Войну пустословием не остановить

Представители двух десятков держав, втянувшихся в сирийский конфликт, от США и России до Ирана и Саудовской Аравии, собрались в уютной и безопасной Вене и согласились друг с другом насчет того, что Сирия должна остаться целостным и светским государством, что злодеи из ИГ подлежат ликвидации, что новая сирийская власть будет демократически избрана всеми сирийцами, независимо от племени и веры, и что судьбу Башара Асада уточнят в процессе дальнейших консультаций.

Таков смысл коммюнике, одобренного высокими договаривающимися сторонами, в число которых, впрочем, не вошли выходцы из самой Сирии.

Не будем придирами. Не станем даже спрашивать, что понимают под будущей сирийской "светскостью" шиитская теократия Ирана и ваххабитская теократия Саудовской Аравии. Главное, что все, кто успел ввязаться в сирийскую войну, сели за круглый стол и не только не разругались, а наоборот — согласовали набросок будущего мира на этой земле. Осталось дорисовать детали, и все сегодняшние ужасы рассеются, как кошмарный сон.

Не говоря уже о том, что это очередная победа над США. Несколько российских бомбовых ударов по врагам Асада — и вот уже Керри вновь уважает Лаврова и дружески жмет ему руку.

А теперь о том же еще раз.

Безусловно, российские бомбардировки впечатлили Вашингтон. Но Вашингтон эпохи Обамы вообще очень впечатлителен. Вполне вероятно, что Путин и в самом деле набрал какие-то очки в вечном своем споре с американцами. Однако я не стану их подсчитывать, поскольку к дальнейшему ходу сирийской войны они никакого отношения не имеют.

Белый дом как уклонялся от массированного вмешательства в боевые действия, так и будет уклоняться. Кремль как стоял перед вопросом, искать пути ухода из Сирии или увязнуть в ней по-настоящему, – так и будет стоять, пока на что-нибудь не решится. Или сами события не решат за него.

Стоит вспомнить Афганистан. Разумеется, вторжения туда, предпринимавшиеся различными великими державами, всегда были частью их глобального соперничества с другими великими державами. Но, войдя в Афганистан, каждая из них сталкивалась там с одними и теми же проблемами, ее ресурсы и терпение иссякали, и в итоге она бывала вынуждена оттуда эвакуироваться. Сценарии "афганских войн", которые Британия вела в позапрошлом веке, СССР — в прошлом, а США — в нынешнем, по большому счету, достаточно похожи.

Что-то подобное возникает и в Сирии. Кто серьезнее втянется в войну за ее "целостность", тому и платить дороже всех. Причем платить зря. Потому что миссия невыполнима.

"Арабской весне" сначала умилялись, а теперь ужасаются. Хотя эта весна не для всех обернулась бедой. Сирию она развалила, а ее отзвуки в Ираке привели к выходу из-под контроля шиитского правительства суннитских территорий, подпавших под власть ИГ. Но в Египте после многих приключений именно она привела к давно назревшей смене власти (пусть на место одного военного правителя и пришел другой), а в Тунисе установилось даже что-то вроде демократии.

Отличие Туниса и даже Египта от Ирака или Сирии в том, что первые две страны похожи на национальные государства, а две другие – нет.

Напомню на всякий случай, что национальное государство — это не обязательно страна этнически или религиозно однородная. Достаточно, чтобы большинство граждан считали себя нацией. И не надо спрашивать, почему они так думают. Это их вопрос.

До тех пор, пока жители острова Великобритания согласны называться британцами, эта нация крепка. Чем заметнее Шотландия и Уэльс отделяются от Англии, тем она слабее.

Пока существовала Чехословакия, многие этнографы говорили, что чехи и словаки больше похожи друг на друга, чем, допустим, сибиряки на жителей Кубани. Возможно, так и было. Но никто со стороны не может знать, захотят люди жить в одном государстве или нет. Или сначала поживут, а потом раздумают. Нужен исторический эксперимент.

