Путешествие «русских киргизов» из Бишкека в Ташкент

Узбекистан с советских времен славился своим гостеприимством. Всех, кто приезжал в республику, покоряло радушие и уважительное отношение ее жителей к гостям. Но в последние годы представители властных структур Узбекистана все больше пренебрегают этими вековыми традициями. Непонятные, непрозрачные, зависящие от субъективной трактовки отдельного чиновника правила въезда и пребывания в этой стране вкупе с грубостью и полицейскими методами обращения с приезжими производят на последних довольно удручающее впечатление и отбивают у них желание вернуться сюда вновь. Даже несмотря на красоту ее исторических памятников и доброту простых людей. Туристическая поездка или визит к родственникам в Узбекистан может обернуться для иностранца серьезной нервотрепкой и переживаниями в лучшем случае, запретом на въезд, изгнанием из страны или даже арестом – в худшем. С широким спектром подобных неприятностей столкнулась и жительница Киргизии, пожелавшая отдохнуть в Ташкенте.

- И куда ты собралась? – накинулся на меня мой доктор. - Вот только две недели пластом лежала! А впрочем, если на поезде – тут ляжешь, там встанешь… И чтоб дома лежала больше!

Решено: мы с сыном едем в Ташкент! Проверяю на всякий случай сайт узбекского посольства – безвизовое соглашение между Киргизией и Узбекистаном не отменили. Теперь вопрос: как ехать? Железнодорожного сообщения с Узбекистаном нет. Звоню подруге, которая несколько лет назад перебралась в казахстанский Тараз. План таков: Бишкек-Тараз, Тараз-Ташкент. «Бери билеты на российский поезд. Дороже, но зато чище», - советует подруга. Берем на первый попавшийся – наш, местный. Нисколько не разочарованы: чисто, белоснежные занавесочки накрахмалены, постельное белье упаковано. Едем.

Граница с Казахстаном. Тщательный обыск вагона - вскрывают панели, развинчивают плафоны светильников. Милая собачка охотничьей породы прыгает по постелям – ищет наркотики. Пограничник проверяет документы.

- Вкладыш есть?

- У сына свой загранпаспорт.

- Разрешение на выезд ребенка? Так, мамаша, молчите, я ребенка буду спрашивать. Папа сейчас чем занимается? Когда ты его последний раз видел?

- Откуда я знаю? - сын в ступоре.

- Так, пройдемте за мной в купе проводника. И что такое у вас с папой? А чем докажете, что разрешение на выезд не липовое? Почему не общаетесь? Причина развода?

И глаза такие – рентген! Прессинг чудовищный. «Да какого черта? Какое твое дело?», - проносится у меня в голове. Стараюсь взять себя в руки. Ну, работа у человека такая. Но слезы предательски брызнули, чем сильно озадачили доблестного служителя закона. Как могу, объясняю такую реакцию кратким изложением всех перипетий развода, двухгодичным судом из-за ребенка, что одно только имя бывшего вызывает негативную реакцию, не то, что воспоминания обо всем этом кошмаре. Вроде проникся. Ставит штемпели в паспорта. Дает инструкции по пребыванию и временной регистрации. Заполняем декларацию и миграционную карточку. В общей сложности стоим пару часов. Жара, духота, мобильниками пользоваться нельзя. Но все же лучше так лежать, наверное, чем где-то в очереди стоять. Трогаемся, и уже до Тараза едем без приключений.

Железнодорожный вокзал города Тараза. Фото Panoramio.com

Гостим у подруги три дня. Покупаем билеты до Ташкента и обратно. В дорогу нас снабжают всякими вкусностями и на всякий случай дают казахских денег. Садимся в вагон. Поезд узбекский. Не помню, откуда следовал, но несколько дней точно. Запахи ужасные. По грязному замусоренному полу босиком шлепает малыш. Сидят женщины с длинными мокрыми волосами – неужели в туалете умудрились голову помыть? Все свободное пространство забито баулами, коробками невероятных размеров, чемоданами.

