» стран перестала быть пролетариатом и превратилась в своеобразную для того периода рабочую мелкую буржуазию, или рабочую аристократию. И здесь не имеет существенного значения то, что эта разновидность мелкой буржуазии формально не владеет теми средствами производства, на которых она работает, ведь она всё равно благодаря этим средствам производства получает свою долю сверхприбылей данных стран, за счёт которой она имеет возможность не только вести сносное материальное существование, но и выбиться в настоящие крупные капиталисты, или, как говорили в СССР, в «начальники» (хотя это было не совсем точное выражение!). В этом смысле можно согласиться со Сталиным, тогда уже российским империалистом, сказавшим в 1936 году о советских (читай: российских) промышленных рабочих (разумеется, предварительно опустив все сталинские софизмы о построении в СССР «социализма»): «Взять, например, рабочий класс СССР. Его часто называют по старой памяти пролетариатом. Но что такое пролетариат? Пролетариат есть класс, лишенный орудий и средств производства... Наш рабочий класс не только не лишен орудий и средств производства, а наоборот, он ими владеет совместно со всем народом... Можно ли после этого назвать наш рабочий класс пролетариатом? Ясно, что нельзя... Пролетариат СССР превратился в совершенно новый класс, в рабочий класс СССР (так и хочется сказать: в рабочую аристократию России! — Г. А.)...» (И. Сталин, «О проекте Конституции Союза ССР. Доклад на Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов 25 ноября 1936 г.», Москва, Государственное издательство политической литературы, 1946, стр. 7—8). Конечно, если применять эту характеристику ко всем трудящимся России, это будет сверхобобщением (пролетариат в СССР всё-таки остался — главным образом в лице пролетаризированного коллективизацией крестьянства, особенно в российских колониях — в Украине, на Кавказе, в Средней Азии и им подобных странах), но вот в отношении рабочих крупной промышленности это в общем верно — они перестали быть пролетариатом и превратились в рабочую аристократию. И это превращение части пролетариата, по сталинскому выражению, «в совершенно новый класс» не было исключительно российским, советским явлением. Тем более оно не было признаком построения в СССР «социализма». Ленин ещё в 1920 году писал о таком превращении на примере стран, участвовавших в первой мировой империалистической войне: «Вывоз капитала даёт доход 8—10 миллиардов франков в год, по довоенным ценам и довоенной буржуазной статистике. Теперь, конечно, много больше.

Понятно, что из такой гигантской сверхприбыли (ибо она получается сверх той прибыли, которую капиталисты выжимают из рабочих «своей» страны) можно подкупать рабочих вождей и верхнюю прослойку рабочей аристократии. Её и подкупают капиталисты «передовых» стран — подкупают тысячами способов, прямых и косвенных, открытых и прикрытых.

Этот слой обуржуазившихся рабочих или «рабочей аристократии», вполне мещанских по образу жизни, по размерам заработков, по всему своему миросозерцанию, есть главная опора II Интернационала, а в наши дни главная социальная (не военная) опора буржуазии. Ибо это настоящие агенты буржуазии в рабочем движении, рабочие приказчики класса капиталистов (labor lieutenants of the capitalist class), настоящие проводники реформизма и шовинизма. В гражданской войне пролетариата с буржуазией они неизбежно становятся, в немалом числе, на сторону буржуазии, на сторону «версальцев» против «коммунаров».

Не поняв экономических корней этого явления, не оценив его политического и общественного значения, нельзя сделать ни шага в области решения практических задач коммунистического движения и грядущей социальной революции» (В. И. Ленин, Полн. собр. соч., 5 изд., т. 27, стр. 308).

Сегодня, после десятилетий господства сталинского и хрущёвско-брежневского оппортунизма, ленинскую традицию в этом вопросе продолжает товарищ Александр Гачикус, который проделал обстоятельный анализ материальных причин реакционности российского обывателя в эпоху, наступившую после смерти Ленина и произошедшей вскоре победы сталинской контрреволюции, в своей работе «Российский империализм и пролетарская революция» (глава 7 — «Холодная война»):

«Почему же российский пролетариат не поднялся в своей массе против предателей?

На это есть объективные причины. Уже при Сталине в СССР стал зарождаться слой рабочей аристократии — квалифицированные рабочие, передовики производства, которых официальная пропаганда изображала героями, призывала равняться на них. Зарплата рабочей аристократии была существенно выше средней, и им был «зелёный свет» при приёме в партию. Т. о., в партии, уже начиная со времён Сталина, были представлены в основном зажиточные, обуржуазившиеся рабочие, прикормленные неплохим заработком и, как следствие, мыслящие по-буржуазному. Уже со времён Сталина в партию стали принимать не по принципу революционной убеждённости, а за «успехи в труде на благо Родины». Т. е., проще говоря, если рабочий перевыполнял план (пусть даже из корыстного желания срубить побольше деньжат), ему легче было вступить в партию.

После победы советского империализма во второй мировой войне сверхприбыли правящего режима резко возросли и, в силу этого, возможность для подкупа рабочей аристократии улучшилась. Хрущёвское руководство избрало тактику заигрывания с рабочим классом, когда зарплаты квалифицированных рабочих были ещё выше заработка инженеров, учителей и других работников умственного труда. Если при Сталине зарплата инженера была в среднем в 2 раза выше зарплаты рабочего, то при Хрущёве они сравнялись. Тем самым правящий режим воспитывал рабочего в таком духе, что необразованным быть выгоднее, чем образованным. Делалось это для того, чтоб, во-первых, изобразить, что рабочий класс в СССР — правящий, что всё делается во благо рабочих; а во-вторых, чтоб отбить у пролетариата интерес к учёбе, к умственному развитию. Хрущёвцы понимали, что рабочий, тянущийся к знаниям, опасен для их режима».

