Отказав Ольге Кудешкиной в исполнении принятого в отношении нее решения Европейского суда по правам человека, Верховный суд РФ на прошлой неделе дал внятный ответ не только коллегам из Страсбурга и ей самой. Это сигнал для тысяч российских судей: слова президента Медведева о судейской независимости следует воспринимать настороженно, деля их «на семнадцать», а «вертикаль власти», что опирается на суд одной ногой, никто пока не отменял.
Простую и всем известную историю Кудешкиной напомним вкратце. В 2003 году она судила за превышение служебных полномочий следователя Зайцева, расследовавшего дело о контрабанде в «Трех китах». Все шло к оправдательному приговору. Председатель суда Ольга Егорова якобы вызвала ее и оказала давление. Об этом Кудешкина со ссылкой на заседателей и секретаря суда, баллотируясь в Думу в конце 2003 года, рассказала «Эху Москвы» и «Новой». Квалификационная коллегия судей лишила ее в 2004-м статуса судьи за нарушение судейской этики, выразившееся в критике судебной системы. Все инстанции вплоть до Верховного суда отказали в восстановлении статуса, пока в феврале 2009 года на сторону судьи из России не встал Европейский суд. После этого спор пошел по второму кругу.
Тем временем в июне 2009 года судья одного из райсудов Волгограда Елена Гусева рассказала «Новой» (см. № 66 за 2009 год) о лишении ее статуса за нежелание согласовывать с заместителем председателя суда проекты решений. Еще до конца года она была восстановлена в должности, а лишился ее тот самый заместитель. По сути, история Гусевой идентична истории Кудешкиной. Конечно, 2009 год — это не 2003-й, а Волгоград — не Москва, но разница в драматургии объясняется не этим. В случае возвращения статуса Кудешкиной она, скорее всего, ушла бы на пенсию. Но за семь лет она успела стать камнем преткновения и символом целой эпохи «суда нулевых», а за символы всегда ведется наиболее ожесточенная борьба.
Право судьи на публичную критику начальства означает для него экстренную возможность сопротивления давлению сверху, схема которого выстроена через председателей судов.
Оказавшись под давлением, судья должен либо нарушить закон и поступиться судейским убеждением, либо уйти с неизбежной потерей вместе со статусом высокого оклада, пенсии и льгот. В этих условиях возможность обратиться за поддержкой к обществу — гарантия независимости. Такой механизм (об этом есть и в решении ЕСПЧ) может быть использован судьей (госслужащим) лишь в крайних случаях, но всякий случай давления на судью — чрезвычайный.
С другой стороны, без критики суда его не вылечить. С больным судом Россия обречена прозябать. Но профессиональная и конструктивная критика судебной системы невозможна без участия судей, знающих ее изнутри. Именно это имел в виду Европейский суд, мотивируя решение по делу «Кудешкина против России» следующим образом: «Суд расценивает примененное дисциплинарное взыскание как несоразмерное и способное оказать «эффект запугивания» на судей, желающих принять участие в общественной дискуссии об эффективности судебных органов».
Вся история «суда нулевых» в России — это процесс его отдаления от общества, замыкания судейского сообщества в касту и подчинения «вертикали власти» через непрозрачные механизмы силовых структур. Президент Медведев декларировал как бы обратный процесс. Но самый независимый суд, оторванный от «вертикали власти», с которой он сросся, повиснет в воздухе и рухнет, если не найдет иной опоры в обществе и в свободных СМИ. Можем ли мы сегодня говорить о создании такой новой конструкции судебной власти, то есть о судебной реформе?
Никто не надеялся, что Мосгорсуд «одобрит» решение ЕСПЧ и восстановит статус Кудешкиной. Самый символический смысл этой фигуры (независимо от мотивов и личных качеств) как раз и состоит в борьбе с судом «басманного» образца. Но на Верховный суд надежда все-таки оставалась: не все же лицемерие в речах о судейской независимости! Решение Верховного суда означает: нет, суд еще «нулевой». Но есть ощущение, в том числе, несомненно, и в судейском сообществе, что это не последняя точка в истории судьи Кудешкиной.
Комментарии