Прошу освободить наши места для сумок. Устраиваемся. Застилаем замызганные матрасы бельем, ложимся. И тут на меня с верхней полки начинают сыпаться насекомые. Обычные кухонные рыжие прусаки. На коричневых панелях вагона их сразу и не видно было. Ужас! Проводник хватается за веник в попытке привести вагон к хоть каким-нибудь санитарным нормам. Едем.

Малыш эпизодически шлепает в нашу сторону за пряниками и конфетами, течет обычная беседа – кто, куда, к кому и зачем едет. Вроде бы все, как обычно. Да не все. Примерно за пять часов до прибытия поезда проводники дают команду собрать и сдать постельное белье, свернуть матрасы. Весь вагон безропотно выполняет приказ. Я протестую: билет вместе с бельем оплатила, а в пути еще пять часов! Буду лежать – мне врач велел! «Хоп, хоп, только сразу, как приедем, все снимете, свернете, ладно?», - договаривается со мной проводник.

Белье по мешкам сложено. Пассажиры сидят, как наказанные. Проводникам заняться нечем – распускают павлиньи хвосты. Вот тут и открываешь в себе талант ведения восточной беседы, выделывая этакие словесные орнаменты с резьбой, - говорить, толком ничего не сказав, не давая себя сбить с толку или склонить к чему-нибудь. И все вроде как довольны собой. Правда, меня все же снабжают «телефончиком» на случай возникновения желания попутешествовать в Чимган или к Ташморю (так называют Туябугузское водохранилище неподалеку от Ташкента. – Прим. «Ферганы»).

Приносят таможенные декларации. На узбекском языке. Воодушевленный проводник переводит. Я на свой страх и риск, смутно вспоминая позиции в русском варианте, отмечаю нужные пункты.

Подъезжаем к границе. По вагону идет пограничник, собирая паспорта. Мы последние. На стопку зеленых узбекских паспортов ложатся наши синие. Реакция человека в форме – иллюстрация к стихам о советском паспорте Маяковского. Далее он расплывается в широчайшей улыбке:

– А я не могу впустить вас в Узбекистан.

Все содержание нашего двадцатиминутного препирательства излагать не буду. Приведу только основные реплики.

Я: «Вот, посмотрите, сколько раз мы уже приезжали, сколько регистраций стоит в паспорте по одному и тому же адресу. На каком основании нас не впускают? Покажите распоряжение, постановление. Почему нам тогда продали билеты, вы не предупреждаете казахскую сторону? Виза нам не требуется. У нас обратные билеты на руках».

Пограничник: «Объяснять я вам ничего не обязан. Не впускаю и все! Могу пустить транзитом – за три дня добираетесь до южной границы с Киргизией. Переходите ее там, потом пробуете обратно. Может, там вас впустят в Узбекистан. На сколько к нам хотите? А не много ли – на сорок дней? Что это вы собрались у нас делать сорок дней?»

Прикинув, что я просто не потяну такую поездку ни физически, ни материально, принимаю решение вообще отказаться от въезда: а нам тогда к вам не надо! Нас высаживают с поезда, проводник помогает с багажом и бормочет какие-то извинения. На дворе почти ночь, около двенадцати. Идем по путям к какому-то зданию. На вид симпатичное, облицованное алюкобондом. К зданию примыкает летний дворик за высокой стеной. Через железные ворота нас заводят туда. Над головой очень яркий прожектор слепит глаза, разглядеть толком ничего не получается. Приносят два стула: сидите тут, ждите. На одном стуле с сыном сидим по очереди – у второго деформировано сидение, сидеть невозможно.

Из дворика – вход в здание с торцевой стороны. Мимо нас туда-сюда ходят солдаты, бегают пассажиры - со скандалами, просьбами и мольбами. В фойе перед кабинетами стоит стол для настольного тенниса. Солдаты играют, спорят, смеются, рассматривают нас. Наш поезд уходит. Мы сидим. Вернее, я сижу, а сын пытается устроиться на сумках.