Именно вышеизложенным и объясняется захватническая политика обеих группировок империалистических держав в обеих мировых империалистических войнах (и в первой, 1914—1918 годов, и во второй, 1939—1945 годов) и массовая, хотя и не всеобщая, поддержка этих войн со стороны рабочих этих стран, и особенно во второй империалистической войне.

Таким образом, старый, промышленный пролетариат в империалистических метрополиях на данном этапе практически исчез. (Другое дело, что в колониях и неоколониях постепенно нарождается свой промышленный пролетариат, который, правда, составляет там меньшинство местного пролетариата (= городской бедноты), не говоря уже о местной бедноте вообще.)

В то же время во всех странах мира и особенно в колониальных и неоколониальных странах появился новый пролетариат — низкооплачиваемая часть работников сферы услуг (в империалистических странах это прежде всего мигранты из угнетённых стран), кустари, разорившиеся крестьяне и т. п.

У оппортунистов, коими являются официальные российские «левые» из так называемых «коммунистической партии Российской Федерации», «Российской коммунистической рабочей партии», «Объединённой коммунистической партии» и «Левого Фронта» и других подобных им российских псевдокоммунистических партий, существует догма, что пролетариат — это только рабочие промышленных предприятий. Хотя давно известно, что рабочие промышленных предприятий, особенно крупных, — это в большинстве своём как раз не пролетариат, а рабочая аристократия, или рабочая буржуазия. При этом оппортунисты всех мастей плачутся, что этот так называемый «пролетариат», являющийся их социальной базой, все последние два десятилетия ускоренными темпами сокращался. То, что на Западе этот процесс сокращения удельного веса промышленности в экономике, который эти господа называют «деиндустриализацией», произошёл на два или три десятилетия раньше, чем в России, этих господ нисколько не смущает. Конечно, ведь тогда станет ясным, что никакой принципиальной разницы между путями развития стран Запада, России и Китая нет, если, конечно, не считать сроков прохождения указанными странами этого этапа сокращения в экономике удельного веса промышленности и соответственно роста удельного веса сферы услуг. То же самое можно сказать и о бурном росте крупных городов, в том числе городов-миллионеров, и сокращении удельного веса мелких городов, которые идут как на Западе, так и в России, как, впрочем, и в колониальных и неоколониальных странах. Известно, что рост крупных городов сопровождается и ростом городской бедноты, которая, вопреки лживым легендам оппортунистов, и есть пролетариат, ядро современного пролетариата. На этот класс мы и должны делать ставку в своей борьбе за ниспровержение капитализма.

В своё время, на рубеже 1970—1980-х годов, вынужденно осуществлённая в СССР брежневским режимом полная паспортизация крестьян, эта поистине вторая отмена крепостного права, привела к падению удельного веса мелких городов и к резкому росту крупных, особенно городов-миллионеров. Так, за 1973—1986 годы население одних только городов-миллионеров Российской Федерации выросло примерно на 4 711 200 человек, — это примерно столько же, сколько за 1930-е годы (но тогда сталинский режим сумел пустить недовольство этих незрелых пролетариев в русло конкурентной империалистической борьбы с Германией и тем самым спас себя от новой революции). Города с населением от 500 тысяч человек до миллиона за тот же период выросли на 2 580 600 человек. (Для сравнения: в целом по России население за тот же период выросло примерно на 11 458 800 человек.) Это обстоятельство вкупе с усилившейся тогда национально-освободительной борьбой колоний советского социал-империализма привело к революционной «перестройке» и крушению советского крепостничества, к замене наихудшего реакционного, протекционистского капитализма советского образца прогрессивным, фритредерским капитализмом 1990-х годов.

Данная тенденция к концентрации населения в крупных городах продолжилась и позднее, хотя фритредерская политика 1990-х годов вновь сменилась довольно сильной протекционистской политикой в 2000-х годах. Так, за 1991—2011 годы население городов-миллионеров в России выросло примерно на 2 310 370 человек. (Для сравнения: в целом по России население за тот же период упало приблизительно на 5 408 310 человек.) Она уже привела, вкупе с могучим революционизирующим фактором в виде мирового экономического кризиса 2008—2011 годов, к взрыву антипутинских протестов в 2011 году. Она, пролетаризировав широкие слои населения России, и в 2014 году привела к широкому движению россиян за мир, за дружбу и солидарность с украинским народом. Продолжается она и теперь. Так, за 2012—2013 годы число жителей одних только городов-миллионеров выросло более чем на миллион, в то время как население России в целом за означенный период выросло только на 610 500 человек. Уже одно это обстоятельство грозило путинской клике взрывом новых революционных выступлений народа. Правда, в силу незрелости новых контингентов пролетариата — недавних выходцев из мелкобуржуазных слоёв — путинский режим смог выпустить политическую энергию этих слоёв в русло шовинизма и братания с буржуазией, для чего ему и понадобились аннексия Крыма и замаскированная интервенция на юго-востоке Украины, а затем бомбардировки Сирии, проводимые под флагом борьбы против Исламского государства. Но украинская авантюра Кремля очевидным образом провалилась, вероятность успеха сирийской авантюры также сомнительна, ибо только идиоты могут полагать, что бомбардировками можно поставить на колени целый регион, с которым не справился даже марионеточный пророссийский режим Башара Асада, намного лучше знающего психологию сирийского народа, чем его московские хозяева. Нет сомнения, что дальнейший рост населения крупных городов, усиление их удельного веса в жизни России приведут к новым массовым протестам, чему, надо полагать, немало поспособствует и избирательная кампания 2016 года. За 2014 год население 15 российских городов-миллионеров выросло ещё более чем на 300 тысяч человек, и лишь в Волгограде произошёл спад населения примерно на 500 жителей, что, надо полагать, в той или иной степени связано с перетеканием части его жителей в другие, более крупные города-миллионеры. И никого не обманет рост населения России в целом более чем на 2 миллиона человек за 2014 год: эти 2 миллиона нужно отнести на счёт оккупированного Крыма, который к тому же не может не явиться новым поставщиком резервной армии труда в Москву, Питер и другие крупные российские города, что в скором времени вызовет новый рост классовой борьбы в России.