Точно так же, когда под присмотром европейских держав создавались Ирак, Сирия, Ливия или Ливан в нынешних своих официальных границах, заранее не было и не могло быть известно, выживут ли эти страны и станут ли их обитатели нациями.

То, что не стали, показала жизнь.

В наших интеллектуальных кругах недавно прошло что-то вроде дискуссии о том, как относиться к режиму Башара Асада. Больше всего очков набрала версия, что он, конечно, деспот, но является меньшим злом, поскольку предположительно менее кровожаден, чем его противники, и к тому же был прогрессивным правителем, успешно развивая в довоенные годы экономику своей страны.

Вот вам пример спора не о том. Даже если оставить за скобками то, что прибора для измерения кровожадности не существует, а асадовская экономическая статистика была лживой, суть сирийской проблемы вовсе не в этом, а в том, что сирийской нации не возникло. А уж этой беде неспособен помочь никакой тиран, даже и с высшим медицинским образованием.

Там, где нет нации, страна распадается от чего угодно – от беспорядков, от подавления беспорядков, от провозглашения свободы, от удушения свободы и т.д. и т.п.

Как быть дальше? Не обязательно ехать на Ближний Восток. Можно и в Европе увидеть, как обустраивается государство, которое внешние силы хотят сохранить, а собственные ее жители — нет. Это Босния и Герцеговина. Самые кровавые события войн, которыми сопровождался распад Югославии, произошли именно там.

Европейцы и американцы ради формального сохранения принципа целостности настояли на том, чтобы БиГ не развалилась на куски. Поэтому де юре это одна страна. Но де факто – две: Федерация Боснии и Герцеговины, в которой обитают босняки и хорваты, и Республика Сербская. Их объединение условно, и авторитетной центральной власти в такой стране нет и быть не может.

Ближневосточный аналог БиГ – это Ливан. Формально – единая страна, а фактически — конгломерат анклавов и общин, которые с некоторой условностью можно разделить на два блока: антисирийский ("альянс 14 марта") и просирийско-проиранский, возглавляемый террористической "Хезболлой" ("коалиция 8 марта").

В последнее время Ливан живет в относительном мире, хотя и непонятно, долго ли такой мир продлится. Так или иначе, но центральное правительство является тут лишь одним из политических игроков, и притом далеко не самым сильным, а президента (вовсе не наделенного серьезной властью) не могут из-за несовместимости позиций этих двух блоков выбрать уже полтора года.

Если продолжать цепляться за химеру "территориальной целостности" Сирии, то ливанско-боснийская модель, видимо, напрашивается сама собой. Под крышей формально единой Сирии могут сосуществовать, как минимум, три самоуправляющихся анклава: курдский на севере; суннитский на землях, контролируемых сейчас ИГ и другими антиасадовскими группами; и третий, заселенный алавитами и всеми, кто ищет защиты у старого режима, — на тех примерно землях, которые этот режим сейчас удерживает.

Вопрос о какой-то диктаторской центральной власти таким образом отпадает сам собой. Отходит на второй план и вопрос о сохранении или несохранении Башара Асада. Если он даже и остается, то лишь в качестве правителя алавитского анклава.

Это, видимо, самый гуманный из возможных вариантов, потому что любые другие, сопряженные с приведением всей Сирии под какую-то одну руку, чья бы она ни была, означают новые дикие расправы и новые миллионы беженцев.

Но даже и перестройка a la Ливан выглядит решением, только если не спрашивать, кто его реализует. Кто готов заставить участников войны размежеваться? Иранцы? Саудиты? Турки? Пока не похоже. И кто может сломить ИГ, если считать его разгром обязательной частью решения сирийской проблемы? Ведь никакие бомбежки, будь они американскими или российскими, ничего не изменят. А наземная операция – авантюра с непредсказуемым сценарием.

Пустые декларации, провозглашаемые дипломатами, уютно устроившимися на безопасном расстоянии от событий, не приблизят конца войны. Сегодняшний мир действительно стал многополярным. И именно поэтому продуцирующим все новые конфликты, но неприспособленным к тому, чтобы их разрешать.

"Исламское государство" (ИГ)- террористическая организация, запрещенная на территории России.