Приглушили прожектор, теперь можно оглядеться. Огромная орешина, под ней беседка – скамейки по кругу в две жердочки, стол в центре. Водопровода нет, у крыльца стоит ведро воды с ковшиком, все прихлебывают из него. Неподалеку у стены – обычная железная кровать с курпачой авт (узкое стеганое одеяло для сидения. – Прим. «Ферганы»), на ней спит солдатик. Через некоторое время его сменяет другой. Стараюсь не думать о том, как сейчас моя сестра мечется по ташкентскому вокзалу в поисках нас, и подруга волнуется, не дождавшись моего звонка о том, что, мол, «доехали, все хорошо».

Нереальность происходящего выключает все эмоции. Одна мысль: скорей бы отсюда. Телефоны сели, да и роуминг я не подключала. У нас осталось немного печенья, яблоко и граммов двести воды. Часа через два подходит «наш пограничник», сообщает, что утром в сторону Казахстана пойдет поезд с рабочими, на нем нас и депортируют. Звонить куда-либо не разрешил.

Из Тараза до Ташкента можно доехать на поездах, связывающих столицу Узбекистана с Екатеринбургом и Новосибирском

Проходит еще какое-то время. Пограничник возвращается, прогоняет с кровати солдатика и велит нам устраиваться. Неимоверное эмоциональное напряжение и усталость побеждают чувство брезгливости. Пытаюсь примостить под голову сумки. Сна нет, дрема. По соседству стоит клетка с собакой, пахнет соответственно. С грохотом проходят поезда, специфические запахи железнодорожной станции. Под утро сильно посвежело. Пытаемся утеплиться, напяливая на себя в несколько слоев майки-футболки.

Наконец, рассвет. В беседку приходит женщина со снедью, начинает кормить весь состав. После трапезы ей протягивают денежку. Солдаты сменяют друг друга. Опять все нас рассматривают, переговариваются. Накормив всех, женщина обращается к нам: «Если у вас денег нет, я вам могу так чего-нибудь дать». С такой формулировкой никакой кусок в горло не полезет. Я отказываюсь, сын тоже.

Санузла нет. Меня ведут под конвоем через всю станцию в уличный традиционный туалет. Мысленно представляю эту картину со стороны…

Наконец, появляется обещанный локомотив. Нам возвращают документы, дают сопроводительную бумагу о том, что во въезде отказано, и рекомендацию казахской стороне принять нас. С невероятным чувством облегчения садимся в поезд, проходим в купе. Узбекские рабочие едут в Казахстан. Разговорились. Молодой мужчина дает мне свой телефон, чтобы позвонить сестре. Вкратце описываю ей всю ситуацию. Стало еще легче - одной проблемой меньше.

На казахской стороне пограничники в недоумении от нашего случая. Предлагают писать письма с требованием разъяснений. Сочувствуют, советуют, как нам теперь выбираться, качают головами, слушая рассказы о наших приключениях - и казахские, и киргизские пограничники, и билетерши в кассе, когда сдавали обратно ташкентские билеты.

Благо, впереди был весь световой день. Вот тут и пригодились казахские тенге. На перекладных через Шымкент мы вернулись в Тараз и весь «отпуск» провели у подруги.

Жалею, что не было возможности сделать один снимок там, во дворике. Когда мы утром встали, первое, что бросилось в глаза, - стена с кольцами колючей проволоки. А выше – пешеходный мост над путями, и на нем голубыми буквами надпись: «Хуш келибсиз!» («Добро пожаловать!» по-узбекски. - Прим. «Ферганы»).

Путешествие «русских киргизов» из Бишкека в Ташкент. Часть вторая

В первой части своего рассказа о путешествии в Узбекистан жительница Киргизии так и не доехала до пункта назначения: ее высадили из поезда и отправили в Казахстан, с территории которого она хотела пересечь узбекскую границу. Но наша «русская киргизка» - не из тех, кто сдается. На следующий год она снова решила посетить Ташкент, где живет ее сестра, только теперь полетела на самолете. В столицу Узбекистана прибыла благополучно, но без неприятностей в период ташкентского отдыха все же не обошлось.