Подобные же процессы происходят и в других странах. Так, во Франции в городах-миллионерах сосредоточена ¹/₁₀ населения страны. В Германии и США — немногим меньше. А в Великобритании в одном только Лондоне сосредоточено более ¹/₁₀ населения этой страны.

И в этих странах также периодически происходят выступления трудящихся, по своей силе не только не уступающие выступлениям на Болотной площади и Проспекте Сахарова в Москве в 2011—2012 годах, а наоборот, явно превосходящие их. Достаточно сказать про восстание коренных и приезжих пролетариев из бедных кварталов Парижа и его окрестностей в 2005 году и восстание в Лондоне в 2011 году; довольно боевой была и акция «Оккупируй Уолл-стрит!» в США в 2011 году. Особняком здесь стоят акции протеста в небольшом американском городке Фергюсоне в 2014 году; впрочем, подобные локальные вспышки протеста постоянно происходят в западных странах, просто буржуазная пропаганда гораздо чаще замалчивает эти события, чем сообщает о них. И во всех колониальных и неоколониальных странах, где за последние годы происходили революционные выступления народных масс, — в китайских колониях Уйгуристане и Тибете, в Сирии, Египте, Ливии, Украине и др., — столицы и другие крупные города также служили местом сосредоточения по крайней мере 10% населения этих стран.

Таким образом, товарищи, краткий обзор мировой истории послеоктябрьского периода и нынешнего международного положения показывает, что на смену старой концентрации революционного пролетариата на заводах пришла его новая концентрация в городах. Это и является надёжной порукой грядущей победы новой социалистической революции уже не в отдельно взятой стране, а во всём мире.

II. Достойно продолжать дело Октября

Сейчас все революционеры должны, прежде всего, осмыслить эволюцию рождённой Октябрём советской власти и сделать вытекающие из неё свои практические выводы так, как это 12 лет назад сделал товарищ Гачикус в предисловии к своей работе «Российский империализм и пролетарская революция»:

«Здесь, в России, с момента создания Советского Союза как новой колониальной империи, революция сменилась контрреволюцией...

Каждое общественное явление мы, марксисты, должны рассматривать с конкретно-исторических позиций. Да, Советский Союз, хоть и являясь контрреволюционным государством, сыграл прогрессивную роль в своё время. Но сегодня, когда угнетённые нации, втянутые советским империализмом в круговорот мировой экономики,  ведут революционную борьбу за независимость, говорить о возврате к Советскому Союзу было бы бездумным начётничеством, оправданием империалистического гнёта, грабежей, оккупации».

Не следует идеализировать опыт Великой Октябрьской социалистической революции. Кроме социалистической составляющей, у Октябрьской революции была ещё и буржуазная составляющая, которая, в свою очередь, имела не только прогрессивную сторону, но и реакционную, причём со временем всё больше преобладала и впоследствии возобладала именно эта вторая, реакционная тенденция. Сталинисты и все прочие плакальщики по Советскому Союзу могут сколько угодно повторять свои заклинания о том, что Французская революция конца XVIII века и Октябрьская революция в России 1917 года привели к качественно различным классовым результатам, но на деле с Октябрьской революцией произошло то же самое, что Сталин говорил о первой Французской революции: «Что из себя представляло наполеоновское правительство? Буржуазное правительство, которое задушило Французскую революцию и сохранило только те результаты революции, которые были выгодны крупной буржуазии» (И. Сталин, «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников. Доклад и заключительное слово на Пленуме ЦК ВКП(б) 3—5 марта 1937 года», Москва, Партиздат ЦК ВКП(б), 1937, стр. 24). Да, Сталин смотрелся в собственное зеркало...

Для того, чтобы партия большевиков осталась партией пролетариата и привела его к полной победе социализма, от неё требовалась исключительная дальновидность, непоколебимая стойкость и организованность, твёрдая вера не только в свои силы, в силы пролетариата и беднейшего крестьянства «своей» страны, но и в силы всего международного пролетариата и угнетённых народов колоний всего мира. В то же время от российских большевиков требовалось размежевание с нарождавшейся российской рабочей аристократией, которая впоследствии открыто предала идеи мировой революции и отреклась от коммунизма. Нужно было дождаться победы революции во всех странах, или хотя бы в большинстве стран мира, особенно в ведущих европейских странах, либо в таких крупных тогдашних колониальных странах, как Китай и Индия, и, разумеется, всячески, сочетая настойчивость и гибкость, приближать победу этой революции. Только так можно было в сложнейших международных условиях, при относительно слабой промышленной базе, в стране, экономика которой была до предела разрушена войной, при громадном преобладании мелкотоварного производства проложить верный курс строительства социализма и обеспечить его победу. Другой путь — это путь чисто капиталистического развития, развития страны за счёт ограбления значительной части собственных жителей, в первую очередь крестьян, и других стран, путь, в котором ничего не меняет псевдосоциалистическая вывеска, которую на протяжении 60—70 лет использовали советские социал-империалисты. Советская Россия пошла именно по этому, чисто капиталистическому, империалистическому пути, хотя и использовала при этом псевдосоциалистические декорации. Утверждение о том, что в СССР был «социализм» — это не более чем миф сталинско-хрущёвско-брежневской, а также либеральной и неолиберальной пропаганды. Опиравшаяся на нарождавшуюся российскую рабочую аристократию изменническая фашистская клика Сталина, установив в СССР фашистский террористический режим, попрала интересы пролетариата и свободу и независимость угнетённых нерусских народов бывшей царской империи. В советской колониальной империи была установлена система принудительного труда, угнетения трудящегося населения и натравливания одной национальности на другую. В результате второй мировой империалистической войны этот террористический режим был перенесён российскими империалистами и на большую часть зарубежной Восточной Европы.

Товарищ Гачикус отмечал в работе «Ответ на критику со стороны представителей Ревфронта»: «Ленин справедливо писал в 1922 г., что «госаппарат у нас насквозь буржуазный». Также Ленин говорил примерно в 1920 г. о ликбезе: мол, спорят, буржуазная это задача или социалистическая — я оставлю вопрос открытым. Эволюция Советской власти дала ответ на этот вопрос. То, что в результате эволюции советский строй пришёл к неприкрытому капитализму, доказывает, что это был капитализм под «социалистической» вывеской (ибо социализм — более высокая стадия развития по сравнению с капитализмом). Революция 1917 г. в России отличалась от революции конца 1793 г. во Франции лишь тем, что привела не к «традиционному», частнособственническому, а к новому, акционерному капитализму, характеризующемуся коллективной собственностью класса капиталистов на средства производства, что соответствует империалистической стадии.

Буржуазность Октябрьской революции можно проследить и по художественной литературе. Пролетарский писатель-реалист Артём Весёлый в своё время наглядно показал, что Советская власть, будучи резко революционной в отношении старых эксплуататоров, уже в годы гражданской стала перерождаться в новых эксплуататоров. Красные командиры во многом напоминают «новых русских» «лихих 90-х» — то, чего не хотят понять наши «коммунисты», идеализируя 1917 г. и в то же время демонизируя 1991 г. Я это говорю, разумеется, не к тому, чтоб по-анархистски, по-либеральному фыркать на диктатуру пролетариата, мол, «любая власть — зло». Я это говорю к тому, что неверно изображать, что есть какие-то чисто пролетарские революции. Нет, ещё раз повторю, социализм (в смысле — коммунизм) возможен лишь в мировом масштабе как совокупность, как эпоха ряда революций национального масштаба».

Из причин, определивших и облегчивших перерождение большевистской партии и советской власти в России из партии и власти революционного пролетариата в партию и власть новой российской империалистической буржуазии, следует отметить следующие основные причины.

1. Капитализм в России к 1917 году был весьма недостаточно развит, в сравнении со странами Запада и Японией, и развитие капитализма в России и вытекающая отсюда необходимость решения буржуазных задач (ликвидация безграмотности и приучение народных масс к задачам управления страной, создание тяжёлой индустрии и профессиональной армии для отражения атак внешнего империалистического окружения, развитие товарно-денежных отношений и вовлечение в сферу этих отношений значительного слоя крестьянства, не вышедшего ещё за рамки натурального хозяйства) сильно отвлекали внимание большевиков от задач социалистических (поголовное вооружение российского пролетариата и воспитание его в духе коммунистической сознательности, изжитие профессиональной армии путём её превращения в пролетарскую милицию, ограничение и изживание материально привилегированных слоёв в обществе, помощь революционному движению других стран и постепенное преодоление товарно-денежных отношений).

2. При всей своей непримиримости к старым, «традиционным» российским и иностранным буржуазным и мелкобуржуазным, в том числе псевдосоциалистическим, партиям, большевики не провели достаточного идейно-теоретического размежевания со всеми этими партиями, в том числе в вопросе о товарном производстве, и игнорировали необходимость всемерного развития марксизма в соответствии с условиями новой эпохи — эпохи империализма. Эту задачу предстоит сделать нам, товарищи, в следующем 2016 году на учредительном съезде нашей новой коммунистической партии.