В этот раз в Ташкент мы решили лететь самолетом.

Ну не катапультируют же нас в воздухе! Друзья провожали, саркастически подшучивая: ждем через день вас обратно. Некоторые крутили пальцем у виска: прошлогоднего кошмара было мало? И чего вы так рветесь в этот Ташкент?

Обратные билеты мы опять купили сразу. И едем опять на 40 дней.

По прилете в аэропорту никаких проблем не возникло. Штампы на пограничном контроле поставили без проволочек. Сюрприз нас ждал в ОВИРе (так в Узбекистане привыкли называть отделы въезда, выезда и оформления гражданства (ОВВиОГ). – Прим. «Ферганы»), куда мы отправились на следующий день, в пятницу, чтобы оформить регистрацию по месту пребывания. Паспортистка с привычной расторопностью взялась за дело, но, увидев наши синие загранпаспорта, отдернула руку: «Ой! Киргизы? Идите к начальству!».

Начальством был неприветливый, сухой, резкий и даже дерзкий молодой инспектор. Он безапелляционно отказал нам в регистрации, сославшись на необходимость получения визы. Мое замечание о том, что «у вас в коридоре висят информационные щиты, и там написано о безвизовом режиме пребывания граждан Киргизии в Узбекистане», осталось без внимания. «Виза все равно нужна!»

- Хорошо, как нам быть?

- В Ташкенте можно жить только в гостинице. Частным образом - только в области. Но если зарегистрируют в области, то и находиться надо только по месту регистрации. Если вздумаете нарушить – я ваш адрес записал и лично проверю, не находитесь ли вы там, - пригрозил инспектор.

Да, «весело». Даже имея возможность зарегистрироваться в области, мы бы этого делать не стали - для нас это не имело никакого смысла.

Зашли в гостиницу на разведку. Мать с ребенком в одноместный номер не заселяют. Минимальная цена за койко-место - 50 долларов. Итого - 100 «зелененьких» в сутки. Примечательно, что в ОВИРе за регистрацию взимается плата - десять долларов за взрослого, а ребенок вписывается автоматически. Приставив к нашим 40 дням остальные нули, я опять решила, что «нам вас не надо».

Дома нас ждала племянница, которая уже обзвонила разные инстанции и приготовила инструкции по дальнейшим действиям. Мы поехали в городской ОВИР, где по телефону нам обещали, что примут заявление и дадут заключение. Инспектора на месте не оказалось, и мы направились к начальнику ОВИРа. Разговор получился странным. Выслушав нашу проблему, он выразил недовольство длительностью нашего пребывания в Ташкенте: «Ну, вы же по телефону общаетесь с сестрой, там, по скайпу… Зачем вам так надолго к нам надо?»

Странно, думаю я про себя, значит, ходить в гости друг к другу или к многочисленной родне, как это принято в том же Узбекистане, это нормально, а навестить сестру раз в год (причем, не каждый год), гостя у нее 40 дней, нельзя? Сорокаминутный разговор-уговор прерывался распоряжениями, звонками, подписями и прочей рутиной.

- Хорошо, разрешаю регистрацию на десять дней, не больше, - наконец сжалился начальник. Вызвал к себе секретаря и дал по-узбекски распоряжение. Слышу: «Ун беш» («Пятнадцать»). Думаю: раз пятнадцать можно, почему сорок нельзя?

У нас приняли заявление и объяснили, что впереди выходные, рассмотрение заявления и передача его в районный ОВИР займет некоторое время. Поскольку законные три дня без регистрации заканчиваются, нам надо на время рассмотрения зарегистрироваться в гостинице. И обязательно заехать в районный ОВИР, чтобы предупредить инспектора, что дело рассматривают в городском.

Ташкент. Фото с сайта Тoshstat.uz

Мы двинулись в районный ОВИР. В кабинет к тому дерзкому инспектору зашла сестра, мы остались ждать в коридоре. Гневные реплики звучали так громко, что мой сын перепугался: может, пойти к ней на выручку? «Как вы посмели, да кто вас научил, что надо обратиться в городской отдел?! Да я вам, да я вас!» – это был ужас какой-то.