3. При всех своих громогласных декларациях о разрыве с колониальной политикой старой, царской России и признании ими права наций на самоопределение, вплоть до отделения и создания самостоятельных национальных государств, большевики не нашли смелость и решимость на деле отказаться от завоевательной политики. Большевики не признавали безусловного и общеобязательного для всех угнетённых нерусских народов характера признанного ими же права на отделение и тем более необходимости такого отделения. Более того, руководство РКП(б) в 1922 году разработало реакционную идею государственного объединения номинально независимых советских республик вокруг Советской России (по партийной и военной линиям у нерусских советских республик не было независимости ещё до 1922 года, так как местные коммунистические партии напрямую подчинялись ЦК РКП(б), а местные красные армии — командованию российской РККА). На этот гибельный для революции путь поначалу сбился и Ленин. Наиболее реакционное крыло руководителей российских большевиков во главе со Сталиным разработало откровенно великодержавно-шовинистический проект «автономизации» дотоле номинально независимых Украины, Белоруссии и Закавказских республик, заключающийся в лишении этих республик всякой независимости и их вхождении в состав РСФСР без права выхода из неё. Ленин же, при всех его великодержавных ошибках в национальном вопросе, считал, что государственное объединение советских республик должно быть осуществлено на равноправной и суверенной основе, и разработал проект «Союза Советских Республик Европы и Азии», а затем проект «союза советских социалистических республик». Ленин решительно выступил против сталинского проекта «автономизации», разоблачил великорусский шовинизм Сталина. Сталин вынужден был отказаться от своего проекта «автономизации» Украины, Белоруссии и Закавказских республик и принять ленинский проект создания союза советских республик. Однако линия Ленина была осуществлена лишь формально. По существу же победила линия Сталина, при которой формально равноправные по отношению к РСФСР нерусские советские республики на деле оказались бесправными губерниями, колониями, подчиняющимися российскому империалистическому центру — Москве. Записки Ленина «К вопросу о национальностях или «автономизации»», написанные в декабре 1922 года, показали, что он понял значительную часть своих ошибок в вопросе о создании СССР и был готов их исправить. Он даже рассматривал возможность «вернуться на следующем съезде Советов назад, т. е. оставить союз советских социалистических республик лишь в отношении военном и дипломатическом, а во всех других отношениях восстановить полную самостоятельность отдельных наркоматов» (Полн. собр. соч., 5 изд., т. 45, стр. 361—362). Воспользовавшись болезнью Ленина, Сталин взял руководство Первым съездом Советов СССР в свои руки и «по поручению ЦК РКП(б)» сам сделал на нём доклад об образовании СССР. Поставленный Лениным вопрос о целесообразности объединения нерусских советских республик вокруг России на следующем Съезде Советов СССР сталинистами даже не обсуждался. Право наций на отделение в СССР превратилось в фикцию. Разоружение российских колоний в конце гражданской войны привело и к разоружению самого российского пролетариата, окончательно завершившемуся к концу 1920-х годов. Ограбив свои колонии, советско-российский империализм подкупил огромное большинство российских рабочих кусочками выкачанных из этих колоний империалистических сверхприбылей, в результате чего революционное движение пролетариата в России умерло на многие десятилетия, если не на целое столетие.

4. Страна Советов, явившая собой реальный пример того, как пролетариат и народы могут в борьбе за своё освобождение добиться огромных успехов (всеобщее вооружение пролетариата и рабочий контроль на производстве, решение крестьянского вопроса, предоставление независимости ряду колониальных окраин бывшей царской России), с самого начала вызвала лютую ненависть империалистов всего мира. Русская и международная контрреволюция сделали всё, чтобы путём военной интервенции и экономической блокады довести советские республики и прежде всего Советскую Россию до края нищеты и разрухи и тем самым «доказать» русскому и международному пролетариату «утопичность» идей коммунизма, а также натравить русских рабочих на народы российских колоний и внушить им неверие в революционные способности западного и японского пролетариата. Этой же цели служила политика коррумпирования революционного авангарда российского пролетариата — партии большевиков, обуржуазившаяся верхушка которой, в свою очередь, коррумпировала известные слои самого российского пролетариата, подкупая эти слои российских рабочих кусочками растущих империалистических сверхприбылей России, полученных ею за счёт грабежа колоний, и тем самым превращая этих рабочих в рабочую аристократию. Помощь со стороны западного и японского пролетариата российской революции носила скорее оборонительный, нежели наступательный характер: даже в тех странах Запада, где пролетариату удалось на время взять власть (Германия, Венгрия, Словакия), он не смог закрепить свою победу, а подъём революционного движения 1918—1919 годах в Англии и Франции вскоре сменился его спадом. В этих условиях российский пролетариат и его коммунистический авангард легко сбились на буржуазный курс русского великодержавного шовинизма, выражавшийся в неверии в революционные силы как западного пролетариата, так и угнетённых народов Востока, а также в захвате и экономической эксплуатации ещё недавно угнетённых русским царизмом стран — Украины, Польши, Грузии, Средней Азии. Всё сильнее перерождавшееся большинство партии большевиков во всех направлениях политики постепенно нашло своего вождя — Сталина, который явился активным проводником этой реакционной политики, в том числе и провалившейся авантюры по захвату Польши. На такой контрреволюционный путь русских большевиков намеренно толкали и империалисты Запада, которые незадолго до Генуэзской конференции 1922 года  заявили, что не допустят к участию в ней нерусские советские республики — Украину, Белоруссию и Закавказские республики.

Конечно, нельзя сказать, что в СССР не было достигнуто никакого прогресса, но прогресс этот сам по себе был чисто буржуазным, и его ни в коем случае недопустимо выдавать за социалистический прогресс. Созидательные действия партии большевиков в конечном итоге так и не вышли за рамки чисто буржуазных задач. Чем сильнее эта держава становилась, тем меньше социалистического и тем больше буржуазного, империалистического появлялось во внутренней и внешней политике большевистской партии и российского Советского государства. Впоследствии даже такой деятель, в силу ряда объективных причин идеализировавший Сталина, как вождь албанского народа Энвер Ходжа, признал, что после второй мировой империалистической войны «в Коммунистической партии Советского Союза имели место некоторые отрицательные явления. Тяжелое экономическое положение, разруха, разорение, большие людские потери Советского Союза требовали полной мобилизации кадров и масс на борьбу за его консолидацию и прогресс. Но вместо этого наблюдался своего рода упадок в характере и морали многих кадров. С другой стороны, своим тщеславием и громким превознесением одержанных побед, своими наградами и привилегиями, как и многими пороками и порочными взглядами кичливые элементы усыпляли и душили бдительность партии, подтачивали ее изнутри. В армии появилась каста, которая ее самовластное и грубое господство распространила и на партию, изменив ее пролетарский характер. Каста притупила меч революции, которым должна была быть партия». Также Энвер Ходжа признал, что «в Коммунистической партии Советского Союза еще до войны, но особенно после войны, появились симптомы предосудительной апатии. Эта партия пользовалась большой славой, она добилась больших успехов на своем пути, но в то же время она стала терять революционный дух, стала заражаться бюрократизмом и рутинерством. Ленинские нормы, ленинские и сталинские положения были превращены аппаратчиками в избитые формулы и словеса, лишенные действующей силы. Советский Союз был огромной страной, народ трудился, создавал, творил. Говорили, что промышленность развивалась нужными темпами, социалистическое сельское хозяйство продвигалось вперед, однако все это не было на должной высоте» (Энвер Ходжа, «Хрущевцы. Воспоминания», издательство «8 Нентори», Тирана, 1980, стр. 44—45).

Таким образом, с конца 1920-х годов, как писал товарищ Гачикус в своей работе «О расколе в комдвижении», «коммунистическое движение в Советской России, по тем же причинам, что и в Англии в своё время (империализм, подкуп широких слоёв рабочего класса), умерло на десятилетия, и лишь в 1990-е гг., с крахом СССР, начало возрождаться. Однако компартии, появившиеся в 1990-е гг. (РКРП, ВКПБ, РКП-КПСС, РПК, «Трудовая Россия», а про КПРФ уж не говорю), во многом несли отпечаток советского социал-империализма. С кризисом 1998 г. и войной в Чечне и эти партии пришли к кризису, оторвались от пролетариата, встав на позиции твердолобого российского шовинизма, оправдания грабежа Чечни и других колоний, оголтелого антиамериканского национализма.

В 2000-е гг. в российском комдвижении начинают появляться новые мелкие партии и группы, критикующие оппортунизм официальных компартий. Мы, марксисты-ленинцы, должны обращать на них внимание, ибо и Маркс учил английских рабочих больше обращать внимание на непризнанных вождей, ибо признанные были сплошь и рядом повязаны с капиталом.

Появление новых группок в комдвижении — это очень хорошо. Плохо, что они ещё во многом наследуют родимые пятна старого комдвижения, больного российским социал-шовинизмом.

Процесс создания пролетарской партии в России продвинулся за последние годы — этот факт радует. Хотелось бы, конечно, чтоб этот процесс пошёл быстрее, решительнее. Постараемся этому посодействовать».

Теперь, товарищи, мы вплотную подошли к созданию такой партии, и мы должны создать её на своём съезде в следующем, 2016 году.

Пока в России существует путинский режим, все действительно оппозиционные силы идут вместе и составляют один лагерь; отстранение же отдельных «левых» группировок, главным образом сталинистов и анархистов, от участия в массовых общедемократических протестах на том основании, что этими протестами на данном этапе руководят либералы, не приводит ни к чему, кроме изоляции и вырождения этих мнимо левых сект. Однако в лагере оппозиции уже сейчас существует различие в определении как целей борьбы против нынешних хозяев Кремля, так и задач политического устройства России, её внутренней и внешней политики после отстранения от власти Путина и его клики. Коммунисты, собирающиеся в следующем, 2016 году создать свою партию, основными целями борьбы против путинской клики считают установление диктатуры пролетариата, освобождение угнетённых народов Азии, Африки и Украины от ига российского империализма, ликвидацию путинского военно-полицейского режима и предотвращение возможности новой агрессии со стороны России, создание длительного всестороннего сотрудничества народов мира. Либералы, нацисты и мнимо «левые» политиканы ставят себе в антипутинской борьбе другую цель — избавление от бюрократической опеки и неравноправной конкуренции со стороны путинского клана, обновление российского империализма и утверждение своего господствующего положения в стране и в мире; боясь «крайностей» путинской политики, они ещё больше боятся настоящей, пролетарской революции. Эта разница в определении целей борьбы против путинского режима и задач дальнейшего устройства России будет усугубляться в дальнейшем, после ликвидации данного режима. Сформируются две противоположные политические линии в России: на одном полюсе политика коммунистов, направленная на подрыв российского империализма и укрепление позиций пролетарской революции и национально-освободительного движения угнетённых народов, на другом политика либералов, ультраправых реакционеров и оппортунистов, направленная на укрепление российского империализма и удушение революции. Мы должны быть готовы к грядущим классовым боям, мы должны предупредить все атаки всех тех, кто сегодня строит нам глазки и притворяется нашими «друзьями», а завтра вонзит нам нож в спину. При этом ни в коем случае нельзя поддаваться на пацифистские фразы большинства российских «оппозиционных» обывателей. Надо помнить и никогда не забывать, что эти люди выступают не против самого российского империализма, а лишь против его крайностей, они выступают не за уничтожение его, а лишь за его радикальное обновление. Выступая в большинстве своём против идеи введения российских войск в Украину или российской военной интервенции в Сирии (не делая, правда, ничего реального для предотвращения или пресечения этих агрессивных актов российского империализма), эти россияне не приемлют не само империалистическое господство России над Украиной или Сирией, а лишь крайние, наиболее омерзительные формы этого господства, которые могут спровоцировать усиление борьбы украинцев, сирийских арабов и других угнетённых народов за окончательное свержение российского империализма. Безусловно, даже такая борьба против российского империализма в его нынешнем виде, в виде режима клики Путина, является несомненным прогрессом. Но последовательные революционеры, выступающие не против одних лишь «крайностей» российской колониально-завоевательной политики, а против империалистической России как таковой, не должны забывать, что большинство протестующих в России на данном этапе является не принципиальными противниками российского империализма, а дальновидными империалистами (более дальновидными, чем Путин). Всякий революционер, если он действительно революционер, должен сознавать, что эти люди являются нашими временными попутчиками в борьбе против наиболее реакционных, отживших форм российского колониализма и что завтра нам предстоит с ними борьба не менее, если не более тяжёлая и упорная, чем сегодня борьба с путинской бандой. Необходимо помнить, что об этом писал товарищ Гачикус в 2013 году в работе «Софизмы идеологов рабочей аристократии»:

«Средний класс — не есть просто нечто среднее между крупной буржуазией и пролетариатом (это — механический взгляд), он зачастую даже более патриотичен, чем вялая, апатичная крупная буржуазия, ибо он является прогрессивной, революционной буржуазией, которая готова с удесятерённой энергией толкнуть вперёд развитие классовых противоречий и завоевательных устремлений; придя к власти, его представители становятся ещё более жёсткими буржуями, усиливая полицейскую диктатуру и т. п. Это вытекает и из классового анализа, и из опыта всех революций (и революции 1917 г., и горбачёвско-ельцинских реформ). Так что изображать патриотизм оппозиционеров наивностью — это как раз и есть наивность.