Совершенно вымотанные всем происходящим и летней ташкентской жарой, мы приехали домой. Неизвестно, сколько будет рассматриваться наше дело, а столько денег, чтобы оплачивать гостиницу, у нас нет. Я в унынии и панике засела в интернете в поисках возможных вариантов выезда отсюда. Хоть в Москву вылетай. Но - лето, с билетами негусто. Тем временем в соцсетях друзья уже растрезвонили нашу проблему. Советы посыпались, как из рога изобилия: и к консулу обратиться рекомендовали, и предлагали варианты более бюджетных гостиниц. Даже забрезжила надежда скорейшего решения нашего вопроса путем подключения каких-то знакомств-друзей.

В итоге мы поехали регистрироваться на несколько ближайших дней в богом забытое учреждение, находящееся в глухом тупике дальней махалли (квартала). С нас взяли расписку, что мы будем ночевать в гостинице. На вопрос, как же быть, если вдруг поедем в Чимган или к друзьям на дачу с ночевкой, нам толком не ответили.

Впереди были выходные, и нам оставалось только ждать. За это время сын успел подхватить ротавирусную инфекцию с температурой и диареей. Понятно, что с больным ребенком ни о какой гостинице не было и речи.

В понедельник нам позвонили и сообщили, что наш вопрос решен положительно, объяснили, к кому подойти в ОВИРе. Приняли, выслушали, проверили документы, обратные билеты. Вызвали инспектора и велели оформить регистрацию. С инспектором случилась необычайная метаморфоза – он стал предельно вежлив и корректен, даже пытался вести со мной светскую беседу, расспрашивал о политической обстановке в нашей стране. Регистрацию поставили даже на больший срок, чем сорок дней. Это было какое-то волшебство… Везение и провидение.

Когда мы сидели во дворике ОВИРа на скамейке, наш разговор услышала сидевшая неподалеку женщина: «Ой, а вы из Бишкека, да? А вы знаете Александра Воинова? Это мой одноклассник, вот он недавно приезжал, мы встречались». Хотя я лично с ним и не знакома, но этого человека - президента федерации кикбоксинга Киргизии - у нас знают все. Приятная неожиданность. Как тесен мир!

А теперь расскажу о бытовых моментах, наиболее поразивших меня в эту поездку. В первую очередь - цены. Мы всегда приезжали в Ташкент отъедаться фруктами-овощами, благо цены сильно отличались от наших. В этот раз мы не увидели разницы. Более того, кондитерская продукция того же казахского «Рахата», не говоря уже о российской, оказалась существенно дороже. Стоимость проезда в общественном транспорте вдвое выше, чем в Бишкеке. Выгоднее передвигаться по городу на попутках.

Поразило обилие вывесок GRILL и LAVASH, казалось, что узбеки отказались от лепешек в пользу лаваша и заворачивают в него всевозможные начинки. С грилем все оказалось проще – янгиюльская птицефабрика процветала, куры были в изобилии. Показалось странным отсутствие сырых полуфабрикатов из курятины – ни замаринованной курицы, ни куриных котлет. Только гриль. Свинина на базаре - на вес золота, и ее немного - буквально у двух-трех человек.

Продовольственный вопрос мы решили следующим образом: рано утром с сумкой-коляской ездили на фермерскую ярмарку и закупались по оптовым ценам на всю неделю. Восемь килограммов «юсуповских» помидоров! Таких у нас точно нет, солнца, наверное, не хватает. Уж мы ели и ели…

Цена на яйца указывается за штуку, не за десяток. Квас или морс из бочек разливают в стакан или баклажку (слово такое смешное). Курт появился с разными добавками - укропом, петрушкой, базиликом. Лучший рис для плова продают из-под прилавка, как и свежие специи. Столкнулась с подделкой польского разрыхлителя для теста: кекс не получился пышным. Стала разглядывать упаковку - шрифт смазан, бумага не та. Копеечный продукт, но пекут-то узбеки традиционно много.