Действительно, мы сегодня видим в российском обществе очень широкий протест против политики Путина, но протест во многом реакционный, «черносотенно-большевистский» — мол, «Путин продал Россию Америке», «Путин развалил промышленность», «Путин до сих пор не может победить терроризм, выгнать иммигрантов из страны», «женщинам дали слишком много свободы», «при СССР жилось лучше» и т. д. и т. п. Одной наивностью, одним только влиянием буржуазной пропаганды неверно объяснять широкое хождение таких возмущений (кстати, вышеупомянутый Эдвардс пишет о том, что расизма в рядах английского рабочего класса было даже больше, чем среди буржуазии; и Фостер писал о том, что отмене рабства в США зачастую противостояли именно белые рабочие, а не капиталисты). Ещё Ленин признавал, что многие крестьяне в России, причём не самые дармоеды-кулаки, а трудяги считали, что при крепостном праве жизнь была лучше; Султан-Галиев пишет о том, что многие татары при нэпе считали, что при царе жилось лучше; да и само «коммунистическое» движение, зародившееся с распадом СССР, выступало и выступает за возврат к советской империи. Видеть в этом одну только наивность, одно только влияние буржуазной пропаганды, изображать дело так, что «патриотизм — идеология угнетателей, а тот из угнетённых, кто покупается на удочку патриотизма, просто дурак» — значит замазывать социальную базу патриотизма, а именно мелкую буржуазию, вчера — крестьянство, сегодня — рабочую аристократию».

Отсюда следует, что международный пролетариат может выполнить свою историческую миссию — свержение ига империализма и завоевание пролетарской диктатуры — лишь в принципиальной и твёрдой борьбе против экономистских вожделений рабочей аристократии и беспощадной борьбе против социал-демократических и псевдокоммунистических вождей этой мелкобуржуазной прослойки рабочих. В этой борьбе сознательный пролетариат «великих» держав имеет естественного союзника — международное национально-освободительное революционное движение угнетённых народов мусульманского Востока, центром которого ныне выступает Исламское государство в Сирии и Ираке, и здесь не имеет никакого значения то обстоятельство, что это революционное движение формально не является коммунистическим.

Из вышеизложенных обстоятельств также следует обязанность пролетариата господствующих наций всеми возможными мерами помочь всестороннему развитию капитализма в угнетённых странах, вплоть до обретения угнетёнными нациями собственной тяжёлой индустрии — основы подлинной национальной независимости любой страны. Это возможно лишь на путях объединения всех экономически отсталых мусульманских стран Востока в единое государство — Халифат. Отсюда также следует обязанность пролетариата всех империалистических наций всемерно бороться за ликвидацию сионистского государственного образования «Израиль» и выселения всех сионистских колонистов, так называемых «евреев», из Палестины, подобно тому как в результате второй мировой империалистической войны немцы были выселены из ряда стран Восточной Европы. Выселены должны быть также российские колонисты из украинского Донбасса, равно как и из стран Балтии. Российский пролетариат должен решительно выступить против российской военной интервенции в Сирии. Международный пролетариат должен поддержать сирийскую исламскую народную революцию, несущую национальное освобождение всем угнетённым народам и социальное освобождение всему мировому пролетариату. Для этого пролетариат во всём мире должен вооружаться и разоружать крупную буржуазию, а также рабочую аристократию империалистических стран и колонизаторские элементы в колониях и неоколониях.

В то время, как восточный (Россия, Китай, Индия, Иран) и западный империалистические лагери готовятся к новым военным авантюрам, антиимпериалистический лагерь, на крайне левом фланге которого в скором времени встанет наша партия коммунистов, должен консолидировать свои силы для превращения империалистической войны в войну гражданскую, революционную, для действенной помощи  национально-освободительному движению угнетённых народов колоний и неоколоний и для тесного объединения революционных усилий пролетариев всех стран.

О росте и укреплении этого лагеря свидетельствует, прежде всего, дальнейший рост населения крупных городов, лучшие представители которых выступают во главе демократических сил, во главе борьбы за прочный мир между народами. Канули в вечность надежды реакционных кругов российской буржуазии, крепостников, на то, что им удастся удержать миллионные массы россиян и угнетённых Россией наций привязанными к своим клочкам земли и оторванными от бурной городской жизни, от познания реального мира во всём его многообразии.

С целью ускорения наступления новой революционной ситуации в России, США, Китае, Индии, странах Западной Европы и других империалистических и полуимпериалистических странах необходимо поднажать на рост населения мегаполисов, путём всемерной, в том числе материальной, поддержки пролетариев-мигрантов, как внутренних, так и иностранных. Поддерживать тенденцию сосредоточения населения в мегаполисах нужно и в угнетённых странах, а там, где их нет — добиваться их создания. Только тогда наша революционная агитация в массах будет приносить наибольший эффект.

Современные «оппозиционеры» в империалистических странах и особенно в России смотрят на своё занятие политикой как на некое хобби в свободное от работы время. Мы, пролетарские революционеры, должны рассматривать нашу революционную политику как дело всей нашей жизни. Поэтому и в обыденной жизни мы должны вести себя по-революционному. Это значит, что мы должны понимать диалектическую связь между нашими сегодняшними будничными малыми делами и нашими великими задачами будущего коммунистического преобразования мира, подчинять первые вторым. Политизированные обыватели часто оправдывают свой отказ помогать угнетённым и обездоленным людям «отсутствием» у них лишних денежных средств. Мы должны каждую имеющуюся у нас копейку, в которой мы сами не испытываем острой нужды, направлять на помощь пролетариям, особенно мигрантам. Мы должны всеми доступными нам путями увеличивать наши денежные доходы — но не с целью личных мещанских наслаждений, а с целью осуществления революционной работы, для чего мы не должны чураться никакой работы, вплоть до сбора макулатуры. Также мы должны экономить на наших личных расходах, вплоть до расходов на совершенно ненужный свет в общих коридорах жилых домов в дневное и ночное время (когда по этим коридорам передвижение жильцов минимальное). В экономической борьбе против капиталистов, не имеющей для нас решающего значения самой по себе, нужно требовать от них строить новые жилые дома так, чтобы в общие коридоры этих домов попадал дневной свет. Пока в России есть возможность получить лишние средства в рублях за счёт купли-продажи долларов и евро, мы должны требовать от всякого, кто изображает себя нашим союзником, давать нам с вышеизложенной целью денежные займы. Чтобы приобретать влияние в пролетариате, особенно среди мигрантов, мы также должны демонстрировать коммунистическое отношение к труду и постоянно бесплатно помогать им в их непосредственной работе.

Таковы необходимые условия достойного продолжения дела Октября.

* * *

Товарищи, первая мировая империалистическая война привела к прорыву фронта империализма и приходу к власти пролетариата и беднейшего крестьянства в самой большой по территории стране мира — России.

Вторая мировая империалистическая война привела к прорыву фронта империализма и приходу к власти пролетариата и крестьянства в самой большой по численности населения стране мира — Китае, а также к победе революционной народной демократии в ряде стран Восточной Европы. Албания под руководством своего революционного вождя Энвера Ходжа в течение более чем 40 лет, в условиях блокады со стороны западных, югославских, советских и затем китайских империалистов, выполняла трудную и почётную роль бастиона пролетарской революции и национальной свободы и независимости в Европе. И хотя в большинстве восточноевропейских стран (кроме Албании) эти революционные режимы менее чем за 10 лет перегнили в чисто буржуазные режимы, оказавшиеся в полном подчинении у российского империализма, а Китай вскоре возобновил захватническую политику по отношению к народам, являвшимся объектами китайской агрессии ещё в период господства старых эксплуататорских классов в этой стране, и к 1960-м годам сам перегнил в полноценную империалистическую державу, — во всех этих странах был создан великий прецедент победы народной и пролетарской революции в международном масштабе.

Третья мировая империалистическая война приведёт к ликвидации империализма и победе социалистического пролетариата во всём мире.

Империалисты всех стран много злорадствовали по поводу провала первого тура пролетарских революций в 1920-х годах, по поводу буржуазного перерождения СССР и Китайской народной республики, компрометации идей социализма просоветскими режимами в странах Восточной Европы, наконец, победы буржуазной контрреволюции и установления режима компрадорской прозападной буржуазии в Албании. Пускай бесятся господа империалисты. И фашиствующий консерватизм и либеральный реформизм на наших глазах терпят полное историческое банкротство. Их социальная база — рабочая аристократия — оказалась, конечно, гораздо шире, чем это казалось Ленину в 1920 году, но сегодня этот мелкобуржуазный слой рабочих во всех старых империалистических державах, особенно на Западе, тает буквально на глазах. Вступление в стадию империализма целого ряда капиталистических держав, некоторые из которых ещё вчера сами были колониями или полуколониями (Китай, Индия, Турция, Южная Корея, Иран, Бразилия, Южно-Африканская республика, Сербия), привело к тому, что сегодня уже ни одна империалистическая держава не может сравниться по масштабам и объёмам империалистического подкупа своей рабочей аристократии с Англией в период её мировой промышленной монополии, хотя рабочая аристократия, несомненно, ещё представляет собой сильный тормоз для революционного движения пролетариата и угнетённых народов и даже время от времени усиливается в отдельных империалистических странах. Тщетны попытки старой и новой империалистической буржуазии предотвратить национально-освободительную революцию в колониях и органически связанную с ней пролетарскую революцию во всём мире. Постоянно повторяющиеся разрушительные экономические кризисы и связанное с ними разорение (= пролетаризация) целых слоёв рабочей аристократии, всё более обостряющаяся конкурентная борьба между различными империалистическими державами, уже приведшая к двум мировым империалистическим войнам в XX веке и к гонке атомных вооружений во второй половине XX — начале XXI века, рост национального пролетариата в колониях и неоколониях, борьба угнетённых стран за своё формальное и реальное освобождение и выпадение из сфер колониального и неоколониального господства старых империалистических держав всё новых и новых стран, борьба угнетённых мусульманских наций Востока за своё объединение в одно сильное, подлинно независимое государство — Халифат — всё это вновь со всей силой демонстрирует историческую неизбежность краха капитализма и победы социализма.

Да здравствует 98-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции!

Да здравствует единство и свобода мусульманских народов Востока и единство мирового пролетариата!

Да здравствует мировой коммунизм!