В хозяйственных отделах стиральные порошки продают на развес, мешки стоят раскрытые - дышать нечем. Как продавцы работают, неужели «принюхались»?

Торг уместен во всем. При оплате наличными, а не карточкой стоимость существенно ниже: наличка в цене. Мелочи в 100 сумов нет - сдачу дают коробком спичек, 50 сумов даже не рассматривают.

Удручало погружение Ташкента во тьму и отсутствие людей на улицах с наступлением сумерек. Безжизненный центр города. Как-то выбрались с племянницей и детьми погулять - даже присесть негде. Купили по сладкой кукурузе и ели на ходу, потом притулились у бордюрчика, пока дети расправлялись со своими початками.

Ночной Ташкент. Фото с сайта Yvision.kz

Не дай бог на газон наступить: милиция на каждом шагу. В центре таксистам притормозить нельзя, тут же слышен милицейский свисток. А вот на наших глазах из ресторана вывалился неадекватный человек, стал бросаться на капоты машин, но милиционер деликатно отвернулся.

Милиция стоит и у каждого входа в метро. Сумки размером больше клатча подлежат проверке. В метро везде висят предупреждения: «Ваша бдительность - залог нашей безопасности».

Культура автолюбителей оставляет желать лучшего: образно говоря, «толкаются локтями», подрезают, лихачат, пешеходов с «зебры» сгоняют раздраженным сигналом, притормозить даже не думают. Зато запросто могут остановить машины посреди дороги, чтоб поприветствовать друг друга: «О! Салам! Кандай? Яхшимисиз?» («О! Приветствую! Как поживаете? Все хорошо?»).

Озадачили социальные ролики по телевизору. В одном молодежи напоминали об уважении к старшим, в другом призывали не мусорить. В Ташкенте, действительно, уже не так чисто, как раньше, не метут с утра дворы, в арыках нет воды. Но основательно взялись за спортивное воспитание - футбольные площадки на каждом шагу, разновозрастная детвора щеголяет в футбольной форме. Спорт в моде и у взрослых. Правда, в пылу игры мужчины громко кричат и нецензурно выражаются на всю округу, но это только строго до 23 вечера.

Привычные урючины и вишни сменили хурма и инжир, даже куст граната во дворе появился. Очень красиво цветет. По непонятным причинам массово вырубают чинары, а ведь они столько тени давали. Чинарам наших дворов около полувека.

На базаре Ташкента

Но давние традиции живут и передаются из поколения в поколение. По-прежнему в общественном транспорте дружно обсуждают что-то. Забирают твои тяжелые сумки себе на колени, сажают ребенка, угощают его конфетами. У нас я ни разу не слышала: «А давайте я вашу сумку подержу». (Когда я приезжала в Ташкент с трехлетним сыном, тот быстро усек, что ему уступят место, и забегал в трамвай с криком «Сидеть!», от которого подскакивали даже старушки). Дети во дворе по-прежнему бегут помочь донести покупки, а ты их за это угощаешь. Тот же культ детей: с малышами возятся все, даже мальчишки. Симпатичный карапуз как вожделенная игрушка, всем хочется поиграть. Нарисованные мелом стрелки на стенах и заборах - играют в казаков-разбойников. В аквапарке меня попросили охранять портмоне с мобильниками, пока их обладатели катались с горок. Я сидела-балдела от удивления. На базарах к тебе обращаются «сестра», в соседнем доме похожий на Хоттабыча аптекарь продает лекарства с неизменной улыбкой и пожеланием «Будьте здоровы».

Скучаю по Ташкенту. Но решусь ли еще на поездку - не знаю.

Кстати, выяснить вопрос необходимости визы при безвизовом режиме между нашими странами мне так и не удалось. Говорят, что, якобы, есть какое-то внутреннее распоряжение, и связано оно с проникновением в Узбекистан экстремистов с территории Киргизии. Как будто эти самые экстремисты не смогут попасть в Узбекистан из других стран…

Соб. инф.

Международное информационное агентство «Фергана»